— Тсс... Грейс. Габриэль пользуется страхом и ложью.

— Шейн, ты мне нужен в любом виде. Но Габриэль, он столько всего показал мне, — прошептала она. — Я так ему доверяла.

Столько всего показал? Единственная возможность для ангела показать кому-то свои мысли и управлять ими... это поцелуй. Все мое тело напряглось, мышцы стали твердыми как гранит. Я крепко сжал челюсть и проговорил сквозь зубы:

— Столько всего показал? То есть, он... он прикасался к тебе?

— Да, — прошептала она.

— Он прикасался к тебе своими гребаными губищами?

С широко распахнутыми, перепуганными глазами, она медленно кивнула.

— Да.

— Мать твою, я урою его.

Она медленно выдохнула и одарила меня зловещей улыбкой.

— Хорошо. Помощь нужна? — Этим она только снова завела меня, так что я посадил ее на себя и без предупреждения вошел. От того, как она посмотрела на меня и застонала, я чуть сразу же не кончил, но сдержался и насладился тем, как она двигается на мне. Я наклонил к себе ее лицо, намереваясь окончательно стереть любые следы или мысли Габриэля из ее памяти.

Когда утром я медленно разлепил глаза, меня сразу же охватило гнетущее предчувствие. Я осторожно приподнял голову, покоящуюся на прекрасном теплом теле, лежащем рядышком. Грейс лежала в моих крепких объятиях, наши ноги переплелись под одеялом, а ее обнаженная кожа была жутко горячей.

Нечто тревожное, казалось, просочилось из моего сознания и затопило всю комнату, тяжело опускаясь на мои плечи. Легкое движение моей ладони по ее изумительно мягкой коже заставило ее пошевелиться; сладкое мурлыканье сорвалось с прекрасных губ сквозь сон. Медленно я поглаживал пальцами ее неприкрытую кожу, пытаясь избавиться от тревоги, разбудившей меня.

Что-то глухо ударило в дверь, и я нахмурился, глядя в ее сторону и заставляя себя встать с постели. Часы на комоде показывали девять утра. Никого, кроме нас, не должно было находиться в квартире, потому что Коннер и Леа в это время уже были на работе. Предчувствие стало еще тревожнее, от него сдавливало в груди, и в крови заиграл адреналин.

Подхватив с пола джинсы, я быстро надел их и застегнул. Натянув вчерашнюю футболку через голову, я напряг руки, готовясь к самому худшему, и открыл дверь.

Стоя в коридоре, я заметил расхаживающего по гостиной Габриэля. Когда я подошел к нему, он остановился и перевел на меня взгляд.

— Пора тебе уходить, Шейн.

Я шагнул к нему, пихнув его в грудь.

— Я никогда не оставлю ее тебе. Она моя, — прорычал я.

Габриэль рассмеялся, шагнул в сторону и встал спиной ко мне. Положив руки на бедра, он снова усмехнулся.

— Я тут подумывал о том, чтобы приготовить Грейс завтрак. Знаю, что по утрам она предпочитает французские тосты. — Хренов-биполярный-ангелок-манипулятор.

У меня сжались кулаки, и все тело затрясло от ярости. В ушах застучала кровь, а глаза застилала пелена ярости, когда я рванул вперед. Я так и видел, как избиваю его до потери сознания. Как же глупо с моей стороны было забыть, что он ангел, а я простой человек.

Его ладонь мгновенно сжалась на моем горле, поднимая меня над полом. Мои руки вцепились в горло, отчаянно пытаясь облегчить удушающую хватку пальцев этого чертового придурка. Из-за его спины показались острые стальные перья. Злобная энергия исходила от его тела, а в зрачках заплясало Адово пламя.

В ушах отдавались замедляющиеся удары сердца, и я чувствовал, как мое человеческое тело отключается от нехватки кислорода. Легкие горели, а грудь конвульсивно содрогалась.

— Я передам ей, что ты просил передать ей прощание. Может быть, я даже оставлю ей парочку синглов на ее прикроватной тумбочке, чтобы она поняла, как много для тебя значила эта ночь, — прорычал он. В глазах плыло и темнело, но я видел, как Габриэль вытащил из своего плеча стальное перо, а после как вонзил его мне в грудь. Пылающее пламя проникло в мою кожу и обхватило неровно бьющееся сердце. Где-то под кожей запульсировали вены, отчаянно нуждающиеся в крови, которую жестоко и насильственно из них вырвали. Никогда я еще не испытывал такой физической боли, никогда. Мой мир затопила темнота, пока тепло человеческой жизни кровью вытекало на мою футболку и стекало по груди.

