— У тебя очень красивый нос, ты знаешь об этом?

Он засмеялся впервые за несколько дней, и этот смех согрел меня, как горячий напиток зимним вечером.

— Нет. Яне могу сказать, какой я. Не думаю, что моему носу делали когда—либо комплимент.

— Бедный носик. Он заслуживает много комплиментов. — Я опять его поцеловала.

Алекс с улыбкой покачал головой:

— Мой нос и я благодарим тебя. Почему у меня такое чувство, что ты пытаешься отвлечь меня? Я заметил, что ты не сказала мне, о чем думаешь.

— Может, я не хочу. Может, у меня много секретов и сокровенных мыслей.

— М—м—м, очень загадочно. — Алекс потянул меня к себе. Вдруг из дома донесся звук, словно кто—то кричал.

Мы испуганно посмотрели друг на друга. Звук донес­ся снова. На этот раз сомнений не было.

— Ребята! Сюда! Все, скорее! — ревел Сэм.

По телевизору показывали репортера, который быстро что—то говорил по—испански прямо в камеру. Позади него стоял широкий стол, за которым сидели двенадцать хорошо одетых человек, но их лиц не было видно. Сэм сидел, сгорбившись, на диване и опирался локтями о колени.

— Они говорят о el Consejo de los Angeles[33], — быстро сказал он. — Это же Совет?

— Боже мой, — пробормотала Триш.

Больше никто ничего не сказал. Все были здесь, даже Себ, который держал в руках книгу. Все прибежали на крики Сэма. Я присела на спинку дивана, всматриваясь в экран телевизора. Алекс нахмурившись стоял рядом. Мне было приятно чувствовать тепло его рук.

Кара застыла в дверях и начала переводить:

— ...меня привели в это секретное место с завязанны­ми глазами для безопасности группы, которая утвержда­ет, что Совет серафимов — это правительство небесных существ на Земле. Я говорю с их представителем.

Женщина с глубокими серыми глазами появилась на экране. Я похолодела. Она была одной из Двенадцати, одной из тех, кого мы собирались убить. Почему—то мне было трудно ухватиться за ее черты лица. Как будто каж­дую секунду забываешь их. Я с изумлением поняла, что не знаю, на кого она похожа, хотя смотрела прямо на нее.

Ангел говорила, по—видимому, на безупречном ис­панском, но ее голос странно резонировал, как будто несколько человек говорили одновременно. У меня пе­ресохло во рту.

— Сегодня мы обратились к миру, потому что заявления, которые были сделаны, являются ложными и должны быть исправлены, — переводила Кара. — Это будет наше единственное публичное выступление.

— Вот это уже действительно жуткие ангелы, — про­бормотал Брендан. Лица остальных говорили, что он снял эти слова у них с языка. Я взяла Алекса за руку и по­чувствовала, как он сжимает ее.

— Мы правители ангелов. Мы хотим, чтобы мир знал, что, несмотря на то что вы могли услышать, скоро все изменится. Мы говорим от лица всех ангелов. И мы единственные, у кого есть на это право. — Она замолча­ла, чтобы все уяснили.

Вдруг я поняла, о чем это. Разиэль. Он выступал по телевизору и обещал, что ничего не изменится. Как будто это было в его силах.

Лицо репортера было бледным.

— Каких перемен нам ждать?

Ангел первый раз посмотрела прямо в камеру. Хор голосов стал тише и отчетливее.

— Во—первых, неизбежны изменения в направлении Церкви ангелов.

— Вы имеете в виду... — начал репортер.

Но она продолжала говорить одновременно с ним.

— Пока мы будем придерживаться традиции, и у Церкви ангелов останется глава. В самое ближайшее время мы назначим главу Церкви здесь, в Мексике. Однако имя ангела пока останется неизвестным. С этого момента мы будем меньше привлекать к себе внимание в вашем мире. Все ангелы, которых вы знаете по име­нам, скоро исчезнут из поля зрения. Мы обещаем.

Серые глаза вспыхнули, когда она повторила слова Разиэля. Я сглотнула. Я не испытывала никакой симпа­тии к Разиэлю, но я была рада, что не нахожусь на его месте. Я могла представить его бессильную ярость так же отчетливо, как на секунду она пронзила меня.

