Только в течение последнего года стройучасток Алябьевского леспромхоза ввел в строй среднюю школу, Дом культуры, промтоварный магазин в кирпичном исполнении на шесть рабочих мест со всеми удобствами. Каменщики возводят «Гастроном», 125-тонный холодильник. Бывший деревянный клуб передают на Дом связи. Используют кадровых строителей ( штукатуров, плотников и др. ) и сезонников.
СТРОИТЕЛЬ ГАЗОВЫХ ТРАСС
О ч е р к
Главный инженер автотранспортной конторы производственного объединения «Южгазпромстрой», перечисляя лучших водителей «Уралов», первым назвал Евгения Алексеевича Радостина.
- Плетевозчик номер один. Если собираетесь на трассу, он и отвезет завтра. В пути познакомитесь. На всякий случай: у Радостина на кабине цифра 17.
Назавтра около семи утра прораб четвертого Строительно-монтажного управления, остановив уже загрузившегося семнадцатого, произнес:
- Единственный во многих отношениях водитель, - и представил меня Евгению.
Первоклассный водитель оказался и замечательным собеседником, интересным во всем человеком.
- Сколько же весят три трубы? – поинтересовался я.
- Двенадцать с половиной тонн.
С любопытством смотрели на водителя сорокаметрового автопоезда идущие на работу комсомольчане. Высокий, широкоплечий, он, сидя прямо и поворачивая легко руль, преодолевал довольно крутые повороты, глубокие рытвины весенней распутицы и улыбался:
- Впервые здесь люди видят, как плетевозы ходят. Вот и любопытствуют. Да. Какую технику имеем, - посмотрел в мою сторону карими глазами. - Была бы такая в войну – сразу немца на лопатки положили.
«Урал» вышел на прямую лесовозную дорогу, изрядно усеянную ямами с водой. Стрелка спидометра около сорока, на некоторых участках – около шестидесяти.
- На этой дороге вообще идешь, как торпеда. – Евгений волнообразным движением руки изобразил, как этот снаряд несется по волнам.
На опасных подъемах, проезжая глубокие впадины, он приоткрывает дверь кабины и, работая автоматически руками и ногами, следит, как преодолевает препятствие прицеп и ведет себя груз. Между тем мы нагнали две вышедшие раньше машины. Плетевозы напоминали собой пушки, которые, как сказал А. Твардовский, «к бою едут задом».
Темный загар лица и черные смоляные волосы выдают в Евгении южанина. Он, как потом я узнал, уроженец Ростова, и семья там живет.
- Я дальше Вологды не бывал. На Севере, собственно, впервые, - говорит, поправляя сползающую с сиденья к рычагу демультипликатора шубу.
Евгений в костюме приятного серого цвета, легком синем свитере, сапогах. На голове красивая рыжая шапка.
- Погода стоит отличная, - говорит. – Солнышко светит, температура плюсовая. Можно вот так ездить, - кивает головой на себя. – А шубу пора в вагончике оставить, как думаете?
Я рассказываю ростовчанину о нашем переменчивом климате.
- Удивительна все же наша страна, - отзывается он. – Двадцать дней назад в Сочи видел, как все цветет, а здесь еще снегу вон сколько…
Я на трассах тридцать лет, из них – шесть на трубовозах. Чего только не было за эти годы! Какие сложные трассы провели, сколько интересных людей повстречал, сколько в памяти самых разных – радостных, печальных, смешных – историй, событий, случаев, - задумчиво говорит Евгений. – По этой дороге ехать одно удовольствие. Вот в Грузии, в горах, вели трассу – не плеть, а одну трубу возили. Длительный подъем, сплошные повороты, рядом – обрыв; машина, как змея, извивается. – Опять изобразил ее движение рукой. – Я потом по этой дороге ехал на своих «жигулях» с семьей. Жинка с тещей в окно боялись смотреть, в сиденье уткнулись. А мы там сколько раз с нелегким грузом прошли. Товарищ на той трассе погиб…
А около Туапсе возил через перевал Индюк трубогибку почти шестиметровой высоты. Подъем настолько крут, что некоторые в негруженой машине бояться на него подниматься: выходят из кабины и преодолевают перевал пешком, потом снова садятся.
