Бодрая, седая старушка встретила нас приветливо, но сразу поинтересовалась документами и внимательно рассмотрела штамп загса в паспортах.

После этого ринулась показывать наше жилье. Для этого пришлось снова выйти на улицу.

Меня именно это больше всего привлекло в комнате то, что вход на второй этаж был отдельный, поэтому приходить и уходить мы могли, не беспокоя хозяйку.

А та, тем временем мялась, видимо, желая обсудить вопрос оплаты. И когда разговор зашел об этом, она сразу сказала:

— Саша, тут Толик ко мне заходил, сильно ругался, что я с тебя много взяла. Мы с ним посоветовались и решили, что восемь рублей в месяц будет достаточно.

— Восемь, так восемь, — согласился я, чего спорить, если просят меньше.

Мансардная комнатка была площадью метров двенадцать, к кирпичной трубе, проходящей в ее центре, была пристроена небольшая печурка. Стол у окна, кровать, и небольшой шкаф составляли всю мебель.

Оставив вещи, мы вместе с хозяйкой спустились к ней. Вволю напившись, чаю из самовара и поболтав со старушкой, мы снова поднялись наверх и принялись раскладывать свои вещи. Учитывая их небольшое количество, справились мы за пятнадцать минут.

Все наши шмотки заняли две полки в шкафу, а на вешалках висели пара платьев, да мой костюм, купленный на свадьбу.

Ну, что, пойдем к свекрови в гости? — предложил я, когда все было сделано.

— Я боюсь, — испуганно сообщила Люда. — На свадьбе она так нехорошо на меня смотрела.

Надо сказать, что первый день по приезду в Вытегру мама действительно держала пальцы веером, но уже к вечеру сдружилась со сватьей и оживленно обсуждала с ней меню торжества и платье невесты. Некая неловкость в общении с невесткой у нее оставалась, наверно потому, что Люда ее слегка побаивалась. Вот и сейчас она робко предложила:

— Санчик, может, мы завтра к ней в гости сходим.

_Давай, завтра, только с утра прогуляемся до училища, и тебе работу поищем — согласился я, — А сейчас проверим кровать бабы Клавы на скрипучесть.

Проверка показала повышенную скрипучесть, поэтому пришлось, как в Вытегре, перекладывать матрац на пол. На какое-то время мы выпали из окружающего мира. Но возвращаться в него все же пришлось. Обедать мы не обедали, но поужинать было бы неплохо. Я оделся и отправился к хозяйке

Надо было уточнить, где брать воду и дрова, и спросить чайник. Остальная посуда, тарелки, ложки, кружки, стояли на полках в настенном шкафчике.

Клавдия Ивановна быстро растолковала, где находится колонка, из какого сарая можно брать дрова. А сегодня, чтобы нам не бегать лишнего, предложила приготовить ужин у нее на кухне. Она, конечно, ожидала, что готовкой займется Люда, поэтому с некоторой оторопью наблюдала, как я вытаскиваю из притащенного сверху рюкзака банки и пакеты. И начинаю чистить картофель.

А через час мы втроем за обе щеки уплетали нехитрое блюдо картошку с тушенкой.

Клавдия Ивановна, вначале отказывалась, но после того, как я половником выложил аппетитную горку на тарелку и присыпал зеленым лучком с укропом, по кухне разнесся такой запах, что старушка не выдержала и тоже уселась за стол.

— Саша, ты наверно, секрет какой знаешь, — сказала она, когда подобрала остатки подливы с тарелки. — Никогда такой вкусной картошки с тушенкой не ела.

Люда засмеялась.

— Он точно, знает. Я из-за этого готовить перестала, у меня так не выходит. Вроде бы все так же делаю, один в один, а не получается и все тут.

Я улыбался, слушая их разговор, но в то же время размышлял, о моей прорезавшейся способности вкусно готовить еду. Действительно, я умел и любил это дело, но сейчас окружающие странно реагировали на мою готовку. Я заметил это, когда Виктор начал приставать ко мне с просьбами, коптить рыбу. А когда я в первый раз испек пироги, начались такие восторги, что мне стало неудобно. Галина Михайловна, внимательно смотрела за мной, все боялась, что у меня ничего не получится, а потом недоумевала, откуда такой необычный вкус у пирогов, ведь никаких хитростей она не заметила.

— Может, если я возьмусь за что-то другое, у меня тоже все получится? — подумал я, сворачивая ноздреватый блин и макая его в сметану. Но что-то подсказывало, мне, что-то другое вряд ли получится.

