Заласта взвыл, и в этом вое была вся его жизнь с ее неутоленным желанием и чернейшим отчаянием.

А потом он исчез.

Император Сарабиан со странной отрешенностью взирал на жалкое зрелище, которое представляло собой его правительство. Одни чиновники были так потрясены, что не могли сдвинуться с места; другие, возбужденно лопоча, бесцельно метались по залу, третьи толпились у главного выхода, умоляя рыцарей выпустить их отсюда.

Оскайн с невозмутимым лицом истинного дипломата подошел к возвышению.

– Поразительный поворот событий, – заметил он таким тоном, словно речь шла о неожиданном летнем ливне, и прилежно оправил свою черную мантию, все больше и больше становясь похожим на судью.

– О да, – согласился Сарабиан, все еще погруженный в задумчивость. – Однако, я полагаю, мы сможем обернуть его себе на пользу. Спархок, темница в подземелье замка пригодна для своего назначения?

– Да, ваше величество. Архитектор, строивший замок, был весьма дотошен.

– Отлично.

– Что у тебя на уме, Сарабиан? – спросила Элана. Император ухмыльнулся ей, и его лицо стало почти мальчишеским.

– А вот и не скажу, дорогуша, – ответил он, чудовищно подражая простонародному говору Кааладора. – Неохота портить сурпрыз, ясно?

– Ради Бога, Сарабиан, – устало вздохнула она.

– Все путем, ваш-ш-величество. Состряпаю махонький такой переворотик – и вся недолга.

– Сарабиан, я рассержусь.

– Разве ты больше не любишь меня, матушка? – весело осведомился он.

– Мужчины! – вздохнула Элана, закатив глаза.

– Я начну, господа, а вы подхватывайте, – сказал император. – Посмотрим, как хорошо я выучил ваши уроки. – Он поднялся. – Лорд Вэнион! Не будешь ли ты так любезен вернуть наших гостей по местам?

– Сию минуту, ваше величество, – отозвался Вэнион. Поскольку он заранее знал о предательстве Заласты, то теперь владел собой лучше других. Он бросил несколько отрывистых повелительных слов, и рыцари церкви без особых церемоний сопроводили смятенных чиновников к креслам.

– Что это нашло на Заласту? – напряженным шепотом спросила Элана у своего мужа. – Почему он хотел убить Данаю?

– Вовсе нет, любовь моя, – ответил Спархок, на ходу соображая, как лучше ответить. – Заласта метил в Афраэль. Разве ты не видела ее? Она стояла рядом с Сефренией.

– В самом деле?

– Конечно. Я-то думал, что ее видят все, а оказывается, только я – и само собой, Заласта. Почему, ты думаешь, он так проворно спасся бегством? Афраэль уже готова была вырвать из его груди сердце и съесть прямо у него на глазах.

Элана содрогнулась.

Император Сарабиан вновь подошел к краю возвышения.

– Придите в себя, господа, – сухо велел он. – Мы еще не покончили с делами. Полагаю, вас потрясло открытие истинного облика Заласты – во всяком случае, некоторых из вас. Я разочарован в вас, господа мои: большинству из вас недостает самой обыкновенной проницательности, а остальным даже в голову не пришло, что и Заласту, и вас я вижу насквозь. Одни из вас – предатели, другие просто тупы, как пробки. В тех и других я совершенно не нуждаюсь. С нескрываемым удовольствием я объявляю вам, что сегодня на рассвете по всей Империи атанские гарнизоны покинули свои казармы и заменили всех имперских чиновников своими офицерами соответствующего ранга. Сейчас вся Империя, за исключением Материона, находится на военном положении.

Чиновники таращились на него, не в силах выдавить ни слова.

– Атан Энгесса, – позвал император.

– Слушаю, Сарабиан-император.

– Не будешь ли так добр устранить это исключение? Введи своих атанов в город и возьми в свои руки власть в столице.

– Сию минуту, Сарабиан-император, – широко ухмыльнулся Энгесса.

– Будь тверд, Энгесса. Покажи моим подданным, что я не шучу.

– Как прикажешь, Сарабиан-император.

– Славный парень, – довольно громко пробормотал Сарабиан, когда огромный атан направился к дверям.

– Но, ваше величество… – приподымаясь в кресле, слабо запротестовал пондия Субат.

Император одарил своего первого министра поистине ледяным взглядом.

