— У тебя, оказывается, тут много друзей, — с улыбкой заметила девушка.

— Сам в шоке, — признался я. — Откуда только берутся?

Она засмеялась, глянула гораздо серьёзнее.

— Всё потому, что ты отличаешься от других. Не только своим даром.

— Тогда чем? — заинтересовался я. Захмелевшее сознание считало этот разговор забавным, но внутреннее чутьё подсказывало: не всё так просто.

— В тебе есть какой-то стержень. И загадка. Знаешь, я немного изучала магические печати, из интереса. И могу сказать: не существует такой, которая способна стереть выборочные воспоминания без всяких последствий. Ты бы чувствовал неладное. Болезненные ощущения, странные сны, что-то в этом роде.

— А у меня этого нет, — сказал я, припоминая разговор с Лёхой. Агата кивнула.

— Точно. И такое явление навело меня на одну парадоксальную мысль.

Мы остановились возле медпункта. Агата, словно собираясь с мыслями, провела пропуском по замку, вошла в помещение. Я невольно задержал взгляд на бёдрах, обтянутых комбинезоном.

— У тебя обалденная фигура, — вылетело из моего рта против воли. Девушка обернулась, рассмеялась, но по покрасневшим щекам я понял: похвала оказалась приятна.

Шагнув вперёд, я заключил Агату в объятия, принялся целовать, чувствуя, как хмель сильнее бьёт в голову, смешивается с желанием, образуя дикий коктейль. И, судя по глазам моей докторши, она была не против такого развития событий.

Уже потом, лёжа на кровати в смежной комнате, где и жила Агата, я спросил:

— Так что за мысль?

Она задумалась, затем вспомнила, нахмурилась.

— Довольно простая, на самом деле. Странно, что никто из специалистов раньше до неё не дошёл. Особенно учитывая, сколько людей работает в местной лаборатории.

— Давай к делу, — улыбнулся я. Агата недовольно поджала губы.

— Это важно! В общем, я вспомнила всё, что мне известно насчёт печатей-блокираторов, созвонилась с одним профессором из Австралии, обсудила с ним этот вопрос. По его словам, выборочной потери памяти не бывает. Либо ты помнишь всё, либо печать стирает тоже всё, подчистую. И в таком случае, возвращаясь к нашей ситуации, возможны два варианта. Первый — тебе полностью стёрли память, под ноль, совсем. И затем наложили новую печать, заменив личность.

— То есть, я не Юра Костров? — уточнил я, внутренне похолодев. Такой вариант учитывать очень не хотелось. Мало приятного осознавать, что ты — фальшивка.

Она посмотрела на меня с тревогой.

— А какой второй вариант? — спросил я. Агата вздохнула.

— Второй вариант ещё более бессмыслен: тебе вообще не трогали память.

Несколько мгновений я смотрел на неё, а затем, запрокинув голову, засмеялся.

Потому что именно об этом я думал последние несколько дней.

— А как же тогда провал в памяти? — отсмеявшись, нашёл я несостыковку. — В ту ночь, когда убили Орлову. Я вообще не помню того, что было после посиделок в баре.

Агата ткнулась носом мне в плечо.

— Здесь всё просто. Существует множество препаратов, которые, в сочетании с алкоголем, вызывают временную амнезию. Или постоянную, но конкретно в тот период времени, когда препарат начал действовать.

— Хочешь сказать, кто-то подсыпал мне дрянь?

Она пожала плечами.

— Возможно. Но зачем?

— Чтобы все, в том числе и я, думали, будто у меня потеря памяти, — прошептал, чувствуя, как медленно зашевелились фрагменты паззла. — Препарат удаляет всё, связанное с вечеринкой, в том числе и убийство Орловой. Это развязывает руки её отцу, даёт возможность обвинить меня. Но Оксана сказала, что он уверен в моей невиновности и осознанно решил сбагрить меня ДБ, чтобы иметь время на поиски настоящего убийцы. Выходит, на посиделках в баре убийца всё время был рядом?

— Почему ты так решил? — удивилась Агата. Я сел, пригладил растрепавшиеся волосы.

— Ну сама смотри: ему надо было находиться в зоне досягаемости, чтобы подсыпать мне порошок, или кинуть в стакан таблетку. Да и потом иметь возможность отследить результат своих действий. Скорее всего, поняв, что я уже в щи, убийца вызвался быть третьим, вместе со мной и Орловой. Могу предположить, что у него или у неё нашёлся автомобиль, на котором нас и вывезли на пляж. Значит, я всё же был свидетелем убийства. Но как вернуть утраченные воспоминания? И что за печать у меня в голове?

