Естественно, мне пришлось распаковывать подарки, приготовленные маме и Пашке.

И тут наступил момент истины. Я ведь до этого момента ничего писал им о родственниках со стороны отца, но сейчас пришлось признаться в их наличии.

Мама быстро вычислила, что моей зарплаты, как бы она была хороша, никогда бы не хватило для всех моих покупок, включая машину.

Пашка наш разговор не слушал, он в своей комнате примерял джинсовый костюм и фирменные рубашки, и вопил от счастья.

— Так, значит, у Ирьи-Матильды в Финляндии была сестра, — задумчиво протянула маман. — Ох, сколько кровушки у меня попила свекруха, — продолжила она с чувством.

— И папаша твой тоже. Молчун хренов. Знала бы, что у него мамаша финка, ни за что бы за него замуж не пошла. Хм, а вот видишь, как вышло. Так говоришь, что Ритта эта не такая стерва, как твоя бабка.

— Ну, мама, чего ты бабушку так вспоминаешь, знаешь ведь, о покойниках, или хорошо, или никак. И вообще, для меня она была хорошей бабушкой.

— Ну, ладно, ладно, — начала успокаивать меня маман. — Что было, то быльем поросло. Бабушка уже пять лет, как умерла, земля ей пухом.

Отцу-то расскажешь, что у него в Финляндии двоюродная тетка живет?

— Расскажу, конечно, я же ему вызов везу от Ритты. Если захочет, сможет съездить.

— Так, так, так, — протянула маман. — Сейчас, наверно скажешь, что его Тамарке тоже подарки привез?

— Привез, — обреченно кивнул я.

Дальнейшие несколько минут представляли собой монолог маман, в котором она, не повторяясь ни разу, рассказывала, что из себя, представляет эта тварь — разлучница, и с горечью констатировала, что ее любимый сын, несмотря ни на что, возит этой сучке подарки из Финляндии.

Она уже заканчивала характеристику моей, скажем так, молодой мачехи, когда в комнате появился Пашка. На его длинной тощей фигуре джинсы суперрайфл сидели, как влитые, Фирменная приталенная рубашка и белые кроссовки, пусть и слегка поношенные, дополняли ансамбль, а на шее висел американский фонендоскоп кардиолога с толстыми черным силиконовыми трубками и огромной никелированной акустической головкой.

— Ну, как я выгляжу? — поинтересовался он. — Спасибо, Сашкец, теперь все девчонки мои, штабелями буду складывать.

— Фи, Паша, как ты можешь так говорить о своих однокурсницах? — сморщилась мама. — Хорошие, воспитанные девочки не клюют на модную одежду. Им важен человек, а не его обертка.

Пашка громко захохотал, да и я не удержался от смешка.

— Мама, ты серьезно отстала от жизни, — сквозь смех сказал брат. — Если я завтра зайду в бар, девушки сразу оценят мой прикид. Забыла, что встречают по одежке?

— А вторую часть поговорки ты помнишь? — ядовито спросила маман.

— Помню, конечно, — ответствовал Пашка. — Только и с умом у меня все в порядке.

— Ладно, товарищи, — потирая глаза, сказал я. — Время второй час ночи, надо спать ложиться. Еще будет время поговорить.

Ночь прошла беспокойно. Через каждые полчаса, час, я вскакивал с постели и глядел в окно. Но моя черная Волга стояла на месте с целыми стеклами.

Из-за этого утром я встал уставший и с головной болью.

Пашка, наоборот, был весел и бодр.

За завтраком, когда мы усердно жевали бутерброды с финским сервелатом и запивали их кофе Президент, Пашка неожиданно сообщил:

— Мама, я сегодня приду поздно, у Димки Егорова день рождения, так, что после практики мы празднуем у него дома.

После Пашкиных слов меня, как обдало кипятком.

В памяти сразу выскочило Пашкино лицо в слезах, когда он появился домой и его невнятный рассказ, что Димку увезли в больницу, после того, как тот, нечаянно выпил полстакана уксуса, думая, что это вода. Все случилась в несколько секунд. Вся Пашкина группа сидела в комнате за столом, когда Димка сообщив, что пойдет за морсом, вышел на кухню. Его мать в это время занималась стряпней, зачем уж она налила уксусную эссенцию в стакан, никто не знает, но факт остается фактом, Димка одним глотком лихо выпил все содержимое. Через неделю он умер в реанимации.

