Однажды летом она пыталась поговорить с викарием, надеясь, что он побеседует с Джастином и это поможет. Но как только он понял, о чем идет речь, то голосом, каким читает воскресную проповедь, сказал, что ее мужу лучше, чем постороннему, известно, что нужно для их брака. При этом он смотрел на нее так, будто она бросила на его кафедру раздавленную, но еще шевелящуюся змею.

Губы Клер шептали: «Господи, помилуй! Господи, помоги мне!». Она не ждала ответа, да и почему бог должен помогать ей, если она даже у него вызывает отвращение.

— Ты улыбалась ему точно так же, как и мне, Клер. Ты танцевала с ним так же, как и со мной… Он теперь, так же, как и я, думает, что ты любишь его…

Нельзя было ни защититься, ни разгневаться, ни заплакать. Все это еще больше выводило его из себя. С огромным трудом Клер смогла овладеть голосом и спокойно произнести:

— Нет, Джастин. Я люблю тебя одного. Сейчас она уже не была полностью уверена, что говорит правду. Но Клер может сделать это правдой, если будет постоянно повторять эту фразу или делать еще что-нибудь, что поможет спасти ее брак да и жизнь тоже.

Она почувствовала, что его пальцы сжались еще сильнее и сдавили горло.

— Я бы мог очень легко убить тебя прямо здесь и прямо сейчас. Но я не Отелло… Все законы мира будут на моей стороне, если я задушу свою Дездемону.

Уже полгода, как он стал опасен для нее. Сначала она думала, что это бренди и сумасшедшая ревность толкают его на подобные угрозы. Но после того как она уже дважды теряла сознание, когда он в припадке ревности душил ее, Клер стала бояться не только за свой рассудок, но и за свою жизнь.

Она не в силах была вымолвить ни слова: его руки еще сильнее сдавили горло, в глазах у нее потемнело… Потом хватка начала ослабевать. Клер была жива, сегодня он не убил ее… Теперь она опять несколько дней будет заперта у себя в комнате. Джастин успокоится, придет… Завтра он будет просить прощения и она получит маленькую передышку.

На сей раз Джастину понадобилось три дня. Клер не выходила из комнаты. Лиза помогала ей умываться и приносила на подносе еду.

В любой ситуации лицо служанки оставалось холодным и невозмутимым. Не было даже намека на то, что она попытается поговорить со своей госпожой о причинах ее заточения. Лиза никогда не проявляла ни симпатии, ни гнева, чего никогда не упускала Марта. Всякий раз, видя Джастина, она приветствовала его точно так же, как и все остальные слуги, видевшие в нем только заботливого и преданного мужа.

Наблюдая за служанкой весь первый месяц, Клер поняла, что Джастин, прогнавший Марту, будет платить этой только за то, что она не обращает внимания на то, что происходит у нее на глазах.

Клер сидела в постели и вышивала, когда муж постучал в ее дверь. Шитье не очень получалось, но она пыталась сосредоточиться на нем, чтобы никакие мысли не беспокоили ее.

Когда Джастин увидел Клер, его лицо приобрело обычное в подобных случаях выражение: заботливое, открытое, огорченное… Она уже знала наизусть каждое его слово… Он был не в себе… Он клянется не пить никогда больше… Он всецело зависит от нее, и она ему очень нужна…

Клер и правда была центром его жизни. Но самое странное и трудное для понимания было то, что она верила ему. Верила мужчине, женой которого была… Беда была в том, что он уже давно не был тем мужчиной, а стал кем-то другим… И Клер начала понимать, что и тот и другой были реальны. Она вышла замуж за мужчину, в котором прекрасно уживались два человека: нежный любовник и злобный ревнивый тиран. Чем больше второй из них показывал свое лицо, тем яснее Клер понимала, что очень скоро эти два лица Джастина превратятся в одно: лицо мужчины, который однажды сдержит свое обещание и ночью задушит ее.

— Твой отец заедет сегодня, Клер, — сообщил он после обычного ритуала с извинениями. Она удивилась. Ее родители теперь редко приезжали на сезон и, как всегда, ближе к лету, а не в это время.

— Удивлена, что они будут здесь… в последнем письме мама даже не могла сказать твердо, приедут ли они вообще.

