В рассмотренных нами до сих пор системах, особенно в веданте, санкхьи и йоге, имеется сильное религиозное и даже поэтическое настроение, а теперь нам надо рассмотреть две системы – ньяю и вайшешику – совершенно скучные и непоэтические и очень похожие на схоластические философские системы, на деловые изложения того, что может быть узнано об окружающем нас мире или о мире внутреннем, то есть о наших способностях восприятия, составления понятий и рассуждений, с одной стороны, и об объектах, представляемых нам этими нашими способностями – с другой.

Мы должны при этом помнить, что сами индусы считали ньяю и вайшешику составляющими одну дисциплину, подобно санкхье и йоге и до известной степени пурве и уттара-мимансе. Правда, имеются совершенно отдельные сутры ньяи и сутры вайшешики, и они вместе с предполагаемыми их авторами давно признаются первоначальными источниками, давшими начало этим двум направлениям древней индийской философии. Но теперь нам известно, что литературный стиль, естественно появившийся в то время, которое я называю периодом сутр – периодом, к которому могут быть отнесены первые попытки письменности, заменившей литературу мнемоническую, совсем не был достоянием только этого древнего периода, что ему подражали и в позднейшие времена так удачно, что им пользовались с большим успехом не только в сутрах санкхьи, которые позднее времени Мад-хавы (1350' г. после н. э.), но и в новых сочинениях. Всегда следует иметь в виду, что сутры, приписываемые Готаме и Канаде, предполагают продолжительное предшествующее им развитие философского мышления; вместо того чтобы рассматривать эти два направления философии как независимые, кажется гораздо более вероятным признать, что сначала существовало недифференцированное мышление – наполовину философское, наполовину народное, – относящееся к вещам, которые могут быть познаваемы – к падартхам (omne scibile) и к средствам приобретения такого знания, и что в позднейшее время из такого недифференцированного мышления выделились две системы – вайшешика и ньяя, соответствующие преобладанию или того или другого предмета. Конечно, в обеих этих системах много общего и поэтому понятно, что в позднейшее время они снова соединяются и трактуются как одна система, как мы видим в Шаптападартхи Шивидитьи (около 1400 г. н. э.), в Бхаше Паричачхеда с ее комментарием Муктвали, в Таркасанг-рахе, в Таркакаумуди, в Таркамрите и. д. Для практических целей, несомненно, было бы полезнее последовать их примеру и избежать, таким образом, необходимости говорить об одном и том же два раза. Могла существовать какая-нибудь древняя Тарка, похожая на существующую Таркасанграху; первая существовала до разветвления старой системы анвикшики, а вторая после слияния двух систем. Но все это только догадки и навсегда останутся только догадками, так что при настоящем состоянии наших знаний, опираясь по необходимости главным образом на существующие сутры как на авторитет, признанный в самой Индии, мы не можем излагать предмет исторически, а должны излагать.,, каждую систему отдельно, несмотря на неизбежность при этом повторений.

Очень усердный туземный ученый, Махадео Раджар Бода, во введении к изданной им Таркасанграхе обещает дать нечто вроде истории философии ньяи в Индии. Но, к несчастью, тот период в историческом развитии ньяи, который всего интереснее для нас – именно период, предшествовавший составлению сутр ньяи, остался незаполненным и им по той простой причине, что о ньяе до Готамы ничего неизвестно. ' Позднейший период, напротив, излагается у Бода прекрасно, и я могу отослать своих читателей к нему за подробными сведениями об этом предмете. Бода признает сутры Готамы и Канады относящимися к V или IV векам до н. э. и уверен, что вайшешика и даже санкхья как системы мышления предшествовали Будде, но при этом он не приводит никаких новых и достоверных доказательств.

Даты – вообще слабая сторона истории индийской литературы, и потому для историка при современном состоянии наших знаний всякая дата, даже очень поздняя, была бы приятна. В недавнее время относить сутры Ка-пилы к XIV или даже к XV векам считалось бы настоящей ересью. Ведь даже Калидасу относили ко времени, много предшествовавшему началу нашей эры. Теперь же, кажется, все признают, что Калидаса в действительности жил в XVI веке, и эта дата Калидасы может помочь определению даты сутр Готамы, даты для нас важной, хотя ее могут и отвергать люди, воображающие, что ценность санскритской литературы зависит главным образом от ее глубокой древности. Я уже и раньше указывал[185], что, по мнению туземных толкователей, Калидаса в одном стихе своей Мегхадуты[186] намекает на логика Дигнагу. Можно поэтому предполагать, что этот Дигнага считается современником Калидасы. А Вачаспати Мишра в его Ньяя-варттика-татпарья-тике говорит, что Дигнага толковал афоризмы Готамы в еретическом или буддийском направлении, Уддьйотакара написал свой комментарий для опровержения его толкований и восстановления толкований Пакшиласвамина. Если Вачаспати Мишра прав, то мы можем отнести Дигнагу к V в. и признать ту же или несколько более раннюю дату сутр Готамы, объясняемых им и другими философами, последователями ньяи. Такая поздняя дата может казаться не особенно ценной, но все-таки, по моему мнению, и это что-нибудь да значит. Некоторые другие даты могут быть установлены при помощи того Дигнаги, как я пытался доказать в вышеупомянутом месте (Индия, ст. 307).

Более широкое изучение буддийской литературы, может быть, еще лучше уяснило бы хронологию позднейшей брахманской литературы, если только я прав, предполагая, что сначала последователи Будды не порывали полностью, как обыкновенно полагают, с литературными традициями брахманов. Совершенно понятно, почему буддисты из всех различных систем индийской философии обращали мало внимания на обе мимансы, так как обе эти системы занимались ведами, авторитет которых буддисты отвергали. Но решительно не было никакой причины, чтобы буддисты отказывались от изучения систем ньяи или вайшешики и даже санкхьи, хотя они и могли при этом делать некоторые оговорки, например, по поводу существования Ишвары, признаваемого последователями ньяи и отрицаемого Буддой. Мы знаем, что брахманы, буддисты и джайны одинаково приветствовались при дворе Харши (Индия, с. 307). Из китайских путешественников, вроде Сюань-цзана, мы знаем, что например, Васубандха раньше, чем сделаться буддистом, читал со своим учителем Винаябхадра (Сангхабхандра)[187] не только книги восемнадцати буддийских школ, но и шесть философий тиртхьи, то есть, очевидно, шесть брахманских систем. Этот Васубандха уже в старости был учителем Сюань-цзана, путешествовавшего по Индии с 629 по 648 год. Поэтому в те времена уже должны были существовать все шесть систем индийской философии в форме сутр или в форме карик. У нас имеется, по крайней мере относительно одной системы, комментарий Пакшиласвамина (Ватсьяны) на сутры, которые нам известны: и мы знаем, что позже те же сутры объяснялись и буддистом Дигнагой. На это буддийское толкование нападал в VI в. брахман Уддьйотакара, а в начале VII в. буддист Дхармакиртти защищал Дигнагу[188] и писал критику Ньяя-варттики Уддьйотакары. В IX в. опять-таки буддист Дхармоттара защищал Дхармакиртти, а косвенно и толкование сутр ньяи Дигнагой, и только в X в. Вачаспа-ти Мишра окончательно восстановил брахманское направление ньяи в его Ньяя-варттика-татпарьятике. Это совпадает с периодом брахманской реакции и с общим упадком буддизма от VI в. до X в., тогда как возрождение ньяи идет от Гамгесы Упадшя, жившего в Митгиле в XIV в.