— Хрен тебе, хрен тебе, — четко отстукивали вагонные колеса, когда мы возвращались домой после Ленинградских приключений. Несмотря на мои спортивные тренировки, ноги ныли не по-детски. Люда чувствовала себя не лучше. Целый день бродить пешком по центру города, заглядывая во все магазины подряд, нелегкое дело даже для молодежи, каковой мы являлись

Кроме этого Люде не нравились наши спутницы. Две молодые девушки, работницы завода «Светлана» возвращавшие с двухмесячной учебы, откровенно кокетничали со мной, не обращая внимания на откровенную неприязнь супруги. Не нагулялись, наверно, в Питере? Или просто Людку дразнят.

— Нет, с этим надо что-то делать, — решил я. — это уже все границы переходит. Жена опять все наставления из головы выкинула. По приезду придется опять воспитательную беседу проводить. Достала своей ревностью.

Прихлебывая горячий чаек, я снова и снова прокручивал в голове сегодняшний день, барабаня пальцами в такт монотонному стуку колес, рассказывающему о крахе моих целей. Конечно, если бы не Люда, я бы в жизнь не отказался от предлагаемой комнатки. Такие предложения бывают раз в жизни далеко не у всех, а у большинства людей никогда.

— А стоил ли Париж мессы? — пожалуй, я впервые задумался о том, что пошел на поводу эмоций и так рано женился. Наверно сработал скрытый комплекс вины, которую испытывал всю прошлую жизнь. В тот момент, год назад, я просто не представлял себе, как сложно будет жить с женой, которая по возрасту годится во внучки. Нет, как живут богатые старички со своими моделями, я прекрасно понимал. Но там молодухи заранее знают, для чего им нужен древний старикашка, а мы то с Людой практически одногодки, и она, собственно, как и все окружающие ждала от меня поведения двадцатилетнего юнца, а его то я подделать не мог, да и не хотел. Ну, какой может быть юнец из восьмидесятилетнего старика. Поведение сложившейся за десятилетия личности сложно изменить.

Кроме того, в нашей семье как-то незаметно обострилась борьба за лидерство. Я был ведущим в ней, начиная со свадьбы и, жена безропотно это приняла. Однако последние два месяца Люда стала понемногу вырабатывать командный голос, что мне очень не нравилось. В принципе, было понятно, откуда это берется. Моя теща являлась абсолютным командиром в своей семье и ее дочь не могла не попытаться стать таким же командиром в нашей ячейке общества. Но тут нашла коса на камень. Я хоть и не имел габаритов тестя, но роль лидера в семье отдавать не собирался.

Пока у нас случались редкие размолвки, обычно заканчивающиеся примирением в кровати. Но, как наша жизнь сложится дальше, сказать было затруднительно.

— Саша, вы бы не могли выйти из купе на минутку, мы бы со Светой переоделись? — широко распахнув волоокие глаза и жеманно улыбаясь, попросила меня одна из девиц.

Вырванный из своих размышлений, я не сразу понял, что от меня хочет хорошенькая соседка.

— Конечно, конечно, — сказал я через пару секунд и вышел в коридор, закрыв за собой дверь.

В одиночестве я долго не простоял, буквально через минуту ко мне присоединилась жена.

— Какие несносные девицы с нами едут! — сказала она с чувством. — Никакого уважения к старшим, разговаривают с тобой, как будто ты их приятель…

— А ты и рад стараться. — Добавила она с упреком.

— Люда, вот по этому поводу мне хотелось с тобой поговорить, — сообщил я, глядя в темное окно в котором сверкал огоньками очередной населенный пункт. — Ты еще долго будешь меня ревновать к каждому фонарному столбу?

Мне кажется, что тебе пора уже понять, что мне другой жены не нужно.

Это, в конце концов, становится смешным. Ты разве не заметила, что наши попутчицы тебя специально дразнят? Поняли, как ты ревнуешь, и начали ко мне приставать со всякой ерундой. А мне это надо?

Так, что давай, заканчивай с глупой ревностью, будь умней этих соплюшек и сразу станет проще жить.

Недолгое молчание, вскоре прервалось тихим шепотом.

— Санчик, прости, я постараюсь тебя так явно не ревновать, — ответила Люда и мне на руку упала горячая слезинка.