— По-видимому, у твоего отца какие-то дела, которые требуют его присутствия, — сказав это, он замялся. — Я сказал ему, что ты немного приболела и навестишь его через пару дней.

Клер потрогала свой нос. Отек начал проходить, да и синяк под глазом стал уже почти незаметен. Глядя на нее, Джастин поморщился. Она потянулась к его руке.

— К среде я буду в порядке.

— Клер…

— Да, Джастин?

— Думаю, мне нужно обратиться к доктору Шиптону. Я слышал, он успешно лечит людей, пристрастившихся к опиуму… Может, доктор сумеет и мне помочь решить проблему с бренди.

В первый раз Джастин признал, что решение его проблемы находится выше его собственных сил и твердости характера. Клер ощутила, как в ней вспыхнула надежда. Наверное, господь помогает им.

— О, Джастин… Уверена, он поможет тебе. Я сделаю все, что будет нужно, чтобы помочь тебе.

— Я знаю, Клер, — тихо сказал он. Этой ночью в постели Джастин осторожно и нежно начал целовать Клер. Сначала она никак не могла привыкнуть не отклоняться от него. Заметив это, он вздохнул, а Клер застыла от ужаса.

— Я не сержусь на тебя за твой страх, Клер… Не хочу просить того, что ты не можешь дать.

Его слова произвели обычное действие: страх ее исчез, а любовь и страсть вновь овладели ею.

Маркиз Хоуленд приехал в Лондон по делам. Другой причиной его появление было беспокойство за младшую дочь. Хотя ее брак вначале разочаровал их, но все пошло хорошо, и они, видя счастье дочери, решили, что абсолютно правильно дали отставку Джайлзу Уиттону. Джастин Рейнсборо оказался прекрасным мужем.

Они хотели приехать прошлой весной, но знали, что восстановление здоровья Клер после выкидыша займет много времени. Супруги навестили их всего один раз и казались очень счастливыми. Родители рассчитывали на Рождество, ожидая их приезда, но в последнюю минуту из Рейнсборо пришло письмо, в котором говорилось о том, что Клер следует отдохнуть после малого сезона, для чего они и решили провести праздники дома.

Даже в детском возрасте Клер не жаловалась на здоровье, и мать подумала о том, что дочь больна после второй прерванной беременности.

— Или, может быть, она опять беременна, — сказала она мужу, — и не хочет раньше времени обнадеживать нас.

Но теперь уже наступил апрель, и пересуды, возникшие после появления Клер в свет, показали, что она все еще больна.

После неудавшегося визита к Клер маркиз решил навестить Уиттонов и спросить у них о состоянии здоровья дочери.

— Маркиз Хоуленд, милорд. Он просил доложить о себе леди Сабрине, но узнав, что ее нет дома, попросил вас принять его.

Джайлз с удивлением оторвался от перевода. С тех пор, как они виделись с Дайзертами, прошло пять лет. После венчания отец Клер никогда не сделал ни одного визита Уиттонам.

— Пригласи его, Хенлей, и принеси нам чай.

— Да, милорд.

Открылась дверь, и Джайлз оторопел. Ему показалось, что отец Клер очень постарел. Он всегда забывал, что ее родители значительно старше его собственных.

— Присядьте, пожалуйста, сэр.

— Спасибо, Джайлз.

— Чай, а может быть, шерри?

— Лучше чай. Слишком рано для спиртного, особенно для меня. Но если ты хочешь, пожалуйста.

— Я никогда не пью днем, — с улыбкой ответил Джайлз, в то время как дворецкий подавал маркизу чай.

— Вот, пожалуй, и все, Хенлей, — сказал Джайлз, отпуская его.

— Ты, наверное, удивлен моему приходу? Джайлз улыбнулся.

— Признаюсь, немного любопытно. Знаю, что вы сначала искали мою сестру…

— Да. Надеялся, что она поможет разрешить мои сомнения насчет Клер, — маркиз помолчал. — Мне показалось наилучшим начать с ее друзей. Вы, конечно, были друзьями, но…

— Но я теперь бывший поклонник… Не беспокойтесь, я понимаю, Эдмунд. Не думаю, что я или Сабрина сможем вам многое рассказать. За последние два года моя сестра не так уж часто разговаривала с Клер.