– Не знаю, как много сообщил вам гонец, – продолжал Спархок, – но очень важно, чтобы командиры всех атанских гарнизонов Империи знали, что министерству внутренних дел больше нельзя доверять. Министр Колата работает на наших врагов.

– Мне никогда не нравился этот человек, – заметил Фонтен и проницательно взглянул на Спархока. – Это известие, Спархок, не столь уж важно, чтобы ради него ты нарушал все законы природы. Что ты действительно делаешь в Дарсасе?

– Оставляю ложный след, ваше превосходительство. У наших врагов есть способ обнаруживать мое присутствие, поэтому я хочу, чтобы они обнаружили его в самых разных уголках Империи – это приведет их в смятение. Мы с друзьями возвращаемся из Корвана сушей в Материон и предпочли бы не натыкаться по пути на засады. Так что этот визит отнюдь не тайный, посол Фонтен, и ты можешь дать знать кому угодно, что я побывал здесь. Наш противник скорее всего уже знает это, но пусть он получит подтверждение.

– Мне по душе твой образ действий, Спархок. Вы поедете через Кинезгу? Спархок кивнул.

– Неприятная страна.

– Да и времена сейчас не слишком приятные. Да, кстати, не помешает, если ты будешь рассказывать о моем визите с откровенно самодовольным видом. До сих пор мы сильно отставали от нашего врага, но несколько дней назад все изменилось. Теперь наш враг, кто бы он ни был, отстает от нас, и я бы с радостью ткнул его носом в этот факт.

– Я сейчас же сообщу об этом городскому глашатаю. – Старик задумчиво возвел глаза к потолку. – Сколько еще ты можешь здесь пробыть?

– Самое большее час.

– Вполне достаточно. Почему бы нам тогда не заглянуть во дворец? Я проведу тебя в тронный зал, и ты выразишь свое почтение королю – перед всем его двором. Я не знаю лучшего способа дать знать всей округе, что ты побывал здесь.

– Мне по душе ваш образ действий, ваше превосходительство, – ухмыльнулся Спархок.

С каждым разом получалось все легче. Вначале Беллиом подчинялся с большой неохотой, и Флейте то и дело приходилось вмешиваться и говорить с камнем на языке, который, как подозревал Спархок, был изначальным языком самих богов. Постепенно камень начинал понимать, чего от него хотят. Впрочем, подчинялся он Спархоку по-прежнему без особого воодушевления. Его приходилось принуждать. Спархок обнаружил, что разглядывание Вэнионовой карты немного помогало ему. Как только Беллиом понял, что карта – это изображение мира, Спархоку стало легче объяснять камню, куда он хочет попасть.

Впрочем, это не означало, что они обошлись без ошибок. Один раз, когда Спархок сосредотачивался на городе Дэла, что на восточном побережье, у него мелькнула смутная мысль о сходстве этого названия с Дэмосом, и после того как мир заволокся светящимися сумерками, а затем снова стал прежним, Спархок обнаружил, что он и Флейта едут верхом на Фарэне по залитой лунным светом дороге, что вела к ферме Кьюрика.

– Что ты творишь?! – воскликнула Флейта.

– Извини. Я отвлекся.

– Думай о деле, Спархок. Беллиом откликается на твои мысли, а не на слова. Он, наверное, даже не понимает эленийского – да и кто его, собственно говоря, понимает?

– Не вредничай.

– Немедленно верни нас назад!

– Слушаюсь, сударыня.

Мир знакомо дрогнул, и лунный свет посерел. Они снова были под ярким осенним солнцем, на дороге в нескольких милях от Корвана, и друзья с изумлением смотрели на них.

– Что случилось? – спросила Сефрения у Флейты.

– Наш славный вождь позволил себе повитать в облаках, – с ядовитым сарказмом пояснила Флейта. – Мы только что заглянули в Дэмос.

– Дэмос! – воскликнул Вэнион. – Да ведь это же на другой стороне мира!

– Вот именно, – согласилась она. – Там сейчас середина ночи. Мы оказались на дороге, ведущей к ферме Кьюрика. Не иначе как наш неустрашимый командир заскучал по стряпне Эслады.