С другой стороны, я ведь уже не удивляюсь невероятному переносу сознания, произошедшему со мной. По сравнению с ним, талант к приготовлению пищи вообще ерунда. Чему, собственно, удивляться?

— Ох, накормил, так накормил, — выдохнула Клавдия Ивановна, отодвигаясь от стола и с сожалением поглядывая на последний блин, оставшийся на тарелке. — Ведь знаю, что нельзя, холестерин зашкаливает, а все ем и ем, остановиться не могу. Картошка с мясом, блины, так и лопнуть можно.

— Саша, наверно, с завтрашнего дня готовить еду буду я, — сообщила Люда, украдкой прихватив последний блин. — Так дальше жить нельзя, я килограмм прибавила за две недели.

Эти слова я не преминул напомнить жене ранним утром следующего дня, шепнув ей в ушко после поцелуя.

— Люда, кто-то вчера высказал желание заняться завтраками, обедами и ужинами. Это не ты была, случайно?

— Санчик, ты что всерьез поверил? Ну, пожалуйста, давай сегодня ты в последний раз этим займешься, а с завтрашнего дня я начну, честное слово. — Люда убеждала меня, гладя своими тонкими пальчиками мой живот, опуская руку ниже и ниже.

Я не стал говорить, что согласился бы и без такой стимуляции, но зачем разочаровывать девушку, пусть старается.

Газовой плиты у нас в комнате не имелось, но ее вполне заменила электроплитка. Потомив на сковородке порезанные помидорчики, я залил их яйцом, а затем, поперчив и посыпав зеленью, поставил на стол.

Люда жалобно глянула на меня, намекая, что большую часть омлета нужно съесть мне.

А что? Я и не отказывался. Вдвоем мы быстро очистили сковородку. Кофе с цикорием было не айс, но другого все равно не имелось.

После завтрака пришлось решать два сложных вопроса, снова забраться в койку, или отправиться в город. Пришлось подкинуть монетку. Победил второй вариант. Так, что мы оделись и через полчаса уже стояли на автобусной остановке.

Время уже было около девяти утра, поэтому народа на ней особо не наблюдалось. Несколько человек усердно изучали свежую газету, расклеенную на стенде. Я присоединился к ним. Надо же было почитать. о чем пишет местная газета Ленинская правда. Передовицы я, как всегда, пропустил. А вот в объявлениях меня привлек заголовок: «Госуниверситет производит набор на краткосрочные курсы бухгалтеров. Звонить по телефону такому то»

— Люда, посмотри, — обратился я к жене. — Тут неплохой вариант нарисовался. Почитай.

Та прочитала и вопросительно уставилась на меня.

— Ну, что ты смотришь, как Ленин на буржуазию? — усмехнулся я. — Будешь работать медсестрой или фельдшером и посещать вечерние курсы. Закончишь, будем искать тебе работу с финансами. Кстати, вон, четверка подошла, давай, садимся, сразу до университета и доедем.

Люда, двигаясь, как сомнамбула, автоматически последовала за мной в двухсекционный Икарус. И только, когда уселась рядом со мной, пришла в себя и начала бурно возражать. Да так интенсивно, что если бы я не знал будущее, возможно, согласился с ее доводами. Но будет гораздо лучше, если «святые девяностые», как их назвала Наина Ельцина, моя жена встретит не медсестрой, а сотрудницей госбанка.

А посему, на остановке около университета мы вышли и отправились искать деканат экономического факультета, где как нам объяснила вахтер, проходит запись на курсы.

— Через полчаса мы вышли из мрачного коридора на залитую солнцем улицу.

— Ну, я и дура! Зачем только согласилась? — воскликнула Люда, убирая в сумку, квитанцию об уплате двадцати рублей аванса за обучение.

— Все путем, еще спасибо мне скажешь, — сообщил я. — Сейчас едем в поликлинику, искать тебе дневную работу.

В поликлинике мы так же пробыли недолго. В отличие от врачей, избытка среднего персонала в городе не наблюдалось. Поэтому после недолгой беседы с главной медсестрой нас отправились в отдел кадров. Так, что из поликлиники Люда вышла уже медсестрой хирургического кабинета. Ее пытались уговорить выйти на работу уже сегодня во вторую смену. Но после моего короткого, нет, зав кадрами, заткнулась и в первый раз уважительно глянула в мою сторону.