– Мисс Корсакофф, это вас не касается, – профессор поджал губы, и его подбородки затряслись.

– В самом деле… Пусть с этим разбирается департамент безопасности, – Мара скрестила руки на груди, чтобы никто не видел, как дрожат ее пальцы. – И раз уж тут есть сэр Уортингтон и другие важные персоны, то, может, они объяснят мне, давно ли запись видеокамер стала доказательством вины? Странное дело! Моего отца арестовывают за фотографию орла в вестнике ихтиолога или кого там… Орнитолога… Неважно. А Нанду даже не дают оправдаться. А я утверждаю: да, это я проникла в кабинет директора. Я взяла ключи мисс Вукович, потому что хотела найти вот это, – она подняла руку с часами над головой. – И не нашла. Оказывается, отец заранее решил мне сделать подарок.

– Вы выгораживаете мистера Торду, – Смеартон еле сдерживал негодование. – Однако вы не смогли бы так долго находиться в его облике.

– Ах да, я забыла… – Мара покачала головой. – Я же у вас худшая ученица. И обычно первокурсники не умеют принимать чужой облик больше, чем на пять минут. Но… Постойте-ка… – она закрыла лицо руками и несколько мгновений стояла в полной тишине, а потом сделала «ку-ку». – Кто же это перед вами, профессор?

– Мисс Корсакофф! – крикнула из толпы мадам Венсан. – Обратная трансформация, сейчас же! Вам станет плохо.

Докторша уже неслась к девочке на всех парах.

– И раз уж на то пошло, – в облике Нанду продолжала Мара. – То не подписаны ли вы на блог Ханы Оттер? Потому что как раз в тот момент, когда я была в Вашем кабинете, мистер Торду фотографировался с этой юной леди!

– Довольно! – рявкнул Смеартон. – Обратная трансформация! Ко мне в кабинет!

Развернулся и зашагал вверх по лестнице так ретиво, словно сбросил несколько лет.

Мара перевоплотилась, тяжело дыша. Еще не успела как следует восстановиться с прошлого раза. И скорее обернулась к донне Зилде. Рассчитывала если не на похвалу, то хотя бы на крошечную долю прежней симпатии. В конце концов, она только что взяла вину Нанду на себя, и если ему придет в голову соваться в это осиное гнездо, которое остальные называли Советом, то может делать это, сколько душе угодно. Однако миссис Торду была в ярости.

– Ты его подставила! – гневно шипела женщина, и Нанду пришлось загородить ее, чтобы она не вцепилась в Мару. – Все это время ты позволяла директору думать… Его наказали… Как ты могла!

– Мама, все не так… – вмешался бразилец.

– Не смей! Никогда! Приближаться! К моему сыну! – кричала донна Зилда.

– Как скажете, – дернула плечом Мара, стараясь казаться равнодушной, и в несколько прыжков оказалась на втором этаже, чтобы никто не видел, как она плачет.

Едва добежала до туалета, закрыла за собой дверь и разрыдалась.

– Что ты наделала, – услышала она голос мисс Вукович, когда потоп слез стих.

– Он… был… не виноват, – всхлипнула Мара. – Это из-за меня…

– Смеартон просто пугал. Нет таких правил… Что же ты наделала… Он специально столкнул вас лбами…

– Нанду не заслужил… Плевать, пусть меня наказывают…

– Выходи.

Мара приоткрыла дверь и робко выглянула наружу, утирая рукавом красные распухшие веки.

– Пойдем, – Вукович положила руку ей на плечи. – Примем наше наказание.

– Наше? Но причем здесь вы?

– Я твой опекун, – невесело улыбнулась хорватка. – У него давно был на меня зуб. Теперь с этими ключами… Не сомневайся, наказание будет нам обеим.

Вскоре они вышли из кабинета Смеартона, огорошенные вердиктом: мисс Вукович временно отстранили от обязанностей завуча, Мару – от занятий.

– Вы сердитесь? – девочка виновато посмотрела на опекуншу.

– Нет.

– Но почему?

– Теперь у нас есть время на небольшое путешествие, – Вукович посмотрела на Мару с какой-то пронзительной решимостью. – Иди, собирай вещи. Пока Смеартон занят праздником, он ничего не заметит. Завтра рано утром мы отправляемся в Палас дю Солей.

