Заметив, что хмурый взгляд девушки становится попросту свирепым, Кора, на всякий случай, сделала шаг назад.

— Ну вот, пожалуйста! Ты опять за свое. Ведь я только сказала, что у тебя есть перспективы. — Кора нервно крутила на пальце свое обручальное кольцо. — Ради Бога! Я вовсе не хотела тебя обидеть, дорогая. Я лишь хотела сказать, что если бы ты не была такой… такой…

— Какой такой? Такой упрямой?! Такой прямолинейной?!

— Вот видишь, ты опять словно с цепи сорвалась. Я ведь только хочу тебе помочь. Если бы ты была хоть чуточку мягче, у тебя давно уже был бы муж.

Брайди презрительно фыркнула:

— Не нужен мне никакой муж!

Кора негодующе покачала головой и ее безукоризненная прическа растрепалась.

— Что тебе действительно сейчас необходимо, так это бокал хорошего портвейна, — сказала она и, подойдя к камину, решительно потянула за колокольчик, висящий на шнурке с кисточкой.

— Но я вовсе не…

На звон колокольчика двери мгновенно отворились, в комнату вошла служанка и вопросительно посмотрела на Кору.

— Принеси портвейн, Этта. Два бокала.

Когда служанка вышла, оставив дверь приоткрытой, Брайди попыталась возобновить прерванный разговор:

— Но я и в самом деле ничего не хочу. Я хочу только поскорее оказаться дома.

— А! — раздался голос мужа Коры и поверенного семьи Кэллоуэй Артура Б. Толбота. В дверном проеме показалась сначала его лысеющая голова, а затем появился и он сам. — Вам уже лучше, моя дорогая мисс Кэллоуэй?

На этот раз ноги Брайди оказались более послушными. Она встала и посмотрела мистеру Толботу прямо в глаза. Это было не так уж сложно, потому что они были примерно одного роста.

— Гораздо лучше, мистер Толбот, — ответила девушка. — А где все остальные?

Толбот откашлялся.

— Мистер Джергинс, мистер Гастингс и мистер Картер ожидают в гостиной.

Брайди продолжала буравить взглядом своего поверенного. Он не выдержал и опустил глаза первым. Толбот был не единственным, кто не мог долго выдерживать на себе взгляд девушки.

— Я и в самом деле пытался отговорить ее, мисс Кэллоуэй, — произнес он наконец.

— Но, как мне кажется, без особого рвения.

Толбот театрально приложил руку к сердцу с таким усердием, что затрясся его живот и звякнула цепочка часов.

— Клянусь вам, я…

— Как скоро я должна покинуть Драмкин?

— К чему такая спешка, моя дорогая? В этом вовсе нет необходимости. Вы можете оставаться здесь, сколько пожелаете. Хоть неделю.

Вернулась служанка, неся в руках серебряный поднос с двумя бокалами портвейна.

Брайди поспешно взяла один из них. И хотя никогда не питала особой любви к портвейну, сейчас глоток этого напитка оказался, как нельзя кстати.

— Вы очень великодушны, мистер Толбот, — произнесла девушка и осушила бокал. Огненная жидкость обожгла горло. Изо всех сил стараясь не закашляться, она повторила: — В самом деле, вы очень великодушны!

Слова эти прозвучали вызывающе-насмешливо.

— Вовсе не обязательно прибегать к сарказму, — заметил Толбот, хотя манеры Брайди заботили его сейчас меньше, чем бокал с портвейном, который он пытался отнять у жены.

Брайди с громким стуком поставила на поднос свой бокал.

— К сарказму? А с чего вы взяли, что у меня есть какие-то причины для этого, мистер Толбот?

— Черт возьми, Кора, ты же обещала! — прошипел Толбот и, вырвав бокал из рук жены, вытер носовым платком капли портвейна, попавшие на его руку и манжет.

Брайди знала причину беспокойства адвоката. В Бостоне не было человека, не ведавшего о том, что целыми днями Кора Толбот просиживает в своей знаменитой розовой оранжерее возле кувшина с вином. «Сангрия» — так называется это вино, сообщила она Брайди, когда однажды по ошибке наполнила ее бокал из того самого кувшина. «Это испанское вино, дорогая», — пояснила Кора, икнув.

Сейчас у жены адвоката был такой вид, что, казалось, поубивает всех, если не получит сейчас свою кварту вина. Однако, она заставила себя сложить руки на коленях и проворковать ангельским голоском:

— Тебе все же достался этот браслет, дорогая. Он такой красивый.

