Я улыбнулся.

— Ты же мне уже все уши прожужжала, что в субботу у тебя дежурство, так, что я схожу один, в этом году со всеми делами даже на рыбалку ни разу не попал, хоть клюквы наберу. Не переживай, надолго не уйду. Ведь четыре ведра ягоды нам ни к чему. Одним обойдемся.

Люда обиделась, и некоторое время ходила с надутой физиономией, но после того, как уселась за стол, настроение у нее сразу улучшилось. Так, что путь через желудок ведет не только к сердцу мужчины, но для женщин это тоже актуально.

В субботу все мои планы осуществились на сто процентов.

Даже погода начала октября пошла мне навстречу. Поэтому, клюкву я собирал не в инее и не в перчатках, а под нежным теплом осеннего солнышка. Четверть шарабана ягод я набрал за два часа и сразу направился знакомой тропой к своему лесному схрону.

Торопиться было некуда, поэтому я развел небольшой костерок, на котором сжег все улики, портфель, куртку и даже презервативы.

Деньги, завернутые в клеенку, перебазировались на дно шарабана, а сверху на них лег пластиковый пакет с клюквой.

Из леса я направился сторону маминого дома. Пару раз по дороге у меня спросили, много ли ягод я собрал, и оба раза у меня на лице появлялась глупая ухмылка, когда я отвечал, что все что нашел, все мое.

Ведь никому в голову не могло придти, что в старом, ободранном шарабане лежат огромные деньги, которые обычный советский человек даже представить себе не может.

В кладовке, расшатать кирпич удалось за несколько минут. После чего я спрятал в нишу все деньги, а кирпич поставил на место. Затер швы рассыпавшимся раствором и вновь завалил всяким хламом.

Оставив шарабан в кладовке, я поднялся наверх. Мама моему появлению удивилась, еще больше она удивилась, когда я сообщил, что вернул шарабан на место.

— Ой, взял и взял, мог бы и не приносить назад. Я уже раздумала за ягодами идти. На завтра опять дожди обещают.

Ого! Это столько ягоды набрал! Молодец! С мамой то поделишься, или как?

Конечно, маме я отсыпал ягод щедрой рукой, оставив себе совсем немного.

— Придется на рынок зайти, купить еще ведро ягоды. Говорить жене, что оставил маме большую часть собранного урожая не самая лучшая идея, — промелькнула в голове мудрая мысль. — Меньше знает, лучше спит. Ведь для жены моя мама совсем не мама, а всего лишь свекровь. Тем более деньги у меня есть, и не только на клюкву. — Подумал я, дотронувшись до нагрудного кармана куртки, где скромно лежали десять сторублевых бумажек.

Как и ожидалось, клюквы на рынке хватало, десятка два старушек, стояли в торговом ряду, расхваливая свой товар.

Я прошелся вдоль ряда и выбрав, на мой взгляд, самую хорошую ягоду, купил ее вместе с эмалированным ведром.

— В хозяйстве пригодится, — успокаивал я сам себя. — Ведер у нас пока не имеется.

Домой я пришел за несколько минут до жены. Я только успел переодеться и начать готовить ужин, как она зашла домой.

Вопросов по ведру у нее не возникло, потому, что я заранее ей сказал, что оставлю шарабан у мамы.

Посмотрев ягоду, Люда скептически сказала:

— Какая мелкая ягода у вас растет. У нас в Вытегре, клюква намного крупнее.

В ответ я ехидно предложил:

— Так может, соседям ее отдадим, а сами в Вытегру съездим? Крупняка наберем.

— Ну, вот еще! — возмутилась жена. — Нам самим мало.

Я обнял ее и демонстративно принюхался.

— Ты чего там носом фыркаешь? — спросила она.

— Что-то больницей пахнет, тебе надо скорее переодеться, сейчас я тебе помогу.

С этими словами я начал расстегивать пуговицы на блузке. Несильное сопротивление супруги было быстро преодолено, и мы моментом перебазировались на кровать.

В первый раз в торгово-кулинарный класс

В понедельник я отправился на учебу. Дул пронзительный ветер и снова шел снег с дождем. Даже не верилось, что два дня назад я собирал клюкву на осеннем болоте, и мою спину ощутимо припекало солнышко.

