Сколько председателю осталось жить с таким уровнем осведомленности и любопытства? Впрочем, это не ее забота.

Мысли невольно скользнули на тему испытаний. Среди учеников ходило о них много разных слухов. В семье не существовало каких-то определенных заданий или их количества. Каждый ученик проходил свои, назначенные ему учителями. Придерживались лишь правила трех жертв: кровь за семью, кровь за брата и кровь за страну. Для женщин добавлялось четвертое — первая кровь с мужчиной. Строго отслеживалось и то, чтобы каждый ученик закончил одно из заданий смертью врага, павшего от его руки. Но главное — никто, кроме учителя, не мог сказать, когда начнется сам экзамен. Кого-то похищали ночью из постели, выкидывая на улицу в глухом районе без еды и денег. Кого-то арестовывали по ложному обвинению и бросали в тюрьму. Фантазия учителей — девушка передернула плечами — была богатой.

Сунан еще не приходилось убивать, но когда придется, была уверена — рука не дрогнет. И разве должен ее сейчас волновать председатель Тон со своим обыденным беспокойством о внуке?

— Никто не знает своей дороги, — ответила, стирая с лица усмешку, — как и то, куда она приведет. Я услышала достаточно. Позвольте мне удалиться.

Ши Вон вышел из раздевалки. Поискал взглядом Сунан, понимая, что бесполезно — девушка наверняка улизнула домой. Мельком отметил сосредоточенный вид администратора — та даже из мобильника вынырнула, для разнообразия копаясь в каких-то бумажках.

Парень вышел на улицу, стараясь шаги делать поменьше, а по лестнице спускаться боком. Пусть он и выиграл, девчонка его знатно потрепала. Мысль о том, что она поддалась, Ши Вон упорно гнал прочь. Резона поддаваться не было — никого из знакомых в зале не было, а ради него Сунан не стала бы притворяться слабой. Значит, ошиблась, с кем не бывает, а ему повезло воспользоваться ее ошибкой.

Он прошелся до места, где припарковал байк, и тут взгляд зацепился за знакомые номера, стоящей на противоположной стороне улицы, машины. Ши Вон ругнулся, развернулся и торопливо зашагал обратно.

Он замер сбоку от витрины кафе, вглядываясь в ярко освещенный зал. Мозгов хватило, прежде чем врываться — оценить обстановку. Если дед здесь, значит, решил ограничиться разговором. Но в случае с дедом и простой разговор мог перерасти в поединок, причем не обязательно словесный. Особенно, если за столом достойные противники.

Разумом Ши Вон понимал — Сунан Чи справится, ее и не к такому готовили — но сердце не хотело успокаиваться. Внутри все переворачивалось при мысли, что девушка сейчас чувствует по его вине. Нет, он не может остаться в стороне, и Ши Вон поспешно шагнул ко входу в клуб.

— Не так быстро, молодой хозяин, — Чон Мэн Хо, начальник службы охраны деда, преградил ему путь.

Ши Вон вскинулся, и мужчина быстро добавил:

— У нас нет особых указаний. Председатель хотел познакомиться с вашим новым другом.

Вот только «новый друг» одним своим существованием угрожал репутации семьи Тон. И председатель сделает все, чтобы их знакомство закончилось, толком и не начавшись. Ему плевать, что Ши Вон впервые встретил ту, с кем можно обсудить не только последние новинки моды или банкротство компаний на рынке. Плевать, ведь репутация важнее чувств наследника. Важнее доверия. И понимание этого поднимало из глубины сознания темную волну гнева.

Они вдвоем перегородили вход в клуб, на них начали оглядываться.

— Пропусти, — с угрозой потребовал Ши Вон, сжимая кулаки. Гнев ударил в голову, и от того, чтобы не броситься на Чон Мэн Хо его удерживали последние крохи здравого смысла. Начальник прочитал свой приговор на лице молодого Тона, побледнел и уступил, освобождая путь.

— Подождите, — председатель остановил поднявшуюся из-за стола Сунан. Он тоже встал, оказавшись чуть выше девушки. Темный свитер и простые серые штаны делали его облик обыденным. Встреть она его на улице — никогда бы не признала за председателя мульти миллиардной корпорации.