Вся моя злость сразу куда-то испарилась, ну что тут будешь делать? Нашла жена ко мне подход, и уже давно. Интересно, у меня когда-нибудь появится иммунитет к ее слезам, или это подарок на всю оставшуюся жизнь?

— Ты тоже прости меня за резкость, — пробормотал я и обнял Люду за плечо, мимолетно чмокнув в щеку.

Так, обнявшись, мы зашли обратно в купе. Обе девчонки уже сидели в халатиках, демонстративно обнажив ноги до середины бедра.

Я почувствовал, как напряглась жена, и тихо шепнул ей на ухо:

— Ты обещала.

Разочарованные нулевой реакцией Люды, девчонки прекратили ее троллить и начали болтать о чем то о своем, уже не обращая на нас внимания.

Поезд подкатил к Петрозаводскому вокзалу по расписанию. Меня ждали на работе, поэтому я домой не поехал. Мы быстро убрали вещи в автоматическую камеру хранения, и я поднялся на второй этаж в ресторан. А Люда отправилась на остановку троллейбуса, до работы ей оставалось еще полчаса.

Кроме директора никто не знал, где я провел свой отгул, а посему и вопросов мне никто не задавал.

Лишь после обеда, когда Галицкий появился на работе, он вызвал меня к себе и полюбопытствовал, доволен ли я итогами поездки.

Пришлось честно и откровенно признаться, что никуда ехать не собираюсь, жилье категорически не понравилось жене, а я, как послушный олень, всегда выполняю ее пожелания.

При этих словах Дмитрий Янович сочувственно улыбнулся, все мы знали, что наш директор строг только на работе, а дома супруга вертит им, как хочет.

Но все же его откровенно удивила причина отказа.

— Послушай, Санек, — фамильярно обратился он ко мне. — Неужели вы отказались от предлагаемой квартиры только из-за ванны с туалетом?

У меня тоже комната на Васильевском острове не фонтан, двенадцать семей живут в коммуналке, но я отказываться от квартиры из-за грязного туалета не собираюсь. Значит, ты не смог объяснить жене преимуществ жизни в большом городе. Сам понимаешь, театры, музеи, концерты знаменитостей, да одно снабжение чего стоит!

Я улыбнулся.

— Но вы то сами, Дмитрий Янович, ленинградец, а работаете в Петрозаводске, значит не все так просто, как вы говорите.

Директор смутился. Понятно, не хотелось Галицкому объяснять, что ему не светило занять такой пост в Питере, пришлось соглашаться на Петрозаводск.

Ходили слухи, что ему у нас недолго осталось работать, скорее всего, он займет такую же должность в Мурманске.

Ну, в общем, когда я ушел из кабинета, Галицкий остался в уверенности, что его подчиненный является подкаблучником и послушно выполняет все требования жены.

До Нового года мы дожили спокойно. Семен Моисеевич позвонил однократно, поинтересоваться моим решением, Галицкий даже не позвал меня к телефону, только к вечеру сообщил о звонке. Светлана Леонидовна тоже забыла обо мне.

Я больше не удивлял коллег новыми рецептами, и так на мой бухарский плов желающих хватало, так же, как и на торты и суфле.

Люда была также довольна жизнью. А чего, собственно быть недовольной? С продуктами питания у нас проблем не было. Так же, как и с одеждой. В принципе, я мог достать все, что угодно из дефицита, проблема была в деньгах. В отличие от того времени, когда я работал в такси, залегендировать наличие лишних финансов не было возможности. Зарплата у меня была скромная, сто десять рублей. Чаевых, в отличие от официантов я не имел. Но жаловаться все равно было бы грешно. В рабочие дни питались мы в ресторане, за что у нас вычитались в месяц смешные деньги, в пределах 6–7 рублей. Хотя город у нас вроде бы был достаточно большим, вскоре я знал лично многих заведующих базами, товароведов и прочих деятелей торговли.

И тут оказалось, что меня начала банально заедать скука. Наверно, не хватало адреналина, которого имелось в избытке в прошлой жизни врача. Со скуки я начал даже ездить на зимнюю рыбалку. Тем более, что строительный трест, которому принадлежала общага, выделил для этого дела автобус, в который по выходным набивалось любителей рыбалки, как сельдей в бочке. И потом мы ехали в тесноте около часа, дыша друг на друга вчерашним перегаром. А некоторые ухитрялись дышать и сегодняшним, ловко прихлебывая водку из раскладных пластмассовых стаканчиков, занюхивая черным хлебом.