Машину мне нашел Армас. Он же заверил, что Волга, сменила всего двух владельцев и находится в отличном состоянии. Конечно, было обидно, что даже на выбор машины не хватает времени. Но делать было нечего. Пришлось доверить покупку родственникам. И вскоре на площадке у дома встал на стоянку мой первый в этой жизни автомобиль.

На работу я на нем не ездил. После утренней разминки, садился за руль, заводил двигатель и, сделав круг почета вокруг дома, снова ставил на место.

На работе моей покупкой очень заинтересовались охранники. Один из них даже не поленился придти и заценить автомобиль. Дипломатам моя подержанная рухлядь была не интересна. Они мечтали о новых машинах. Ну, а если не о новых, то хотя бы приличных, подержанных иномарках. Но все равно завистливых взглядов хватало.

Но видимо есть бог на белом свете. В конце мая у нас появился новый повар. На этот раз это оказался мужчина в полном расцвете сил, как говорил Карлсон.

Толику, как он мне представился, было около сорока лет. Как и Петрович, он оказался москвичом. Шустрый, несмотря на огромный живот, он моментально перезнакомился со всем коллективом и чувствовал себя, как рыба в воде.

Первые несколько дней меня, привыкшего за последние полгода к тишине, эта говорливость раздражала, но одно то, что я могу позволить себе выходные, компенсировало все неудобства.

И я начал собираться в отпуск.

Первым делом тщательно проштудировал все требования таможни, чтобы не нарваться на конфискацию, а затем начал вдумчиво заполнять багажник тряпьем, обувью и прочим дефицитом.

Провожать меня в дорогу никто не собирался. Лишь Никодимов вздохнул, посетовав, что снова остается без спарринг-партнера.

Вначале я рассчитывал на переход в Вяртсиля, но вовремя узнал, что сейчас там пропускают только железнодорожные составы и грузовики. Поэтому пришлось катить в сторону Торфяновки.

С финской стороны к моей машине скучающей походкой подошел таможенник. Попросил открыть багажник. Пальчиком шевельнул объемистый баул и сообщил, что я могу двигаться дальше.

Так, как очереди практически не было, я сразу проехал на наш КПП.

Зато здесь ко мне с радостными улыбками спешили сразу трое доблестных представителей таможенной службы.

Один схватил документы на машину, сразу отошел в сторону и начал их внимательно изучать, чуть ли не под лупой.

— Изучай, изучай, — насмешливо думал я. — Хрен чего наизучаешь. Машиной владеет дальняя родственница, которая доверила мне свою собственность только с правом управления. Документы оформлены у нотариуса, и заверены в консульском отделе посольства, комар носа не подточит.

— Выгружайте вещи из машины, — скомандовал один из оставшихся пограничников. — Надо провести полный досмотр.

— Без проблем, — сообщил я и начал разгрузку. У меня все было сложено именно для такой ситуации, поэтому это дело не заняло и минуты.

Таможенники глядели на мои старания, и энтузиазм медленно угасал на их лицах.

Больше для вида, они просмотрели один рюкзак и приказали все скидывать обратно в машину.

Старший вернул документы на машину и пожелал счастливого пути, на что я пожелал им спокойной службы. Впереди меня ожидали пятьсот километров дороги, хотелось бы доехать домой засветло.

Увы, так не получилось. Конечно, надо было сразу двигаться в сторону Питера, а оттуда уже поворачивать на мурманское шоссе. Но хотелось сократить маршрут, и я повернул на Сортавалу. Зря я это сделал. Асфальта на этих дорогах век не было, и хотя эти грунтовки делали еще финны, за годы советской власти их разбили в хлам. Немалым соображением было то, что большая часть дороги пройдет в погранзоне, где в отличие от дороги на Ленинград немного гаишников и прочих желающих попросить поделиться добром. Это, конечно, так, но зато через каждые километров пятьдесят из кустов выскакивал очередной пограничный дозор и начинал по новой проверять мои документы.

До Сортавалы я добрался во второй половине дня. Подкрепился в первой попавшейся столовой и поехал дальше.

Хорошо, что в Карелии в это время солнце практически не заходит, поэтому, когда в двенадцатом часу ночи я въехал в Петрозаводск, было достаточно светло.