Но такова карельская осень, то она растянется до декабря, то в середине октября нападает снега по колено.

— Утром, когда я намытый побритый зашел в комнату, Люда язвительно спросила:

— Что, уже приготовился, думаешь, там тебя все девочки заждались.

В ее голосе ясно слышались ревнивые нотки, и с этим надо было что-то делать.

— Люда, мне не нравится твой настрой, — холодно произнес я. — Давай сразу определимся. Ты ведь тоже ходишь на работу, там, конечно, не так много мужчин, но они есть. Они, наверняка, делают тебе комплименты, возможно, некоторые хотят познакомиться с тобой поближе. Я понимаю, что ты не будешь рассказывать мне об этом. Но я, прекрасно зная о подобном, никогда ничего тебе не говорю, потому, что доверяю тебе и люблю. Мне бы хотелось, чтобы ты также доверяла мне. Поэтому не надо больше никаких намеков на девчонок в моем классе. Надеюсь, что в нашей семье не будет проверок записных книжек, кошельков и эсэмэсок в телефоне.

Тут я замолчал, проклиная свой язык без костей, понимая какую дичь только что спорол.

А Люда, глаза которой уже начали наливаться слезами, удивленно спросила:

— Каких смэсок? Саша, ты, о чем сейчас говорил, какой телефон?

Я принужденно засмеялся.

— Да я сам не понял, чего ляпнул, наверно дает себя знать волнение перед первым днем учебы.

Жена недоверчиво улыбнулась и шмыгнула носом. Слезы все же покатились по ее щекам.

— Санчик, ну прости меня, пожалуйста, я больше ничего не буду тебе говорить, — Но в ее глазах читалось. — Буду ревновать молча.

К сожалению, времени для примирения в койке уже не оставалось, поэтому мы обменялись поцелуями в знак мира и начали собираться, кто на работу, кто на учебу.

Хотя я и распинался перед Людой и строил из себя влюбленного по уши мужа, стало не по себе, когда зашел в аудиторию класса «А» и, на меня уставились три десятка любопытных девичьих глаз. Ради первого дня учебы все они были при параде, так, что тут было на что посмотреть. Не сказать, что все они были красавицами, но все же юность имеет свое очарование. Видимо, мне в нынешней ипостаси с высоты семидесяти прожитых лет, считать большую часть женщин молодыми и красивыми.

И если бы мне было в действительности столько лет, как моему телу, то чувствовал бы себя еще более смущенным.

Проходя между рядами, я высматривал свободное место, когда увидел, что с заднего стола мне машет рукой какой-то паренек, по виду типичный задрот, как называл таких парней мой внук.

— Да, безопасней для меня будет сесть именно с ним, — с такой мыслью я прошел мимо стола, где одиноко сидела миленькая темноволосая девчушка, с надеждой взиравшая на меня.

— Привет, слушай, я думал, что единственным парнем в классе останусь, — приветствовал мое появление очкарик. — Меня Олегом зовут, а тебя?

— Александр, — усевшись, я протянул ему руку. Следующие пятнадцать минут я слушал излияния, соскучившегося по мужскому обществу пацана.

Олег Смирнов был сыном завуча училища, в этом году он безуспешно пытался поступить в институт Советской торговли в Ленинграде, но не срослось. Поэтому мама взяла сына в училище, в надежде, что в следующем году попытка будет удачней.

Я слушал молча, одобрительно кивая в нужных местах. Между тем, в классе началось нездоровое оживление, шепотки становились все громче.

Наконец, одна ярко рыжая особа с лицом, утыканным веснушками, подошла к нашему столу и, улыбнувшись, спросила:

— Скажите, вы с нами будете учиться?

— А что, непохоже? — переспросил я.

— Конечно, вы такой взрослый и кольцо обручальное на пальце носите.

Смирнов, слушающий этот разговор, удивленно открыл рот и уставился на кольцо. Он его заметил только после слов одноклассницы. Хотя ничего удивительного в этом не было. Женщины в наблюдательности ничем не лучше мужчин, просто они обращают свое внимание совсем на другие вещи, чем мы.

По крайней мере, обручальное кольцо вычислили моментально.