В груди зажгло от обиды. Он готов быть ее слугой, а она… Решение выкристаллизовывалось само. Не хочет по-хорошему, будет по-плохому. Он еще докажет, насколько она ошиблась, отказав ему.

Сунан мрачно смотрела на закрывшуюся за Дохляком дверь. Как можно было быть настолько слепой!? Не заметить того, что наверняка видели все в школе.

Она припомнила их первую встречу, замершего напротив нее незнакомого парня, его расширенные от удивления глаза. Тогда она решила: новичок не ожидал встретить здесь девчонку. Прошла, чуть зацепив плечом — на узкой дорожке и так не развернутся, еще и этот остолоп не сдвинулся ни на миллиметр. А через пару дней новичок уже терся около их команды.

Не все в школе были крестниками. Сюда присылали и подобранных на улице талантливых самородков. Дохляк, например, был щипачом от природы.

Пусть в школе и не было принято рассказывать о себе, но команда — это ближе, чем семья. С парнями Сунан выросла, а новичок был в их уравнении неизвестным.

Они специально пошли на нарушение, купили пива. Устроились на диком пляже. После третьей бутылки Дохляк, немного запинаясь от смущения, рассказал, как сначала обворовал главу местного братства Шэньчженя*, а когда понял, у кого стащил кошелек, не побоялся прийти лично и вернуть. Его крепко проучили — не без этого, но калечить не стали — оценили и талант, и наглость, а потом отправили в Гонконг. В семье любили таких… талантливых.

Новичок получил кличку Дохляк. Был он и, правда, дохловат на вид. Тонкий, худощавый, зато пальцы были гибкими и длинными. Потом, конечно, и подкачался, и другие таланты обнаружились. Словом, прижился Дохляк в школе. Да так прижился, что ему разрешили включиться в программу обучения крестников. Командиром он попросил назначить ему Сунан. Учитель не возражал.

Слепая курица! О чем только думала, соглашаясь? О том, что у новичка покладистый характер? Что он команды с губ снимает? Всюду таскается за ней и парнями?

Учитель много раз говорил: нет так сильна боль физическая, как душевная. Одно брошенное в душу слово может прорасти целым деревом.

Сунан скривилась. Это дерево принесло горькие плоды, с запахом похоти и предательства.

Девушка прошла в ванную, быстро разделась, нырнула под душ. Она давно отучилась от брезгливости, но прикосновение Дохляка почему-то хотелось смыть.

Неделя протащилась со скоростью виноградной улитки. Школа, дом. Дом, школа. Даже тренажерный зал у Сунан теперь был под боком — в отдельной пристройке, как и целый бассейн. Сказка, а не жизнь, но стены дома сдавливали грудь, точно туго затянутый корсет. Силуэты охраны, которые выцеплял натренированный взгляд, мнились мишенями.

Председатель точно с ума сошел — каждый день присылал по новому наряду, но даже в фирменном спортивном костюме девушка ощущала себя голой. Оружие, как и все оборудование остались в квартире. Ноут со столь тщательно собранными на нем программами и тот не вернули — презентовали новый. Сунан всю неделю потратила на взлом защиты и стирание программ-шпионов.

Точно чувствуя ее настроение, председатель избегал встречаться с новоявленной внучкой. Сунан полностью устраивали трапезы в одиночестве. Лучше так, чем лицезреть физиономию человека, который купил тебя у семьи. Время, когда она верила, что крестники не продаются, прошло.

В школе она старалась, как можно меньше находиться вне классов. Быстрым шагом пересекала коридоры, не ходила в столовую, пряталась в парке на большой перемене, и все равно ловила себя на том, что кожа вспыхивала жаром, сердце устремлялось вскачь, а губы пересыхали. Она боялась обернуться и встретить его взгляд. Боялась не выдержать, сорваться, броситься на грудь и позорно разрыдаться.

Сунан никогда, даже в детстве, не бегала от проблем. Но сейчас проблема жила в сердце, а от него еще никому не удавалось сбежать. Но если не смотреть проблеме в глаза, делать вид, что не замечаешь, можно продержаться. Главное, почаще напоминать себе: она — взрослая девочка, а сноб не обязан подставляться и помогать.