Я вернусь и буду убивать эту падлу, пока не отправлю его на тот свет.

Даже с помутневшим рассудком и с совершенно опустошенной душой во мне кружила жажда мести, оплетая кольцами мою сущность. Я больше не чувствовал своего тела, а слышал только медленное и сбитое дыхание, бульканье крови, стекающей с губ.

То теряя сознание, то приходя в себя, я разобрал крики Грейс, доносящиеся откуда-то сверху. Она плакала. Отчаянно. И звала меня. Слезы жгли мои глаза, тело покалывало от онемения; ослабленный и сломленный, снова, я не смог спасти ее.

Я боролся за каждый вдох, чтобы оставаться здесь и бороться с затягивающим меня небытием. Я понятия не имел, где находился или сколько времени прошло.

Сквозь узкое прямоугольное окно под низким потолком пробивался приглушенный дневной свет. Подвал — мелькнуло у меня в голове, когда я подавился металлическим привкусом крови, закашлялся, и, в конце концов, меня вырвало.

А потом наверху лестницы забрезжил яркий свет, и резкий смех Габриэля отразился от окруживших меня бетонных стен. Я слышал, как боролась Грейс, а потом раздались страшные звуки падения ее тела по бетонным ступенькам, и, тяжело приземлившись, она распласталась на полу передо мной.

У меня хлынули слезы, не давая мне ее видеть. Мне хотелось крикнуть ей, дотянуться и прижать к себе, но получился только хрип и кровавое бульканье. Мое сознание помутилось, меня затопили бешенство, злость, чистая ярость — мне было не добраться до Грейс. Кошмар. Настоящий, осязаемый, живой и неприкрытый. Мне оставалось только следить за тем, как она умирает на моих глазах, и прислушиваться к ее дыханию. Мне хотелось сорвать с себя кожу. Я молил об избавлении. Забери меня, но подари ей жизнь. Господи, возьми меня... делай, что хочешь... но пощади мою Грейс.

И тогда, в тусклом свете нашей темницы, она распахнула свои прекрасные глаза.

Лучше бы он меня убил. Ужас, застывший в ее глазах, стоило ей увидеть меня... я не мог пошевелиться, не мог ничего сделать, чтобы избавить ее от боли... полное и абсолютное отчаяние охватило меня, все быстрее выдавливая и выжимая из меня жизнь.

— НЕТ! ШЕЙН! — Она бросилась к моему искалеченному телу и обхватила мою голову своими кровоточащими ладонями, притягивая к груди. Она щупала мою грудь и шею, пытаясь отыскать пульс. Она звала меня, снова и снова, умоляя меня подняться, пошевелиться, умоляя жить. А мне оставалось только смотреть на нее сквозь слезы и мысленно кричать.

Сквозь ее крики прорвался хохот Габриэля. Он навис над ней, возвышаясь за ее спиной. А как на него отреагировала моя прекрасная Грейс? Она просто проигнорировала его.

— Останься со мной, Шейн, — повторяла она свою мольбу. — Прошу тебя, не покидай меня. — Слезы катились из ее серебряных глаз, капая на мое лицо; и хоть я не мог их почувствовать, они пронзали меня сильнее и глубже, чем сотворенное Габриэлем. Неспособность почувствовать ее, неспособность защитить ее, неспособность бороться за нее... мысли кружили, исчезая в темноте и в небытии, пытающихся затянуть меня.

С резким порывом воздуха Габриэль схватил ее, с силой оттаскивая и прижимая к себе. Его губы потянулись к ее уху, но глаза его смотрели на меня.

— Грейс, любовь моя. Ты еще можешь спасти его. — Его язык скользнул по ее мочке, и она тут же вся сжалась. — Идем со мной, и тогда я позволю ему жить. — Она крепко зажмурилась и изо всех сил попыталась вырваться из его хватки.

Внутри меня забурлила ярость, вспыхивая пламенем.

Распахнув глаза, она посмотрела на меня, словно пытаясь сказать что-то. Я, изо всех пытаясь держаться, моргнул и из быстро наполнявшегося кровью горла выдавил шепотом: