Итак, Джайлз был ее другом. Они часами могли говорить о книгах и о многом другом. Клер начала понимать, что он становится для нее больше, чем просто товарищ.

Это произошло в то лето, когда они в последний раз были вместе. Год назад Жюль поступил в университет и приехал домой на каникулы.

Стоял конец августа, и прекрасная троица решила отметить последний день пребывания Клер у них в гостях походом за ягодами.

Но наутро Сабрина передала через служанку, что плохо себя чувствует и ей придется весь день провести в постели. Поэтому Джайлз и Клер после завтрака пошли за ягодами одни.

День был просто восхитителен. После вечерней грозы жара, досаждавшая последнюю неделю, сменилась прохладой. Все вокруг посвежело, стало зеленым и сверкающим, словно был не август, а начало июня.

Дойдя до малиновых зарослей, Клер и Джайлз замедлили шаг. И, скорее всего, ничего бы не произошло, если бы не лиса.

Жюль заметил ее первым. Это был вихрь пламени, который метался в зарослях кустарника. Джайлз остановился, взял Клер за руку. «Взгляни!» — прошептал он, привлекая ее внимание к происходящему. Надолго, на многие годы запомнил юноша эту минуту.

Его рука лежала на плече Клер, пока они, притаившись, наблюдали за лисицей, разгуливавшей так близко от них. В тот момент, когда до Джайлза дошло, где находится его рука, до лисы, видимо, тоже дошло, что она не одна, и, оставив их в полном изумлении, животное исчезло. Жюль и Клер стояли молча, взволнованные этой внезапно возникшей близостью.

— Да, Сабрина пожалеет, что пропустила такое зрелище, — нервно сказал юноша, упоминая сестру, как будто хотел сделать ей подарок.

— Это было чудесно, Джайлз, — прошептала Клер. Из слов девушки он не понял, что она имела в виду: наблюдение за лисой или впечатление, оставленное его прикосновением.

Заросли малины находились в тени, и ягоды мерцали, переливаясь цветами драгоценного граната и оникса. Каждый листок, каждая крошечная ворсинка врезались в память Клер, настолько взволнованной она была в тот миг.

Собирая ягоды, пахнущие солнцем, дождем и свежестью, она бросила несколько штук в рот.

— О, нет, Клер! Оставь хоть немного для миссис Алек, иначе мы останемся к чаю без пирога с малиной, — поддразнил ее Жюль, бросая себе в рот целую пригоршню. Клер следила за движением его руки. Раньше она никогда не замечала, какие карие у него глаза и как блестят его волосы, переливаясь на солнце. Одет он был в простую рубашку с закатанными рукавами, и девушка увидела его руки с выступающими бугорками мускулов. Клер так была опьянена тем чувством, которое разлилось в ней, что, резко протянув руку за особенно спелой ягодой, с тихим криком отдернула ее назад. Джайлз немедленно подбежал к ней.

— Тебе следует быть осторожнее, Клер, — с симпатией заявил он, пока она рассматривала свою ладонь. Одна царапина была особенно глубокой, и капельки крови, словно крошечные ягодки, скатывались по нежной руке. Несмотря на протесты, Клер, Джайлз бережно вытер ранку подолом своей рубашки.

— Закрой глаза, Клер, и открой рот, — пропел он старую детскую присказку, — и я дам тебе что-то.

Клер повернулась к нему лицом, и Жюль положил несколько ягодок ей на язык. Она закрыла рот и уже хотела открыть глаза, как Джайлз наклонился и поцеловал ее. Это был нежный и легкий поцелуй, но он, как громом, поразил обоих. Ошеломленные и пристыженные, они тут же отвернулись друг от друга. В свои четырнадцать лет Клер была почти ребенком, хотя тело ее уже начало принимать женственные очертания. Джайлз понял, что нужно немного отстраниться от нее.

Когда она открыла глаза, юноша, заикаясь, пробормотал, что, по мнению его родителей, поцелуй лучше всего может осушить слезы ребенка. С помощью столь пустых фраз он хотел сгладить возникшую натянутость отношений между ними.

— Прости, Клер, я не должен был этого делать.

Девушка была удивлена его извинениями. Хотя… правильно, он не должен был целовать ее. Джайлз поразил ее, но и сама она поражалась самой себе. Она бы хотела, чтобы поцелуй длился гораздо дольше — до тех пор, пока солнце купает их в своих лучах и сладкий малиновый сок струится по ее губам, пока она ощущает нежное прикосновение губ Жюля, такое же мягкое и нежное, как прикосновение ягод.