— Да, — сказала Брайди со вздохом. — Кстати, мистер Толбот, могу ли я получить его сейчас?.. Я имею в виду свою долю наследства. — Девушка протянула руку.

Адвокат Толбот жестом велел служанке удалиться, спрятал в нагрудный карман носовой платок, испачканный портвейном, и только после этого вытащил из бокового кармана небольшую коробочку.

— Опять вы со своим сарказмом, мисс Кэллоуэй…

— Скорее, это ирония, мистер Толбот.

Взяв из рук адвоката коробочку, девушка достала из нее браслет. Он оказался довольно-таки тяжелым. Как тетушка Мойра носила его не снимая?! Приподняв браслет, Брайди легонько потрясла его, отчего крупные серебряные и золотые брелоки, украшавшие эту изящную вещицу, глухо зазвенели.

— Мне кажется, вам стоит надеть его, — предложил Толбот.

Стоя позади мужа, Кора тоскливо посматривала на дверь, за которой скрылась служанка, унесшая остатки портвейна.

— Да, — ответила Брайди и почувствовала, как задрожали ее губы.

Расстегнув застежку на своем браслете, она спрятала его в сумочку и застегнула на запястье браслет покойной тетушки. Холодный металл неприятно обжег кожу.

— Так-то лучше, — заметил Толбот. — И не забывайте об условиях завещания покойной.

— Помню, помню. — Брайди нетерпеливо махнула рукой и брелоки на браслете зазвенели. — Я должна постоянно носить этот браслет, иначе лишусь своего, так называемого, наследства. Боже упаси!

— Совсем не обязательно быть такой грубиянкой, моя дорогая, — вмешалась в разговор Кора. — Боже мой, разве это не чудо? — С этими словами она вытащила из нагрудного кармана мужа носовой платок, залитый портвейном и приложила его сначала к вискам, а затем к губам.

— В этом вовсе нет необходимости, — согласился с женой Толбот немного раздраженным тоном и извлек из кармана несколько узких запечатанных конвертов. — Это последние послания от вашей дорогой тетушки. Вот письма для прислуги, они помечены. Есть письмо и для вас. Остальные письма уже отосланы. И я бы не сказал, что вас полностью лишили наследства, мисс Кэллоуэй. Вы все же унаследовали какую-никакую собственность.

Брайди взяла конверты, положила их в сумочку и, усмехаясь, воскликнула:

— Да, собственность! Это и в самом деле волнующее событие, не правда ли?! Получить в наследство какой-то захудалый пансион…

— Отель, — поправил Толбот.

— …расположенный в самом центре унылой пустыни Аризоны!

— И все-таки, собственность есть собственность, — не сдавался адвокат.

— Да, это так. А может быть вам захочется со мной поменяться, мистер Толбот? Согласились бы вы отдать мне Драмкин взамен на этот «отель»? Обменяли бы вы свои картины и скульптуры на колодки и оковы? А загородный дом в Мэне? А…

— Достаточно, мисс Кэллоуэй.

— Я согласна, мистер Толбот, этого вполне достаточно. Я уверена, что мистер Джергинс, мистер Гастингс и мистер Картер в восторге от того, как развиваются события.

Тонкие брови Толбота сошлись на переносице.

— Эти джентльмены представляют достойные благотворительные учреждения. И они не имеют никакой личной выгоды от…

— И вы называете эти «учреждения» достойными? Какое там учреждение возглавляет Гастингс? Общество дурацких экипажей [1]? И в чем же здесь, простите, заключается благотворительность?

— Ваша дерзость не делает вам чести, мисс Кэллоуэй. Вы прекрасно знаете, что это никакие не «дурацкие экипажи», а СИЛИКОЗ [2]— заболевание легких. И эта замечательная организация не единственная из тех, которые возглавляет мистер Гастингс. Есть еще калифорнийский пансионат для престарелых шахтеров и ассоциация в Стокбридже, которая заботится о…

— Ну хорошо, а Джергинс? — резко оборвала адвоката девушка. — И его приют в Уимбертли для отслуживших свой век ломовых лошадей? Мистер Толбот, я, конечно, не против этих самых лошадей. Но неужели вы думаете, что все деньги, которые высасывал из моей тетушки мистер Джергинс, действительно шли на закупку овса и щеток для лошадей?