К тому же… тут она всегда глупо улыбалась, сноб такой неприспособленный, обязательно вляпается в еще большие неприятности. И зачем ей к своим бедам, еще и за сноба переживать?

В субботу утром председатель соизволил спуститься к завтраку. Окинул свое приобретение придирчивым взглядом, остался доволен и принялся допрашивать. Сунан скупо отвечала на стандартные вопросы: о школе, занятиях, друзьях — не был, не замечен, не привлекался.

Дед едва заметно морщился, но придираться не спешил. Понимал, что торопиться с заменой личности не стоит. Однако было видно, как жгло его желание утереть нос друзьям способностями внучки.

— Хорошо, — хлопнул ладонью по столу, — скажи, тебе понравились мои подарки?

Сунан пожала плечами. Она бы променяла все наряды на вечер свободы без охраны за спиной. Без прилипшего к ней Дохляка.

— Сегодня вечером мы приглашены в один дом. Будь готова к пяти.

— Не скажите, к кому? — вздернула брови девушка.

— Ты ведь любишь сюрпризы? Оденься поприличнее, будь вежливой и улыбайся. Большего от тебя не требуется.

Сюрпризы Сунан не то, что не любила, она их люто ненавидела. Ведь что такое сюрприз — недостаток информации, а за плохую информированность в школе наказывали весьма изощренно.

Когда за окном машины промелькнули знакомые ворота с не менее знакомыми «девочками», сдержаться и не выругаться оказалось непросто. Внутри всколыхнулось желание плюнуть на все договоренности и сбежать. Но Сунан осталась на месте. Опасность надо встречать с улыбкой, и она улыбнулась, радостно помахав «девочкам».

Зря сноб не поменял охрану. С такими хорошо чай пить, да разговоры разводить, а не дела делать.

Не переставая улыбаться, Сунан вышла из машины, и охранник, стоящий около парадного подъезда, мазнул по ней взглядом. По открывшемуся рту поняла — узнал. Улыбнулась еще приветливее — слава всегда приятна. Мужик дернулся, рука поползла к поясу, но увидев вышедшего из машины председателя, быстро склонился в вежливом поклоне.

Старикан хмыкнул недовольно, подал руку, и Сунан, все так же благостно улыбаясь, уцепилась за локоть деда. Уже на ступенях обернулась, охранник что-то яростно наговаривал в микрофон. «Девочки» устроили переполох. Настроение стремительно поползло вверх — чужое волнение всегда приятно.

Не переставая анализировать ситуацию, Сунан вышагивала на тонких шпильках, и когда она с председателем входила в ярко освещенный холл, остановилась на самом логичном варианте — ловушка.

Стало еще веселее, внутри пузырьками защекоталось предвкушение. Скучный вечер в компании снобов стремительно терял свою занудность, расцветая опасностью и подкрашиваясь адреналином. Едва заметно на заднем плане мягко мерцала надежда о встрече с Мин Еном, но Сунан привычно делала вид, что «лишних» чувств у нее нет.

Их проводили в зал, где собрались не менее пятидесяти нарядно одетых мужчин и женщин. От плотного облака перемешанных ароматов зачесался нос. Сунан напрягла мышцы спины, ощущая, как по коже скользит бархат платья. Она сама выбрала это лаконичное темно-синее платье. Чуть выше колен, с прямым, почти под горло, вырезом и открытыми плечами, оно идеально обтягивало фигуру, а перелив натурального бархата исправлял простоту кроя. Золотая подвеска с жемчужиной и парные к ним серьги — вот и все украшения.

Сунан поймала свое отражение в напольном зеркале, поправила прическу. Чуть склонила голову. Хороша. И тут же одернула себя. Не время расслабляться — красавицей можно и в гробу лежать.

— Пришла?

Ши Вон чуть опоздал и теперь переводил дыхание.

— Пришла, — кивнул Мин Ен, пододвигаясь и давая другу обзор, — в правом углу.

Ши Вон прищурился, выглядывая в толпе гостей цель. Обзор с балкона был отличный, немного мешал приглушенный в зале свет, но он быстро нашел точеную фигурку, одетую в темный бархат. Горло перехватило — хороша! Забранные вверх волосы открывали изящную шею. Талию можно было обхватить ладонями, а ногами любоваться бесконечно. Он подался вперед, жадно выглядывая каждую деталь.