— Хорошо, обращайся неформально.

Девчонка просияла, и Сунан передернуло от ее улыбки. Теперь понятно, почему она неформально общается с четверкой парней, пусть те ее и старше. Никакого уважения к возрасту!

— А правда, что… — Сунан закатила глаза, но тень деда не дала ей отмахнуться от мелкой, — ты классно водишь байк, — закончила Чжи Хен и выжидающе уставилась на Сунан.

— Возможно, — процедила Сунан сквозь зубы.

— А можешь меня научить? За это, клянусь предками, буду молчать, как могила, — и девчонка провела пальцем по губам.

Могилу, пожалуй, Сунан ей и без предков устроит. Причем бесплатно.

Она внимательно взглянула на девчонку. Фыркнула… Ну и вид. Ручки сложены на груди, в глазах — боль и несчастье голодного котенка.

Сунан выругалась, потом еще раз, потому как аналитический расклад ситуации не давала стопроцентно идеального решения. В душе шевельнулось что-то похожее на понимание. Она, помнится, так же упрашивала наставника пустить ее за руль. Было ей тогда лет четырнадцать…

— Ши Вон тоже неплохо водит, — намекнула на более подходящую кандидатуру.

— Он меня прогнал, — повесил голову «котенок» и признался: — Я лишь раз к его байку подошла, так он целую истерику закатил и запретил приближаться.

— Только подошла? — недоверчиво вздернула брови Сунан.

— И посидела немного, — еще ниже склонила голову девчонка.

«Ну, точно беда», — решила Сунан. Свалившаяся по какому-то проклятию на ее голову.

— Так, я переодеваться, а потом мы с тобой договорим. Мне надо подумать.

А подумать следовало о многом. Например, как вытащить девчонку из-под опеки семьи. Вряд ли дома обрадуются, узнав об уроках. Или все-таки отговорить? Нет, байк станет отличным якорем, чтобы заставить девчонку замолчать.

Попытку Чжи Хен прорваться с ней в гардеробную Сунан жестко пресекла. Под прицелами трех зеркал быстро переоделась. Потерла поясницу, где кожа еще немного зудела. Оглядела красное пятно — след от удаленной татуировки продержится еще пару недель, а специальный крем уберет шрам. Внутри свежей раной всколыхнулась ненависть к Дохляку. Феникс был последней ниточкой, связывающей Сунан с прошлой жизнью, но ее заставили избавиться и от него. Дохляк еще и выговаривал за то, что посмела сохранить тату и не удалила сразу.

Сжав кулаки, Сунан оглядела себя в зеркало. Мелкая воинственная настроенная девушка в вечернем платье смотрелась чужой. Она так и не привыкла к новой себе. И каждый шаг вперед стирал ее прошлую жизнь. За спиной — горелые мосты. Они сделали все, чтобы ей некуда было возвращаться. Но Сунан никогда не сдавалась, не сдастся и сейчас.

Под прицелами любопытных взглядов они с Чжи Хен спустились в зал. Заговорщицки переглянулись и разошлись. В памяти мобильника Сунан появился новый номер, а в жизни еще одна проблема.

Карауливший ее около лестницы дед возник рядом, ощупал обеспокоенным взглядом.

— Почему на тебе новое платье?

— На мое случайно пролили шампанское. Пришлось переодеться.

Старикан недовольно поджал губы. Сунан уже успела понять — любое отклонение от плана воспринималось им как личное оскорбление. Председатель хотел высказаться, но не успел. По тому, как загорелась кожа под платьем, Сунан безошибочно определила, кто соизволил их посетить. Сердце с места взяло разгон до ста двадцати ударов в минуту, точно и не было сотен тренировок на выдержку и хладнокровие, точно она какая-то глупая девчонка, которая не может держать свои эмоции в узде. Одного присутствия сноба оказалось достаточно, чтобы она ощутила себя дохлым кальмаром, брошенным в кипяток.

Сунан медленно повернулась. Не поднимая взгляд, она старательно изучала пол и собственные туфли.

— Добрый вечер, председатель Юн. Рад, что вы нас посетили. Как ваше здоровье? Как поживают дети, внуки?

— Благодарю, Ли Мин Ен. Ваша семья оказала нам честь этим приглашением. Надеюсь, госпожа Ли будет в здравии долгие годы, и мы сможем отпраздновать ее день рождение еще много раз.