– Думаю, имеет смысл переночевать в Мюррене… – мисс Вукович задумчиво склонилась над планшетом и разговаривала скорее сама с собой, чем с Марой. – В Совет лучше идти утром, а в Мюррене не сезон и жилье дешевое.

Полупустой поезд вез их по узкоколейке в Альпы. Каменное величие, опушенное зеленью. Листва еще не успела выгореть, и была яркой, налитой весенними соками. Картинки за окном так и просились на рекламу шоколада. Рельсы тянулись серпантином, и за каждым поворотом открывались новые виды, которые хотелось фотографировать и рисовать. Горы, причудливые и неповторимые, выглядывали друг из-за друга и утопали у горизонта в синеватой дымке. Изредка попадались станции: пустынные, будто все кругом вымерло, и аккуратно-игушечные.

В Лаутербруннене пересели на канатную дорогу, и пока Вукович звонила в отель договориться о ночлеге, Мара смотрела вниз на деревушку, зажатую между склонами и похожую на россыпь пряничных домиков. Здесь, на невероятной высоте, девочке казалось, что она не дышит, а пьет живительный воздух большими глотками.

– Как же ты похожа на своего отца! – хорватка убрала телефон и покачала головой. – Он всегда так: чем выше, тем счастливее.

Мара и сама не заметила, что все это время с улыбкой прижималась к стеклу.

– Неужели вам не нравится?

– Красиво, конечно, – сдержанно отозвалась Вукович. – Но я предпочитаю стоять на земле своими ногами.

– Вы, наверное, сто раз уже все это видели.

– Нет. В Совете я была лишь однажды, а ездить сюда просто так… Горы – не мой отдых.

– Я думала, вы все время на связи с Советом…

– Они принимают только по крайне важным делам. Большой поток посетителей привлек бы ненужное внимание… Именно поэтому я считаю, что Смеартон в чем-то замешан.

Кабинку дернуло, и хорватка крепче вцепилась в сумочку. Мара улыбнулась: хоть в чем-то она обошла мисс Безупречность.

– А у нас будет время погулять? – поинтересовалась девочка, когда они вылезли в Грютшальпе и ожидали отправления в Мюррен в маленьком загончике на два поезда, напоминающие старые трамваи.

– Зачем? Ты все увидишь в окно.

– Ну пожалуйста!

– Я не взяла с собой обувь для хайкинга.

– Для чего? – Мара наморщила лоб.

– Для пешего туризма.

– Но у вас же есть кроссовки!

– Они беговые. Нет, Мара, это не обсуждается.

– Но мисс Вукович! Можно мне хотя бы перевоплотиться?

– И где я потом буду тебя искать?

– Когда я еще попаду в Швейцарию? – девочка прибегла к коронному приему Нанду: жалобно сложила брови домиком.

– Посмотрим… – буркнула Вукович, но уже по выражению ее лица стало понятно: трансформации быть.

Симпатичный вагон повез их по удивительно живописной, но слишком короткой дороге в Мюррен. Склоны вокруг были покрыты мохнатыми изумрудными елями. Ровными, симметричными, верхушка к верхушке. Точь-в-точь такими, как печатают в детских книжках. С одной стороны показались снежные шапки гор, с другой – устланные травяным бархатом холмы, а на них – деревянные домики с двускатными крышами.

Мара всегда считала горнолыжные курорты Швейцарии страшно пафосным местом. Рассчитывала увидеть там элитные отели со стеклянными стенами и джакузи и богатеев в модной одежде. Но ничего подобного: сплошь деревянные избушки с небольшими окошками, и только резных ставень не хватало, чтобы почувствовать себя в старинной сказке.

Гостиница, в которой Вукович сняла номер, оказалась простецким двухэтажным домиком на несколько комнат. Им досталась узкая, скромно обставленная комнатка с двумя кроватями в мансарде. Вот здесь, в кресле у окна под самой крышой, наблюдая, как простираются на долгие километры величественные склоны Альп, Мара мечтала бы скоротать старость. Однако, взглянув на цены, поняла, что тогда ей пришлось бы стать неприлично богатой старушкой.

Хорватка повредничала еще немного, но потом все же отпустила подопечную полетать. Мара нетерпеливо перевоплотилась и выпорхнула из окна навстречу солнцу и манящей зелени. Вернуться заставила себя с трудом, лишь когда небо над вершинами гор зарделось от приближения ночи.