Алекс стоял рядом. Он все понял и, полный реши­мости, вглядывался в экран, пытаясь найти что—нибудь, что сможет нам помочь. Себ стоял нахмурившись. Его чувства к ангелам были намного сложнее, чем мои. Он много лет любил и ненавидел их жестокую и могуще­ственную красоту. Но я знала, что Совет привел его в за­мешательство не меньше, чем меня.

Ангел вспомнила о репортере и изобразила нечто, что я бы назвала улыбкой, хотя было видно ее отвращение.

— Это ваш мир. Мы, ангелы, позволим вам управлять им. Администрация Церкви отвечает только на ваше желание поклоняться нам. За исключением этого мы не заинтересованы в общении с вами.

Кара на секунду перестала переводить. Она рассме­ялась.

— Никогда бы не подумала, что буду ненавидеть какого—то ангела больше, чем Разиэля. — Репортер снова забормотал, иона продолжила: — Вы прибыли в Мехико, чтобы назначить главу Церкви?

Ангел отвела глаза.

— Отчасти да. У нас здесь есть и другие дела, жизненно важные для ангелов, но которые повлияют и на людей. Интервью окончено.

— Что это значит? — воскликнул Сэм.

— Не знаю, но они уже достаточно навредили людям, — процедил Уэсли.

Он смотрел на экран, его отрешенное лицо пылало ненавистью. Я вспомнила, как Алекс рассказал мне по секрету, что вся его семья получила ангельские ожоги. Так что я не винила его.

— Тише, парни, — сказал Алекс.

Финальная картинка показала Двенадцать в ангель­ской форме. Их крылья ярко светились.

— Мы, chilangos[34], должны быть благодарны Совету серафимов за то, что они выбрали Мехико, — говорил репортер за кадром. — Но сейчас мы можем только ждать и надеяться.

— Боже, не могу дождаться их смерти! — выпалила Лиз, как только на экране появились два комментатора, которые взволнованно переговаривались. — Приносят миру пользу!

— По крайней мере им, похоже, не очень по душе льстивый Разиэль. — Кара сморщила нос от отвраще­ния. — Звучит так, словно он недолго будет удерживать Церковь в своих руках.

— Да, но это не важно, если нам удастся попасть в Торре—Майор! — прорычал Сэм. — Алекс, как у нас с этим? У тебя есть план?

Я посмотрела на него, гадая, что он скажет. Когда Алекс не ходил с командой на охоту, то крутился вокруг задней стены Торре—Майор у служебного входа. Хотя у меня уже несколько дней было чувство, что у него в голове созрел план, он, похоже, не хотел об этом го­ворить.

Сейчас, очевидно, тоже.

— Я работаю кое над чем, — коротко сказал он. — Не беспокойся, мы попадем туда. Но всему свое время. Нам нужна информация о системе безопасности, или при­дется работать вслепую.

— Я хочу знать, что это за жизненно важные дела для всех ангелов, которые они затевают? — тихо сказал Себ.

— Без понятия, — ответил Алекс. — Но сейчас меня волнует только то, что имеет отношение к атаке.

Он смотрел на экран телевизора и, казалось, не осо­бенно переживал. Но я видела еле заметные морщинки у него на лбу и знала, что на самом деле он беспокоится.

— Надеюсь, это не имеет, — сказала я.

Алекс посмотрел на меня, и я увидела, как он рассла­бился. На секунду я почувствовала себя так, будто в ком­нате были только мы двое. Улыбнувшись, он коснулся моей спины, и я почувствовала сквозь рубашку тепло его пальцев.

— Надеюсь, — сказал он.

Команда увидела, с кем им действительно предсто­ит драться. Все еще больше разволновались, но стали решительнее. Алекс продолжал ежедневно водить их на охоту. Это заставляло меня проклинать свою не­способность скрывать ауру больше, чем когда—либо. Яне могла просто сидеть дома, когда опасность воз­растала с каждым днем. Теперь ангелы знали, что УА в городе. Я не могла расслабиться, пока все не возвра­щались домой. Алекс был осторожным и никогда не повторялся. Он всегда выводил команду в разные места и в разное время. Иногда они даже выходили по ночам. Подготовка УА улучшалась не по дням, а по часам. Алекс думал, что если мы достанем информацию о системе безопасности, то у нас будет реальный шанс победить Совет.