Он потратил почти весь сегодняшний день на то, чтобы выудить хоть что-то важное из карты и набросков, сделанных им с медальона. Но за весь день удача улыбнулась ему только раз, когда, счистив грязь и мусор с дверного косяка глинобитной хижины, он увидел там изображения таких же игральных костей, что и на брелоке браслета.

Повернув голову в сторону полуразвалившейся хижины, зловещим пятном выделяющейся на фоне залитого лунным светом ночного неба, Ник думал о Сэме Кламе, носившем прозвище Змеиный Глаз. Этот ненормальный почти сразу же после окончания гражданской войны стал старателем, и участок земли, отведенный под разработку недр, на котором они с Консуэлой сейчас находились, был, в свое время, одним из самых известных. Из всего этого можно было сделать вывод, что о его существовании знала и Мойра. В те времена частенько садилась она на осла или мула и объезжала эти обширные участки земли.

Как же называли Мойру старатели? Ах, да, Серебряным Ангелом. Но еще они называли ее своим Добрым Ангелом. Не раз и не два, она, совершая свои регулярные объезды, находила либо одинокого отбойщика, сломавшего ногу, либо рабочего, провалившегося в шахту. Ник начинал припоминать историю о том, как Мойра спасла жизнь какому-то старику, в буквальном смысле слова, выкопав его из-под земли.

Она должна была знать об участке Сэма Змеиного Глаза.

В том, что они были на верном пути, Ник даже не сомневался. Совпадение изображений на дверном косяке хижины с одним из брелоков браслета не могло быть простой случайностью. Но тогда выходит, что и другие брелоки должны служить подсказками. Если бы только он запомнил в каком порядке они располагались!

Устремив взгляд на звезды и сощурившись, Ник попытался сосредоточиться. Он хорошо помнил, что на одном из брелоков были изображены игральные кости, но вот что находилось рядом с ним, в памяти не отложилось. Кажется, в том месте располагался брелок из золота круглой формы. Но он находился сразу же возле застежки и, значит, они с Консуэлой уже миновали то место, которое этот брелок собой символизировал.

Ник вспомнил, что среди брелоков была еще и золотая собачка. Но что было сначала — собачка или чашки? А на каком брелоке изображена лошадь: на золотом или серебряном? Впрочем, этот вопрос вряд ли так уж важен. Да, еще среди брелоков было сердечко, оно располагалось как раз рядом с медальоном. Это ему запомнилось хорошо. Что же там было навешано еще? Кажется, какой-то круглый предмет. А, глобус!

Консуэла что-то пробормотала во сне, и Ник резко повернул голову в ее сторону. Она заворочалась было под тонким одеялом, но, не проснувшись, снова затихла. Догорающий костер отбрасывал красноватые блики на ее темные волосы, а оранжевые светотени осторожно блуждали по ее смуглому красивому лицу.

Зачем только он взял ее с собой? Правда, она, то и дело, предлагала ему свои услуги. К тому же, может пригодиться ее помощь, когда потребуется копать и отодвигать камни, после того, как будет найден рудник. Тем более, что Консуэла силой не обижена. Он должен, во что бы то ни стало, разыскать этот чертов рудник и взять из него несколько проб. Потом останется только вернуться в Потлак или, может быть, во Флэгстафф и оформить эти земли на свое имя, прежде чем эта дурочка Брайди успеет опомниться.

Ближе других к медальону располагался брелок с сердечком. Значит, место, символом которого является этот брелок, находится совсем рядом с Серебряным Ангелом, в радиусе десяти, пятнадцати миль. Но что это такое? Хижина, подобная той, рядом с которой они сейчас расположились на ночлег, и которая раньше также принадлежала какому-нибудь старателю? Может, имя того старателя было созвучно со словом «сердце»? Сердце. Сколько Ник ни ломал голову, так и не смог припомнить ни одного человека, имя которого хоть чем-то напоминало бы это слово. А какие еще слова могут перекликаться со словом сердце? Стук. Биение. Любовь. Купидон [18]. Страсть. Красный. Кровь.

Ник резко выпрямился. Не может быть, чтобы это оказалось настолько простым?!

Он выхватил из кармана карту с такой поспешностью, что вместе с ней выпали и его зарисовки.