– Я сейчас занят, Субат, – процедил он. – Нам с тобой еще предстоит очень долгий разговор. Уверен, что ты сумеешь весьма увлекательно объяснить, каким образом все это могло происходить у тебя под носом и даже не потревожить твоего сладкого сна. А сейчас сядь и заткнись.

Первый министр опять обмяк в кресле, вытаращив глаза.

– Итак, – снова обратился император к своим чиновникам, – Империя отныне на военном положении. Поскольку вы столь позорно продемонстрировали свою полную несостоятельность, мне пришлось самому взяться за дело. В вас я больше не нуждаюсь, так что все вы уволены.

Чиновники так и ахнули, а те из них, кто дольше других занимал свой пост и прочно уверился в своей почти божественной власти, разразились протестующими воплями.

– Более того, – оборвал Сарабиан их протесты на полуслове, – предательство Заласты ставит под сомнение преданность каждого из вас. Если я не могу доверять всем, мне приходится подозревать всех. Я хочу, господа, чтобы нынче ночью все вы побеседовали со своей совестью, потому что завтра мы будем допрашивать вас и потребуем правды, исключительно полной правды. Нам некогда выслушивать ложь, оправдания, попытки увернуться от вины или от ответственности. Я от всего сердца советую вам пойти нам навстречу. Последствия лжи либо уверток будут весьма плачевны.

Улаф вынул оселок и принялся неспешно водить им по лезвию топора. Раздался режущий ухо скрежет.

– В доказательство своего благоволения, – продолжал Сарабиан, – я велел приготовить всем вам место для ночлега в стенах замка и обеспечить вам полное уединение, дабы в тишине и покое вы вспомнили всю свою жизнь и приготовились правдиво отвечать на наши вопросы. Лорд Вэнион, не могли бы твои рыцари сопроводить наших гостей в отведенные им покои? – Сарабиан импровизировал вовсю.

– Сию минуту, ваше величество, – ответил Вэнион, гулко стукнув себя по стальному нагруднику кулаком в кольчужной рукавице.

– Одну минуту, лорд Вэнион, – вмешалась Элана.

– Слушаю, моя королева.

– Недурно было бы обыскать наших гостей, прежде чем развести их по спальням. Мы ведь не хотим, чтобы кто-нибудь из них последовал печальному примеру министра финансов?

– Отличная мысль, ваше величество, – согласился Сарабиан. – Лорд Вэнион, отбери у наших гостей все игрушки. Пусть ничто не отвлекает их от мыслей о завтрашнем покаянии. – Он на миг задумался. – Мне тут пришло в голову, лорд Вэнион, что нашим гостям было бы куда проще сосредоточиться, если бы их нынешнее положение подчеркивалось чем-то осязаемым. Я, помнится, читал, что в эленийских тюрьмах заключенные носят некое подобие формы.

– Совершенно верно, ваше величество, – глазом не моргнув, согласился Вэнион. – Это рубаха без рукавов из серой дерюги, с красной полосой на спине, чтобы узнать по ней узника, если ему удастся бежать.

– Как по-твоему, сумеешь ты найти нечто подобное для наших гостей?

– Если и нет, ваше величество, мы сами что-нибудь придумаем.

– Отлично, лорд Вэнион, – и, кстати, заберите у них драгоценности. С драгоценностями человек чувствует себя важной персоной, а я хочу, чтобы мои гости осознали полную свою ничтожность. Лучше покормите их. Что обычно едят в тюрьме?

– Хлеб и воду, ваше величество. Иногда немного похлебки.

– Превосходный рацион. А теперь, Вэнион, убери их отсюда. Меня мутит от одного их вида.

Вэнион рявкнул приказ, и рыцари направились к низложенному правительству.

Каждому чиновнику достался почетный караул из воинов в доспехах, которые увели – а порой и уволокли – его в темницу.

– Э-э… одну минутку, Теовин, – любезно окликнул император главу тайной полиции. – Ты, кажется, что-то хотел мне сказать?

– Нет, ваше величество, – угрюмо ответил Теовин.

– Ну же, старина, не стесняйся. Мы здесь все старые друзья. Если тебя как-то задело то, что я сегодня здесь устроил, валяй, высказывайся. Милорд Стрейджен будет счастлив одолжить тебе свою шпагу, и тогда мы с тобой сможем все обсудить. Уверен, что ты найдешь мои объяснения весьма доходчивыми. – Мантия соскользнула с плеч Сарабиана на пол. Холодно улыбнувшись, он обнажил шпагу. – Так как же?