Дождавшись, когда мама уйдет на работу, я обратился к брату.

— Паша, у меня плохие предчувствия по поводу твоего друга, очень тебя прошу, проследи сегодня за ним. Лучше всего сядь рядом и не выпускай из-за стола. Если только в туалет.

— Пашка выпучил на меня глаза и повертел пальцем у виска.

— Эй, Сашкец, ты в порядке?

— В порядке, в порядке, — отмахнулся я. — В общем, выполни мою просьбу, присмотри за приятелем, большего ведь не прошу.

— Ну, ладно, — согласился брат, вопросительно поглядывая на меня. — Присмотрю, а ты никак на место Вольфа Мессинга метишь? Предсказаниями занимаешься?

— Не занимаюсь ничем, — буркнул я в ответ. — Сделай то, что я прошу и все. Да и никомуничего не рассказывай, а то и тебя запишут в психбольные.

Добросив Пашу до больницы, я отправился на заправку, где с чувством глубокого удовлетворения заправил в бак сорок литров семьдесят шестого бензина всего на шесть рублей.

После этого срочно вернулся домой, где спустился в подвал, и из тайника вытащил пачку сторублевок. Заехал на рынок и купил два букета цветов, после чего поехал в бухгалтерию, где трудилась жена.

Зайдя в вестибюль, я на минутку остановился и глянул на себя в зеркало. Оттуда на меня смотрел высокий молодой человек лет двадцати, плечистый, и к тому же весьма неплохо одетый.

Причесав разлохматившиеся волосы, я зашел в нужную дверь.

— Здравствуйте, девушки, — сообщил я, улыбаясь Люде, что считающей на счетах. Та изумленно смотрела на меня, затем радостно взвизгнула и, вскочив со стула, повисла на моей шее.

— Санчик, мой, любимый! Как рада, что ты, наконец, приехал, я так скучала без тебя. — шептала она мне в ухо, орошая слезами плечо.

— Я тоже обнял ее за талию и с ужасом чувствовал, что мой организм начал реагировать на обнимашки, хотя джинсы шьются из довольно плотного материала, однако реакцию организма скрыть не получится, тем более под внимательными взглядами пяти теток.

— Ну, все, все, — чмокнув жену в щечку, я разорвал объятия. Вроде бы вовремя. Хотя проверять взглядом, что там делается в паху, я не рискнул.

На шум из дверей с надписью «главный бухгалтер» вышла представительная мадам. Увидев меня, она расплылась в улыбке.

— Александр Владимирович, какая приятная неожиданность, Людочка вас ждет не дождется уже вторую неделю. Все уши нам прожужжала.

Тут я понял, что главбух может, говорить очень долго, и взял дело в свои руки.

— Ксения Федосеевна, раз уж я приехал немного раньше, может, вы предоставите Люде отгулы на сегодня и завтра, а из отпуска она выйдет на два дня раньше.

— Кгхм, — кашлянула главбух. — Пройдемте в мой кабинет, там решим ваш вопрос.

Сложностей в предоставлении отгулов не оказалось, кроссовки для внука главбуха решили все вопросы.

Когда мы с женой вышли на залитый солнцем проспект Ленина, она, взяв меня под руку, целеустремленно повела к остановке.

— Куда ты меня тащишь, — спросил я, сопротивляясь ее напору.

— Как куда? Домой, или ты предлагаешь что-то другое?

— Люда, конечно, мы поедем домой, только не на автобусе, а на этой машине.

Я, широким жестом указал на черную Волгу, стоявшую у поребрика.

— Ты успел уже в таксопарк снова на работу устроиться? — воскликнула жена.

— Хм, а то, что это наша машина, тебе в голову не пришло? — спросил я.

Взгляд у Люды был абсолютно идентичен взглядам моих родных, когда они вчера услышали от меня эту новость.

— Я не верю, ты шутишь!? — прошептала Люда, прижав руки к груди. — Так не бывает.

— Бывает, — сообщил я и, открыв дверь, предложил жене садиться.

Поездка, тем не менее, оказалась долгой. Гаишники уже проснулись и не могли не остановить машину с иностранными номерами. Они особо не придирались, но каждому надо было объяснить, как мне удалось привезти машину из-за границы. Успокаивало только одно. Город у нас небольшой и через пару дней все сотрудники ГАИ будут в курсе, что это за черная Волга катается по улицам.