– Я могу обойтись без всех этих «славных вождей» и «неустрашимых командиров», – раздраженно сказал ей Спархок.

– Тогда делай все как надо.

В проблеске тьмы, затрепетавшем на краю зрения Спархока, на сей раз ощущалась толика отчаяния и смутного смятения. Спархок даже не задумался о том, что делает.

– Голубая Роза! – рявкнул он Беллиому, поднимая вторую руку так, что оба кольца коснулись сапфирных лепестков. – Уничтожь эту тень!

Камень дрогнул в его руках, и за его спиной раздался шипящий треск.

Тень, которая так долго следовала за ними по пятам и которую они вначале сочли принадлежащей Азешу, затем – Троллям-Богам, испустила пронзительный вопль и невнятно, мучительно залопотала. Спархок увидел, как глаза Сефрении расширились.

Тень кричала по-стирикски.

– Такие, стал-быть, делишки, ваш-ш-величество, – говорил Кааладор, – чегой-то меня не очень тянет пускаться в пляс по улицам. Энти мужички из «унутренних дел» разве што двери на ночь гвоздями не заколачивали, только бы мы лапу не наложили на бесценные ихние бумаженции, а тут, нате вам, – цельная груда бумажек, и где – я ж там раза четыре-пять все переворошил, землю, можно сказать, носом рыл. Неужто, по-вашему, энто дельце тухлятиной не пованивает?

– Что он сказал? – спросил император Сарабиан.

– Он подозревает неладное, – добросовестно перевела Элана. – Он считает, что мы чересчур легко отыскали эти документы, и мне кажется, что он, может быть, прав.

Они снова собрались в королевских покоях замка, который с недавних пор повсеместно именовался «Замком Эланы», чтобы обсудить неожиданную находку папок с документами, которые до сих пор никак не удавалось найти. Сами документы лежали стопками на столах и на полу центральной гостиной.

– Неужели обязательно все усложнять, мастер Кааладор? – со слегка страдальческим выражением лица осведомился император. Соответственно своим новым привычкам, Сарабиан оделся на западный манер. Элане казалось, что сегодняшний наряд императора – черный бархатный камзол и жемчужно-серые штаны – выбран не слишком удачно. Черный бархат придавал бронзовой коже Сарабиана нездоровый желтый оттенок.

– Ваше величество, – ответил Кааладор, на время оставив свой любимый говор, – я профессиональный мошенник. Я по опыту знаю, что если что-то кажется чересчур хорошим, на деле, как правило, выходит наоборот.

Стрейджен просматривал папку с документами.

– Поразительно, – заметил он. – Кто-то в министерстве внутренних дел, кажется, открыл секрет вечной молодости.

– Не говори загадками, Стрейджен, – сказала Элана, поправляя складки своего голубого домашнего платья. – Объясни, что ты имел в виду.

Он выдернул лист бумаги из папки, которую держал в руках.

– Вот этот документ, например, выглядит так, словно его написали только на прошлой неделе – хотя, возможно, так оно и есть. Чернила едва успели высохнуть.

– Но эти архивы, несмотря на неудобства, используются до сих пор, милорд, – заметил Оскайн. – Должно быть, это совсем недавний документ.

Стрейджен вынул из папки еще один лист и протянул оба документа Оскайну.

– Вы не замечаете в них ничего необычного, ваше превосходительство?

Оскайн пожал плечами.

– Один совсем новый, другой уже пожелтел от времени, и чернила на нем выцвели так, что трудно что-либо разобрать.

– Вот именно, – сказал Стрейджен. – Не кажется ли вам странным, что выцветший документ на пять лет младше нового?

Оскайн пригляделся внимательнее.

– Вы хотите сказать, что они подделали официальный документ? – воскликнул он. – Это же преступление!

– Дайте-ка мне взглянуть, – сказал Сарабиан. Оскайн передал ему документы.

– Ну да, – пробормотал Сарабиан, – Чальба. Колата вот уже пятнадцать лет расхваливает его на все лады. – Он поднял повыше подозрительный документ. – Это касается его назначения в министерство. Судя по дате, документ составлен примерно через неделю после того, как Колата занял свою должность. – Император взглянул на Стрейджена. – Вы полагаете, милорд, что эта фальшивка заменила оригинал?