То место, которое Ник искал, на карте обозначено не было, но он примерно знал, где оно находилось. И при желании мог найти его. Когда они доберутся до того крутого холма, называемого местными жителями Блади [19]Бьют, придется еще пару дней хорошенько поискать какой-нибудь опознавательный знак. Ведь не могла же эта старая ведьма Мойра забыть приметить рудник?! Конечно, она его как-нибудь приметила. Скорее всего, она сама наведывалась в район Блади Бьюта во время своих благотворительных поездок по рудникам и оставила там свою примету. Наверное, она сидела в своем руднике и смеялась над чертовым городом, жителям которого никогда, даже одним глазком, не взглянуть, не полюбоваться ее богатством. Но почему она им так и не воспользовалась? Видимо, Мойра и без того была достаточно богата.

Ник невольно подумал о том, что если бы они с Порки Уимсом в ту ночь, много лет назад, получше отделали старика Эда Макбрайда, то не пришлось бы сейчас ломать голову над хитроумными загадками Мойры. Черт бы побрал этого Порки!

«Все равно Макбрайд отправился на тот свет, — сердито думал Ник. — Если бы Порки не оказался таким трусом, Я ЗАСТАВИЛ БЫ ГОВОРИТЬ ЭТОГО СТАРИКА! Но Порки слишком быстро выдохся. Он, видите ли, не мог долго выносить крики старика. Зачем он остановил меня в ту ночь? Зачем оттащил он тело Макбрайда в такое место, где его, наверняка, должны были найти? Если бы Порки в ту ночь не покинул город… — Сжав руку в кулак, Ник раздраженно ударил себя по ноге. — Я УБИЛ БЫ ЕГО!» — подумал он.

Однако, что сделано, то сделано. И оставалось только утешаться надеждой, что Порки уже успел пострадать, если не от его, так от чьей-нибудь еще руки. Как говорится: все, что ни делается — к лучшему.

Ник был уверен, что ему судьбой уготовано стать владельцем Серебряного Ангела. Чем, если не перстом судьбы, можно было назвать его неожиданную встречу в Виргинии с дядюшкой Шеймусом, которого он много лет не видел? И зачем понадобилось Шеймусу, напившись, поведать ему историю о браслете, сделанном им для Мойры?

Все очень просто: это судьба. Именно по ее воле он, спустя четыре года после разговора с Шеймусом, решился, наконец, поехать в Бостон, чтобы выкрасть этот браслет. Не было чистой случайностью и то, что буквально перед его приездом старая Мойра Кэллоуэй скончалась, завещав свой браслет племяннице, Брайди.

Скорее всего, и смерть Мэй была предопределена судьбой.

С тех пор, как она стала женой Слоана, Ник получал от сестры деньги, и неплохие деньги. Жил он все те годы, припеваючи, и если бы не его неуемная страсть к игре в карты, мог бы даже завести счет в банке и располагать на сегодняшний день неплохими сбережениями. Но, как и у всех, у него случались крупные проигрыши. И тем не менее, он не был отягощен заботами доставания денег. Тогда как до замужества сестры Нику приходилось часто рисковать, чтобы добыть деньги для уплаты карточных долгов. Иногда он взламывал сейфы, но чаще охотился за богатыми женщинами, очаровывая их, а затем, любыми средствами, освобождая их от кругленьких сумм. Но, благодаря щедрости Мэй, рискованные источники дохода отошли в прошлое.

Все испортил проклятый Слоан!

Ник, в бешенстве, снова стукнул себя по ноге.

Слоан сломал его жизнь в тот самый день, когда столкнул Мэй с балкона. Не стало Мэй, не стало и денег. Ник остался гол, как сокол. Во всем виноват Слоан. Если бы он продолжал оставаться все тем же послушным и заботливым супругом, посылающим жене бесконечные чеки на кругленькие суммы, Ник не был бы сейчас здесь. Зачем бы ему было надо таскаться теперь по пустыне, жарясь под солнцем и ломая голову над загадками старой ведьмы!

Ник снова припомнил все события, произошедшие за последнее время, и, успокаивая себя тем, что все, не иначе, как судьба, обратился мыслями к своим теперешним проблемам.