После недолгих размышлений я поехал к маман. Руководствовался в этом нехитрыми соображениями.

Дома мои баулы увидят только мама и Пашка. В общаге же скрыть ничего не удастся. И на фига это мне нужно. Как говорится, меньше знают, крепче спят. Поеду я к жене утром, и возьму с собой только то, что привез именно для нее. Будь мне столько лет, насколько выгляжу, я бы, обязательно рванул к жене. Но мне же в сумме почти восемьдесят годков, пора становиться благоразумным человеком. И вообще воспитанные люди предупреждают заранее жену о своем приезде, чтобы не портить настроение и здоровье.

Заглушив машину у подъезда, я взялся, было, за чемодан и баул, но потом, вспомнив, что у меня имеется бесплатный носильщик, поднялся наверх лишь с одним баулом.

Кстати, Пашка еще не спал и через несколько секунд после звонка уже тревожно спрашивал, кто там.

— Открывай, свои, — тихо ответил я, не желая беспокоить соседей.

— Сашка! Привет! — удивленно воскликнул брат, открывая дверь. — Какого черта по ночам шастаешь?

— Мне тоже приятно тебя увидеть, — улыбнулся я.

Пашка смутился.

— Ну, ты извини, я только в постель забрался, и тут звонок. Здорово, что ты приехал! Правда, мы тебя ждали только завтра.

Нашу беседу прервало появление мамы.

— Паша, что ты Сашу в дверях держишь, проходи, сынок не стой на пороге.

Началась обычный бестолковый разговор, какой часто бывает при неожиданной, но приятной встрече.

— Ты на чем добирался? — вдруг спросил Пашка, — для Мурманского поезда слишком рано, на такси что ли из Ленинграда ехал?

— Почему на такси? Приехал на своей машине, я Волгу месяц назад купил, б\у. Наступило непродолжительное молчание. Мама и брат, казалось, потеряли дар речи.

— Да ты чо! Я смотреть! — наконец, отмер Пашка. Он метнулся в комнату, натянул спортивки и, громыхая по ступенькам, понесся вниз.

— Паразит, всех бабок разбудит! — с чувством сказала мама. — Завтра опять жаловаться будут. Ты знаешь Саша, мне тоже захотелось взглянуть на твою машину.

Одевалась маман не в пример дольше Пашки, и когда мы спустились во двор, брат уже сидел в машине, изучая содержимое бардачка.

— Я то думаю, чего брательник с одним баульчиком явился? — сообщил он. — А у тебя, оказывается полный багажник барахла. Слушай, машина класс, кожа на сиденьях, как новая, не верится, что на ней люди сидели. На кузове ни одного пятнышка. Черная, как у больших начальников.

Он жалобно глянул на маму и сообщил:

— Вот видишь мама, ты Сашку, как только не ругала, а он выучился за год на повара, через год уехал в Финляндию и теперь у него есть жена и автомашина. А он всего на два года старше меня, а мне еще учиться на шестом курсе, а потом год интернатуры, и потом работать за копейки.

Представляешь? У него через пару лет будет кооперативная квартира, есть классная автомашина, жена красавица, а у меня нихрена. Может, мне тоже надо было на повара учиться?

— Завидовать грешно, — наставительным тоном сообщил я. — Давайте лучше унесем наверх весь багаж.

— А ты, разве не поедешь к Людмиле? — удивилась мама.

— Не поеду, не хочу таскаться с вещами под бдительным оком вахтера и прочих наблюдателей. Завтра с утра отправлюсь к Люде на работу и попрошу начальство дать ей отгул. Думаю, что это получится.

— Еще бы не получилось, — сообщил Пашка, окидывая меня взглядом. — Такому прикинутому чуваку в джинсе и вельвете будет трудно отказать.

Вдвоем мы быстро унесли все мои чемоданы домой. Я закрыл машину, молясь про себя, чтобы какой-нибудь алкоголик не разбил лобовое стекло. Дворники уже предусмотрительно были сняты и убраны в кабину. Машина сиротливо, в полном одиночестве, осталась стоять на темном дворе. Даже не верилось, что пройдет всего ничего сорок лет и в этом дворе некуда будет ступить из-за множества автомобилей.