— Этого я не знаю, — вздохнула девушка. — Но, если амнезия временная, скорее всего, убийца постарается избавиться от тебя. Будь осторожен.

— Мы же в корпусе, здесь все свои, — ляпнул я, сосредоточенный на размышлениях. Агата раздражённо стукнула меня кулаком.

— Умелому киллеру это не помеха! Особенно, если это маг, способный менять обличье.

— И такие бывают? — поразился я. Девушка кивнула.

— Конечно! Магия открывает огромные возможности не только для созидания, но и для разрушения.

— Кто бы сомневался, — тихо фыркнул я. Спрыгнув на пол, принялся одеваться.

— Поэтому будь внимателен. Не доверяй никому, кроме близких, — посоветовала Агата.

— Даже тебе? — насмешливо покосился на неё. Ответом мне послужил совершенно серьёзный взгляд.

— Даже мне.

В кубрик я шёл уже не в таком приподнятом настроении, как из него. Алкоголь выветрился, а разговор с Агатой заставил пересмотреть события, с которых всё началось. Впрочем, точно ли всё началось с них? Может, следует искать ответ глубже? В моём прошлом? Вдруг правдив первый вариант, и я на самом деле не Юрка Костров?

Эта мысль неожиданно болью отозвалась в груди. Я даже остановился, схватившись за сердце. Дыхание спёрло, в глазах потемнело. Какого чёрта?

Вдох-выдох, пауза, вдох-выдох, пауза. Помогло. Отдышавшись, пошёл дальше.

Нет никаких доказательств ни одной из предложенных Агатой теорий. Но есть факт, который утверждает, что печать в моём сознании вовсе не та, каковой её видят окружающие. Либо же Лёха снова соврал, и это не блокиратор воспоминаний.

В кубрике остались только Майя и Настя, остальные ушли. Стоило мне зайти, как наткнулся на любопытные взгляды девчонок.

— Как прошло свидание? — спросила Настя. Майя бросила на неё укоризненный взгляд, но по лицу я видел, что её тоже очень интересно.

— Как обычно, — буркнул, ощущая раздражение от подвешенности ситуации. Когда непонятно, что есть правда, а что — ложь, жизнь становится чертовски сложной. — Занялись грубым животным сексом, играли в доктора и пациента.

— Как вульгарно! — наигранно возмутилась Настя. — А если серьёзно?

Я покосился на дверь, затем глянул на соседок. Можно ли им доверить свои мысли? Пока что девчата не давали повода усомниться в себе, сор из избы не выносили. К тому же, учатся они давно, наверняка могли слышать или видеть что-то необычное. Похожее на мой случай.

Девчонки выслушали рассказ очень внимательно, затем, переглянувшись, некоторое время молчали.

— Сложная ситуация, — наконец, пробормотала Настя. — Понятно, почему ты такой загруженный вернулся. Тут любой бы почувствовал себя дураком. Неизвестность всегда бесит и пугает.

— Не то, чтобы я боялся, — поднял я руки. — Но мне хочется знать, из-за чего всё началось. И как со всем этим разбираться дальше.

— С полковником ты это обсуждал? — поинтересовалась Майя. Я покачал головой.

— Лисицын, конечно, мужик умный, но он действует в собственных интересах и в его альтруизм я не верю ни на йоту. Потому откровенничать насчёт того, что творится в моей башке, не стану. Точно не с ним.

— Зря, — вздохнула девушка. — Но тебе виднее. Просто опыта у него много, а уровень его сил никому не известен.

— Выходит, он всё-таки маг.

— И неслабый, — кивнула Настя. — Но, по понятным причинам, в поле не работает. Руководит корпусом от имени главы. Никто из нас не видел его в действии. Самим интересно.

— Откуда тогда вы знаете, что он силён? — усмехнулся я.

— Слухи, — она невинно похлопала глазами. Я хмыкнул. Ну да, слухами земля полнится. Впрочем, после инициации временами действительно чувствую исходящие от полковника волны, едва заметные. Либо слухи врут, либо у него настолько крутой контроль, что он сознательно не показывает силу. Во втором случае лучше Александра Сергеевича не злить.