— Мы соскучились.

Очаровашка Мин Ен — искушения для любого женского сердца, улыбающийся Мин Ен — его безоговорочная капитуляция. Сама Сунан — точно ветка, попавшая в быстрину. Прямо сейчас ей хотелось прибить сноба, а через мгновение — убить за него. Последним шагом в бездну станет членство в клубе его фанаток.

— Не скучаете? Принести еще шампанского, вина или соджу?

Хозяйка дома, наконец, справилась с шоком и вспомнила о своих обязанностях. Музыку и ту приглушила, чтобы удобнее подслушивать было.

Чан Ук выразительно зевнул.

— Мы за ней, — Мин Ен лениво кивнул на Сунан, идеально отыгрывая умирающего от скуки сноба. Остальная тройка отзеркалила выражение высокопородной морды главаря.

Чжи Хен была не столь сильна в этой игре. Лицо бедной девушки пошло красными пятнами, она с такой ненавистью взглянула на Сунан, что если бы взглядом можно было убить, на ковре сейчас валялся труп в кожаной куртке и дымящейся дыркой в груди.

— Кстати, Сунан Чи, ты ведь пришла с подарком? Не возражаешь, если я взгляну?

Чжи Хен отмерла. Посмотрела на Чан Ука. Резко выдохнула, точно ее ударили под дых. В черных глазах мелькнуло недоверие, сменившейся выражением полного обожания. Так болонка смотрит на хозяйку, держащую в руках миску полную корма.

— К-какой подарок?

Художник терпеливо повторил.

Густой слой тонального крема не помог скрыть вспыхнувший на щеках девушки румянец досады. Она мотнула головой, закусила губу, но устоять перед обаянием парня не смогла.

— Хорошо, принесу.

Они проводили ее понимающими взглядами.

— Надеюсь, ты подарила ей дешевую заколку?

— Или крем от морщин?

— Потому как она пошла доставать твой подарок из помойки.

Отвечать Сунан не стала. Снобы не поймут: ей все равно, как поступит с подарком враг, но подарок — часть ее самой, отражение ее достоинства. Это другу можно подарить ерунду, он и так тебя знает, а врагу — самое лучшее.

— Вот! — нервно переминаясь с ноги на ногу и косясь почему-то на Сунан, Чжи Хен протянула коробку художнику.

Тот демонстративно снял с нее пылинку мусор и бережно открыл коробку. Осторожно провел пальцем, прикрыл глаза, явно пребывая экстазе.

— Suchat Custom? — спросил шепотом, не отрывая глаз, продолжая пальцами оглаживать содержимое коробки. — Дамасская сталь, слоновая кость, титановый спейсер и позолота. Где ты ухитрилась раздобыть такое чудо? Изделия мастера Джангтанонга не продаются в магазинах. Только не говори, что ходишь по аукционам?

— Не скажу, — согласилась Сунан. Художнику не зачем знать, что мастер вручил клинок лично в оплату за небольшую услугу, оказанную ему семьей.

Широко распахнутые от удивления глаза именинницы — стали лучшей наградой за вечер.

Их провожали. Взглядами. За спинами, стоит лишь закрыться двери, обольют грязью, но самоубийц, высказаться в глаза четверке, не нашлось.

Сунан чувствовала знакомую защищенность, словно ей снова десять, и она идет по улице под защитой взрослых парней из семьи. Через пару лет защита ей была не нужна. На родной улице боялись ее. Мелкий рост и внешность ангелочка мало кого могли обмануть после того, как она сломала руку Проныре, а Жабе оставила отметину ножом на лице. Семья осталась довольна. Это был первый раз, когда учитель выделил ее среди других детей.

Жаль, в особняке проблемы не решались так просто. Здесь прав тот, у чьей семьи больше влияния и денег. Вместо физической силы ценились идеальное, накаченное тело и красивое лицо. Вместо удара ножом — острое слово. Вместо пули — информация. И если Сунан хотела достичь верха семьи, стать во главе, она должна научиться действовать не только силой.

Улица встретила прохладой, и девушка с наслаждением — словно путы с плеч сбросила — вдохнула горьковатый аромат осени. Призрачная свобода пряталась за оградой, а с боков уверенно ступала реальность — четверка снобов, идеально умеющая создавать проблемы другим.

Они вышли за ограду, и Сунан замерла при виде лимузина, напоминающего спящую около тротуара черную пантеру. В памяти вспышкой пронеслись события прошлой пятницы, кожу спины обожгло, точно ее снова коснулись мужские руки. Девушка сжала ладони, пожалев, что клинок мастера Джангтанонга остался в доме.