— Спасибо, председатель Юн. Я обязательно передам ей ваши пожелания.

Пока собеседники перемежали слова вежливыми поклонами, Сунан пыталась взять под контроль разбушевавшееся сердце. Слава предкам, остальные снобы из четверки затерялись в толпе, только кожу временами кололо от их взглядов.

— Простите, вы знакомы с моей внучкой?

Сунан задержала дыхание, медленно прошлась взглядом по Мин Ену и задохнулась от восхищения — хорош! Черно-белый смокинг подчеркивал мускулистую фигуру, волосы уложены волосок к волоску. От сноба веяло силой и уверенностью, подкрепленной очень большими деньгами. Воздух внезапно стал разряженным, точно перед грозой, напряжение током ударило по нервам, прошило сердце разрядом, заставив его трепыхаться с удвоенной силой.

Дохлый кальмар, проще было удирать от полиции по сточным тоннелям, чем держать лицо рядом со снобом.

Сунан облизала пересохшие губы, поймала потемневший мужской взгляд, устремленный на них, и похолодела — что, если узнал?

— Мы встречались в школе. Добрый вечер, Сунан Чи. Прекрасно выглядишь.

Сноб выглядел на зависть спокойным, даже расслабленным.

— Добрый вечер, господин Ли Мин Ен.

Она тоже справилась неплохо. Голос получился чуть тонковат, но не дрогнул ни разу.

— Вы не против, если я приглашу вашу внучку на танец?

Кто сказал, что она справилась? Плюньте ему в лицо за наглое вранье. От одной только мысли, что сноб возьмет ее за руку, обнимет, ей поплохело. Если дед согласится… Она умрет. Сердце не выдержит.

— Конечно, развлекайтесь. Молодость для того и нужна.

Еще и в сторону отошел, оставляя их вдвоем! Сейчас Сунан была готова наплевать на свою ненависть к старику, вцепиться в председателя, лишь бы не оставаться наедине со снобом.

— Позвольте.

Будь ее воля, она бы не позволила, но этот сын шакала и верблюда даже не стал дожидаться согласия, ухватил за руку и с силой, точно на буксире, поволок Сунан в центр зала, где уже кружилось несколько пар.

Властно положил руку на талию, притянул к себе — на грани приличия, ладонь, напротив, обхватил нежно и закружил под медленную мелодию. Сунан же оглохла, ослепла, весь мир сузился до чувства его прикосновений, до запаха туалетной воды, до тепла, исходящего от его тела.

— Вы прекрасно танцуете.

Она не просто следовала за Мин Еном, казалось, дышала с ним в унисон, мечтая, чтобы танец длился вечность. Он почувствовал, такое невозможно не ощутить, наклонился ниже, касаясь дыханием кожи.

— Знаете, что я не люблю больше всего на свете? Когда меня обманывают.

Резко отстранился, и она поежилась от нахлынувшего следом ощущения холода.

— Не понимаю, о чем вы, — заставила себя ответить. Голос звучал еле слышно.

— Обещаю, — его пальцы больно сдавили ладонь, — я обязательно во всем разберусь.

Где-то на периферии мелькало задумчивое лицо деда, с противоположной стороны зала Сунан видела сестру сноба. Та выглядела довольной, будто ей сейчас сделали лучший подарок в жизни. Ощущение ловушки сделалось острым, точно кимчи.

— Мы еще встретимся, — то ли пообещал, то ли пригрозил сноб, когда музыка смолкла и танец закончился.

— Конечно, господин Ли, — пропищала Сунан, выдавив самую слащавую улыбку, на которую только была способна. Глаза жгло от сухих слез, — буду счастлива вас видеть.

Мин Ен отшатнулся, его лицо исказила брезгливая гримаса. Он развернулся и почти бегом выскочил из зала.

Сунан перевела дыхание. Расправила плечи. Улыбнулась уставившемуся на нее мужчине, а в груди корчилось, сгорая от боли, сердце.

Как же она ненавидела себя, сноба, деда. И почему боль от разбитого сердца сильнее боли от сломанного запястья или от удара ножом? Почему ноги сами несут к выходу из зала? Предки, как хочется броситься следом за Мин Еном, догнать, обнять, прижаться. Пусть оттолкнет, назовет лгуньей. Пусть скажет, что ненавидит, это легче, чем видеть, как он страдает.