Жинка иной раз говорит: «Ну, что тебе надо? Есть квартира, машина, живи и работай в Ростове». А я месяца два пробуду дома и начинаю маяться. Пока молодой, не уйду из газовой промышленности. Вот только по семье скучаю. А возить за собой очень неудобно, хотя некоторые «кочуют» вместе с семьей.
Так за разговорами преодолели «самый трудный подъем». Здесь специальный тягач стоит: помогает поднимать на него плетевозы. Мы преодолеваем подъем без помощи трактора.
Евгений говорит:
_ «Урал» хороший попался. Сам получал пять машин вместе. Этот, как зверь. А другие нет-нет да и начнут «парить», а то и поломаются.
Скромен мой спутник. Отлично понимаю, что от машины многое зависит, но главное дело – высокое мастерство шофера. Мне хорошо видно, как умело и расчетливо Евгений совершает любое действие: переключение скоростей, торможение, разгон и т. п. Пораженный точностью выполнения очередной «фигуры высшего пилотажа», когда подход к препятствию и преодолеение его «тягачом» производится легко и быстро, а прицепом – медленно и плавно, думаю: «Вести телерепортаж с моего места – зрители испытают не меньшее волнение, чем от футбольного матча в Лужниках».
Впереди – узкая площадка разъезда. Наш «Урал» прижимается к правой стороне и останавливается:
- Пусть идущий за нами бензовоз проскочит. – Радостин, пользуясь остановкой, выходит из кабины, чтобы сделать внешний осмотр автопоезда. Под немалым весом шофера, ступившего на подножку, качнулась кабина. Когда он снова занял свое место, я попытался, но не мог представить его в легковом автомобиле.
В этот день мы были в движении всего четыре часа, простояли в ожидании, пока расчистят площадку, на которую можно сбросить груз, шесть часов. На стоянке шофера тридцати плетевозов собрались вместе. Центром разговора не раз становился «мой» водитель, наприимер, когда зашила речь о том, что ему удается перекрыть дневную норму в два раза. Евгений отшучивался:
- Как вторая дочка родилась, так больше домой тянуть стало. Вот и тороплюсь плети быстрее вывезти, чтобы на Май в Ростов попасть.
А «секреты» успехов, пожалуй, были ясны многим, как становились понятными и мне. Это – знания, опыт, трудолюбие, дисциплинированность. Взять последнее. Вчера возвратился с трассы в десять вечера, сегодня – в шесть утра уже был у машины.
Невольно подумалось, что без громких слов Евгений Радостин своим примером зовет людей к тому, чтобы они трудились с еще большим напряжением, увлекает их на взятие новых высот. В том, что это действительно так, я убедился, когда здесь же услышал от некоторых его коллег, что они намерены завтра сделать тоже по две нормы, как Евгений.
Один «секрет» его успеха мне открылся чуть позже, когда шла разгрузка плетей. Разгруженные «Уралы» выстраивались по кругу, ожидая, когда сбросит плеть последняя машина: разъехаться с колонной груженых, казалось, было невозможно. Один Евгений не захотел ждать. Стал искать объезд и нашел его. Инициатива, творческое отношение к делу – вот что еще крепко помогает южанину в работе.
На обратном пути мы опять заговорили о газотрассах, речь о котрых непроизвольно всегда наводит на мысли о стране. Лупинг 106 – 181 газопровода Северные районы Тюменской области – Урал имеет протяженность всего семьдемсят пять километров. Но стоимость его около пятнадцати миллионов рублей.
На эти деньги можно построить, прикинул я, три тысячи благоустроенных квартир в каменных зданиях. На такой плдощади можно разместить все население нашего района. Осваиваются же эти средства в течение одного квартала. А сколько подобных строек в нашем великом Союзе!
И вновь с огромным уважением я посмотрел на рабочие руки строителя газотрасс Евгения Алексеевича Радостина.