Сунан долго привыкала к отсутствию оружия, чувствуя себя без него голой. Думала, что привыкла, но сейчас его нехватка ощущалась предательским ударом в спину.

Тишину сонной улицы разорвал звук хлопнувших дверей. Трое парней сели в машину, и в тени, отбрасываемой фонарем, она осталась вдвоем с Мин Еном.

Пузырьки шампанского покинули голову, и в ней, наконец, наступила ясность. Воздух сжался, превратившись в ловушку. В крови вскипела жажда убийства, и Сунан впервые решила отступить. Убежать ради сноба и его никчемной жизни. Но разве Мин Ен позволил ей ускользнуть?

— Не спеши.

Мужская рука легла на плечо. Сунан развернулась, скидывая наглую конечность и встречая взгляд сноба. Вдолбленные годами тренировок инстинкты вопили об опасности. Вторя им ревел дракон, требуя крови. Охота сорвалась, и он был голоден. Но больше голода его беспокоила ловушка, а путь на свободу пах кровью глупого, наивного сноба.

Мин Ен прочитал во взгляде приговор, попятился, но мгновенно пришел в себя, вернул позицию, а потом шагнул вперед, став на шаг ближе к смерти.

— Хочешь ударить?

Он откуда-то знал ее мысли, и это внушало Сунан если не страх, то опасения.

— Давай.

Расставил руки, открывая живот и грудь. Идиот!

— Обещаю, — губы скривились в усмешке, — тебе за это ничего не будет. Бей, не бойся.

Сунан не удержалась, фыркнула. С каким удовольствием она проучила бы сноба, чтобы навсегда запомнил, как опасно становиться у нее на пути, чтобы забыл ее имя, а ее саму обходил десятой дорогой. Но тело отказывалось слушаться хозяйку.

Она подошла вплотную, и запах дорогого парфюма окутал, пьяня не хуже шампанского. Ловушка захлопнулась.

— Ищешь смерти? — спросила, задирая голову. Сноб был раздражающе высок, а ей хотелось стать с ним на равных: глаза в глаза, сердце с сердцем.

— Когда я отказывался от красивой женщины? — криво улыбнулся Мин Ен, наклонился и легко поставил ее на основу столба ограды. Он снова угадал ее желание.

— Я считала, что специалист по женщинам у вас Ким Чан Ук, — не удержалась от подколки. Сказала, лишь бы что-нибудь сказать. Лишь бы услышать свой голос. Разорвать протянувшуюся между ними связь. Вынырнуть из омута черных глаз. Перестать вдыхать запах мужского тела. Не ощущать на спине горячих рук, которые Мин Ен так и не убрал. И не слышать бешенный стук собственного сердца, которое точно сошло с ума, реагируя на сноба.

— В моей жизни ты — единственная, — он убрал прядь волос с ее лица, а потом его пальцы легли на затылок, притягивая к себе, и мягкие губы коснулись ее губ.

— Не смог заманить? — нарочито равнодушно поинтересовался Ши Вон. Лишь внимательный взгляд мог заметить напряженную позу парня, крепко сжатые ладони, побледневшее лицо, с заострившимися чертами. Мин Ен, напротив, излучал довольную самоуверенность.

— Ты знаешь, как сложно заманить дикого зверя… Не хочу поторопиться и вспугнуть.

Его спокойный тон, приклеившаяся к губам улыбка и расфокусированный взгляд человека, которого с головой окунули в нирвану, жутко разозлили Ши Вона. Настолько, что кровь прилила к его лицу, ногти впились в кожу ладоней, и лишь годами вбитое дедом воспитание спасло Мин Ена от участи закапать пол лимузина кровью с разбитых губ.

Ши Вон отвернулся к окну, ловя взглядом мелькающие огни витрин. С каким удовольствием он стер бы с губ друга улыбку вместе с воспоминанием о поцелуе. Сегодня дед мог гордиться внуком. Он выполнил его наказ: отошел в сторону, освобождая дорогу. Пусть для этого пришлось, как последнему трусу, сбежать от себя и своих чувств.

Утешало одно — Сунан не оценила не только его бегство, но и поцелуй. Вряд ли она пришла в восторг от попытки Мин Ена сблизиться. Не стала сопротивляться лишь потому, что боялась нанести вред и вызвать последствия. Или… Ши Вон нахмурился от пришедшей в голову мысли. Что если Сунан была не против? Мин Ен сравнил ее с диким зверем, но даже дикого зверя можно приручить.