– Это описание вполне соответствует тому, что помнит о нем Заласта.

– Энтого сыскать – разок плюнуть, Стрейджен, – промурлыкал Кааладор. – Хошь, пошлю в Верел, шепнуть словцо кому надо? Коли энтот Инак уж такой раскрасавчик, как гуторит наш министер, ни одна собака по нему не заскучает.

Ксанетия озадаченно взглянула на него.

– Мой собрат по ремеслу забавляется, анара, – извинился за Кааладора Стрейджен. – Ему нравится изображать деревенского простачка. Он говорит, что это маскировки ради, но, по-моему, ему просто нравится дразнить меня.

– Твои эленийцы весьма склонны шутить и дурачиться, Сефрения из Илары, – заметила Ксанетия.

– Я знаю, анара, – вздохнула Сефрения. – Таково уж мое тяжкое бремя.

– Сефрения! – мягко возмутился Стрейджен.

– Как же вы его выпроводили, не получив нож в спину, ваше превосходительство? – осведомился Телэн. – Отказы такого сорта обычно плохо кончаются.

– Я сказал ему, что он предлагает слишком низкую цену, – пожал плечами Оскайн. – Если он явится еще раз с предложением получше, я, быть может, и соглашусь.

– Великолепно, ваше превосходительство! – восхитился Стрейджен. – А что, кстати, он вам предлагал?

– Он обошелся без подробностей. Намекал на некую крупную контрабанду и сказал, что ему нужна помощь министерства иностранных дел, чтобы расчистить дорогу контрабанде. Намекал он также, что уже купил министерство внутренних дел и таможенный отдел министерства финансов.

– Он бессовестно лгал, ваше превосходительство, – заверил его Стрейджен. – Контрабанда отнюдь не доходное ремесло. Слишком много риска, а прибыль ничтожная.

– Да я и сам так подумал. – Оскайн откинулся в кресле, задумчиво поглаживая подбородок. – Эта шайка стириков из Верела полагает себя великими хитрецами, но в сравнении с настоящими преступниками они просто дети. Они состряпали не слишком убедительную историю. На самом деле им нужен был доступ к правительству и власти различных министерств, чтобы с их же помощью свергнуть само правительство. Империя должна была оказаться на краю гибели, чтобы мне пришлось мчаться в Эозию и умолять принца Спархока спасти нас.

– Однако они своего добились, – напрямик заметил Итайн.

– Пожалуй, что да, но так неуклюже. Лично я сгорел бы со стыда от такой дрянной победы. Это вопрос стиля, Итайн. Всякий любитель может по ошибке добиться успеха. Настоящий профессионал держит в руках все нити дела, не полагаясь на везение.

Вскоре после этого они разошлись по спальням. Спархок, покидая гостиную, не сводил глаз с Сефрении и Вэниона. Они обменялись несколькими осторожными взглядами, но ни один так и не решился сделать первый шаг.

Они собрались вновь на следующее утро, и Телэн с Келтэном точно состязались, кто из них больше съест за завтраком.

Поболтав немного о пустяках, перешли к делам.

– Сразу после неудавшегося мятежа в Материоне Крегер нанес мне визит, – сказал Спархок Ксанетии. – Он говорил правду – во всем этом действительно замешан Киргон?

Она кивнула.

– У Киргона множество причин ненавидеть стириков и их богов. Проклятие, что на десять тысячелетий заключило его народ в пределах Кинезги, разъярило его сверх всякой меры. Стирики-изгои из Верела целиком разделяли его ненависть, ибо также понесли наказание. – Ксанетия помолчала. – Все мы ненавидим Заласту, однако же нельзя подвергать сомнению его храбрость. Рискуя своей жизнью, доставил он послание стириков-отступников в потаенный град Кирга, дабы представить его пред самим Киргоном. Предложение их было просто. С помощью Беллиома возможно уничтожить стирикское проклятие и выпустить киргаев в мир. Стирики будут стерты с лица земли, равно на радость Киргону и изгоям, киргаи станут владеть миром, а Огераджин и его сообщники получат почетные и влиятельные посты – и Афраэль будет уничтожена, после чего Заласта завладеет Сефренией.

– Понемножку для каждого, – сухо заметил Сарабиан.