Когда они добрались до Уиттона, их ведерки были полны, а их дружеские отношения вновь вступили в свои права.

Когда Клер вернулась домой в Хоулэнд, то очень обрадовалась, услышав, как отец, говоря о Джайлзе, заявил: «Это была бы прекрасная партия для нашей дочери».

Регулярные поездки в Уиттон подходили к концу, но Клер продолжала переписываться с Сабриной, а их семьи нередко встречались, чтобы провести вместе часы досуга. Встречи не носили официального характера, хотя и предполагалось, что со временем, когда Джайлз вернется из Оксфорда и Клер начнет выезжать в свет, их дети поймут, что могут стать чудесной парой.

Лондон, 1816

Бал, который давала леди Стрейтон, назначался, как обычно, на третий вторник лондонского светского сезона. Таким образом леди обеспечит себе полный сбор, ожидая пока все приедут, даже Уиттоны, которые всегда опаздывали.

— С каждым годом все хуже и хуже, — жаловался граф, выглядывая из окна кареты и пытаясь разглядеть, двигаются ли экипажи впереди. — Даю слово, что мы теперь будем отклонять все приглашения… И будь все проклято, если ты еще раз уговоришь меня, Элен.

— Уильям, ты же знаешь — никто не может отказать леди Стрейтон. Когда Аллендалесы попытались однажды игнорировать приглашение, она сделала так, что потом их с трудом стали принимать в обществе.

Леди Сабрина бросила взгляд на брата, который, как часто это случается, в ту же минуту повернулся к ней, чтобы немного отвлечься разговором от своих мыслей.

Хотя Джайлз вот уже четыре года не слышал этих маленьких стычек, он давно уже привык к этим обычным сценам, случавшимся и раньше как в Лондоне, так и в поместье. Отец бунтовал, не желая исполнять свои светские обязанности, а мама мягко, но настойчиво пыталась принудить его.

— Признаюсь, я очень сочувствую отцу, — сказал Джайлз. — Меня не прельщает перспектива быть стиснутым со всех сторон и отплясывать, стуча ногами по полу. Но я склоняю голову перед вашим, матушка, светским долгом.

— Не подстрекай своего отца, Джайлз, — мать легонько ударила его веером. — Мне кажется, тебе следует подумать о бале более серьезно. Там будут Дайзерты, а ты ведь не видел Клер уже больше года.

— Ну наконец-то приехали, — прервал ее граф, не желая, чтобы жена говорила дальше. Он надеялся, даже планировал этот брак, который, как они считали, был бы идеальным для двух семейств, но знал: чтобы испугать молодого человека, достаточно было навязать ему предполагаемую невесту. Бал дал бы возможность Джайлзу встретиться с Клер как со своей избранницей. Но пока еще ничего определенного не было: Клер слишком молода, а Жюль слишком занят своими древними греками, чтобы видеть в их отношениях нечто большее, чем просто дружбу.

Хотя граф и доверял глубокой и долгой дружбе, но ведь многое может случиться с девушкой в ее первый выезд в свет… А с молодым мужчиной и тем паче.

Джайлз наведывался в Лондон время от времени, но это была его первая весна, когда его внимание никем не было занято. Ведь кроме Клер могли быть и другие юные и привлекательные леди. Но графу не стоило беспокоиться.

В то их последнее лето Джайлз уже знал, что любит Клер. Его любовь росла медленно и естественно, расцветая на почве старой дружбы. Он не говорил о своем чувстве Клер, не разговаривал об этом даже с Сабриной, хотя был полностью уверен — уж она-то сможет понять, что он чувствует.

Юноша был уверен, что Клер испытывает к нему те же чувства, что и он к ней. Скорее всего, в конце светского сезона будет объявлено об их помолвке. Но, с другой стороны, он все еще считался ее защитником. А если он ошибается? Следовало принять во внимание все возможности. Вдруг она повстречала за это время кого-нибудь? Он прекрасно знал Клер… Если он поговорит с ней и поделится своими чувствами, то она будет чувствовать себя обязанной и перед ним, и перед их семьями. Итак, Джайлз решил предоставить ей на время свободу, а в конце сезона он объявит о своих намерениях.