Девушка стояла спиной к двери и не видела, как та приоткрылась, впуская внутрь Ши Вона. Как дернулись и тут же застыли на месте охранники, узнав молодого хозяина.

Дед бросил быстрый взгляд на внука, прося не вмешиваться.

— Знаю, это неправильный вопрос, и мой внук его уже задавал, но я готов его поддержать. Если вы захотите изменить свою жизнь, поселиться в Корее, я помогу. На свете нет ничего невозможного, надо лишь правильно расставить приоритеты. И дорога в тысячу ли начинается с одного шага. Я готов его сделать вместе с вами.

Сунан замерла, удивленно глядя на человека, готового ради нее встать на путь смерти. Теперь понятно, в кого Ши Вон пошел упрямством. Но председатель… Такой хороший человек — редкость в современном мире. Тем более она должна сохранить ему жизнь. И потратить на объяснение пару минут.

— Вы предлагаете отказаться от семьи? От тех, кто меня вырастил, кто спас мою мать, дав бесплатно дорогое лекарство, кто оплатил учебу брата в колледже? Простите, я понимаю ваши чувства и обещаю больше не доставлять беспокойства, но не просите предавать.

Повернулась, шестым чувством угадав, кто стоит у нее за спиной. Бросила предупреждающий взгляд — не вмешивайся — и вышла из кафе. На душе было муторно и хотелось кого-нибудь убить, и потому она гнала байк по улицам, подрезая и злостно нарушая. Сзади сигналили, ветер выбивал слезы — она не опустила щиток на шлеме — и холод обжигал щеки, высушивая слезы и выстуживая душу.

— Как сходила? — Дохляк поднялся из-за стола. Налил чай, и Сунан кивнула, с благодарностью принимая чашку. Она продрогла и замерзла, зато ветер выдул из головы все глупости.

— Нормально, — вернула чашку на стол, а парень пристально посмотрел ей в лицо и задал тот самый, проклятый демонами вопрос:

— У тебя глаза красные. Почему?

Потому что была уверена: после восьми лет девочки не плачут, ведь слезы — оружие, а не слабость. Потому что сегодня боль в сердце отозвалась забытым чувством жжения в глазах, и по щекам потекло горячее и соленое. Потому что никогда и никому она не поддавалась в спарринге, и никогда не говорила с чужим человеком о семье.

Да, четверка умела доставлять проблемы. Хуже было то, что снобы ухитрились пролезть в душу и внести смуту, заставляя ощутить — ее! лучшую ученицу в группе! — ущербной. И все, чем она так гордилась, внезапно поблекло, потеряв свою ценность.

Ничего, осталось два месяца. Она справится, а дальше жизнь вернется в свой круг. Будут тренировки, занятия и беседы с учителем. Как-нибудь она наберется храбрости и расскажет ему все, а он с нежностью проведет узловатой ладонью по ее волосам и назовет глупышкой. Пусть он никогда не говорил, но Сунан верила — учитель выделяет ее среди остальных учеников.

При мысли о семье и учителе на сердце стало легче. Она вскинула голову, прямо встречая внимательный взгляд Дохляка. Парни — не учитель, им нельзя знать о ее слабости.

— Заболела, наверное, — пожала плечами, — по школе вирус ходит, могла подхватить.

Дохляк озабоченно нахмурился, потрогал ее лоб, хмурясь еще сильнее:

— Ледяной. У тебя не повышенная, а пониженная температура.

У нее повышенный уровень глупости, но в этом она не признается.

— Перестань, — отбросила его руку, — все нормально. Выпью на ночь теплого кипятка, завтра утром буду, как новенькая.

Она действительно собиралась лечь спать, выкинув переживания из головы.

Если Сунан правильно просчитала председателя, он не побежит завтра в школу с ее разоблачением. Предпочтет остаться в стороне и наблюдать. Ей позволят спокойно жить до тех пор, пока она не станет угрозой Ши Вону. Потом ее сотрут в порошок, но до этого председатель позволит сохранить честь и выполнить контракт. Удивительная щедрость для человека его круга. Насколько она знала, остальные снобы становились сущими неврастениками, стоило зайти речь о репутации семьи.

У случившегося был и положительный момент — Ши Вон наконец-то начнет держаться от нее подальше. Не пойдет же он в самом деле против воли деда? Так и наследства лишиться недолго.