– Так полагали Огераджин и Заласта, – согласилась Ксанетия. – Они, однако, не принимали в расчет натуру самого Киргона. Скоро узнали они, что никогда не согласится он на вторую роль, что предназначили они для него. Киргон привык повелевать – не подчиняться. Поставил он над новыми своими союзниками своего верховного жреца Экатаса, объявив, что Экатас будет говорить во всем от его имени. Заласта втайне посмеивался над глупостью бога, полагая, что верховный жрец Экатас, подобно всем киргаям, испустит дух, едва ступив за незримую черту в пустыне. Экатасу, однако, не было нужды пересекать сию черту. С помощью Киргона странствовал он не телесно, но духовно, и тем самым мог надзирать и направлять новых союзников. Воистину, дух Экатаса способен странствовать далеко, не только для того, чтобы передавать волю Киргона, но и затем, чтобы извещать союзников и пособников о том, что происходит повсюду.

– Это объясняет, как в Кинезге так быстро узнавали о нашем продвижении, – заметил Бевьер. – Мыто удивлялись, как им удается опережать нас.

– Итак, – продолжала Ксанетия, – Огераджин и прочие отступники, хоть они и изгои, всемерно презираемые, остаются все же стириками, а стирики народ не воинственный. Все их усилия были направлены на обманы и хитрые уловки. Киргон же воинственный Бог, и он повелел им поднимать из земли армии мертвецов, дабы сразиться с атанами – оружной рукой Империи. Тогда-то и пришли изгои в замешательство, ибо Киргон не помогал им, но повелевал. Заласта много странствовал по Эозии, он и предложил Экатасу, чтобы Киргон обманом привел троллей из Талесии на север Дарезии, на что Киргон с охотой согласился. Однако же требовал он все большего. Инак из Леброса, коего вечно окутывает облако раздора, мог раздуть огни вражды по всей Империи, однако столь сварлив он и вздорен по природе своей, что никто охотно не последовал бы за ним. Армиям нужны генералы, а стирики не искушены в сем ремесле. Я не хочу никого оскорбить, Сефрения, – поспешно добавила она. И Ксанетия, и Сефрения были на сей счет крайне осторожны.

– Я не оскорбилась, Ксанетия. Мне нравятся солдаты… во всяком случае, некоторые, – добавила она, быстро глянув на Вэниона, – однако мне кажется, что мир без них был бы гораздо лучше.

– Прикуси язычок, – посоветовал ей Улаф. – Если б миру не нужны были солдаты, нам пришлось бы заняться честным трудом.

Ксанетия улыбнулась.

– В отчаянии и спешке – ибо Киргон становился все нетерпеливее, – отправился Заласта в Арджуну, дабы посвятить в задуманное дело своего сына Скарпу. Скарпа же, в отличие от отца, охотно – и даже с великой готовностью – прибегал к насилию. Годы, что провел он фокусником на дешевых сельских ярмарках, научили его увлекать людские толпы своим красноречием и повелительным обращением. Ремесло его, однако, было повсеместно презираемо, и сие причиняло ему немалую боль, ибо Скарпа всегда был весьма высокого мнения о своей особе.

– Что верно, то верно, маленькая леди, – согласился Кааладор. – Если правда то, что рассказывали мне арджунские воры, Скарпа верит, что, захоти он, – и полетит или зашагает пешком по воде.

– Истинно так, – согласилась она. – Сверх того, глубоко презирает он богов и всеми фибрами души ненавидит женщин.

– С бастардами это случается, – рассудительно заметил Стрейджен. – Иные из нас винят в своей отверженности и неприкаянности своих матерей – или же богов. По счастью, мне не довелось угодить в эту ловушку. Впрочем, я так остроумен и обаятелен, что не чувствую себя неприкаянным, а значит, и сетовать мне не на что.

– Терпеть не могу, когда он так говорит, – пробормотала баронесса Мелидира.

– Но это всего лишь голая, неприкрытая правда, моя дорогая баронесса, – ухмыльнулся ей Стрейджен. – Ложная скромность так смешна, вы не находите?

– Позже порезвишься, Стрейджен! – шикнула на него Элана. – Анара, рассказал ли Заласта своему сыну все подробности этого заговора?

– Да, ваше величество. Помня о натуре сих двоих, откровенность меж ними была удивительна. Скарпа, однако, был молод и имел весьма преувеличенное мнение о своем таланте, хотя Заласта очень скоро понял, что простейшие стирикские чары, коим выучил он сына во время нечастых своих визитов в Арджуну, годятся лишь на то, чтобы дурачить сельских ротозеев, однако вряд ли пригодятся для задуманного им дела. Посему привез он своего сына в Верел и отдал в учение Огераджину.