И она улыбнулась появившейся во лбу мужчины дырочке. Мысленной. Пока.

— Твой отец умер три года назад.

Воздух в легких закончился, но она продолжала растягивать губы в застывшей улыбке. Было бы странно, если бы председатель не знал о ней все, вплоть до имени парня, с которым она танцевала на выпускном. Но слушать, как он говорит о ее семье было так же гадко, как пить скисшее молоко.

— Мать вынуждена одна воспитывать твоего брата.

Легкомысленного тринадцатилетнего оболтуса, хотя кто из нас мудр в тринадцать?

— У нее больное сердце, и ей требуется дорогая операция.

Семья помогла, когда заболел отец. Они смогли продлить его жизнь на пять лет, но дальше тело отказалось бороться. Мать тяжело перенесла его уход. Она не жаловалась, нет, но Сунан видела — с ней что-то не так и с трудом уговорила пройти обследование. Результат звучал, как приговор: операция на сердце в течение года, иначе будет поздно.

Вознаграждение за контракт должно было покрыть половину от стоимости операции. Оставшуюся часть Сунан рассчитывала взять в долг.

— Я оплачу лечение твоей матери, учебу брата в колледже, а также буду оплачивать их содержание, пока брат не найдет работу и не сможет обеспечивать семью. При условии, что ты не будешь искать встречи с ними.

Сунан с трудом отвела взгляд от вороненной стали пистолета. Ладонь чесалась ощутить гладкую поверхность, провести пальцем по спусковому крючку, а потом плавно нажать…

Еще вчера у нее было три семьи. Одна — родная, подарившая жизнь. Вторая — названная, открывшая для маленькой девочки из бедного квартала целый мир. Третья — лживая от кончиков дорогих ботинок до золотой оправы очков.

«Раз, два, три — выбор не твой».

Что даст убийство председателя? Семья не простит неповиновения. Пусть ее найдут не сразу, но время будет упущено. Мать умрет без операции, а брат окажется в приюте.

Вернуться ей тоже не позволят. Как только окажется дома, ее тут же отправят обратно. Председатель уже заплатил за нее, значит, обратно ее не примут, не взирая на все просьбы. И вряд ли речь идет просто о деньгах. Деньгами председатель расплачивается с ней, а семье предложил что-то более ценное. Она не сможет перебить его цену. Тогда возникает законный вопрос:

— Зачем я вам, председатель?

Зачем нужна настолько, что вы пожертвовали родной внучкой, влезли в отношения с триадой и решились на подмену?

— Умница, — ей улыбнулись ласково, точно она на самом деле была родной внучкой. Но улыбка стекла, стоило председателю заглянуть в глаза девушки. Пусть тигр временно втянул когти и отступил, внутри все горело от желания убить. Растоптать, разорвать, сжечь, а пепел развеять над нечистым местом. Этот человек закрыл для нее столько дверей, что его перерождение точно не будет счастливым. На что он рассчитывал? За все деньги мира нельзя сделать из тигра домашнего котенка.

— Ты пропустила вопрос: что будет, если откажешься.

Она не пропустила, отложила, рассчитывая подчерпнуть информацию из речи учителя, но раз уж на председателя напала болтливость….

— Откажешься, и тебя заставят отработать все потраченные на тебя до последней воны. А я лично позабочусь, чтобы отрабатывать тебя отправили на Wan Chai[6].

Дедушка оскалился, четко давая понять, что неповиновения не потерпит. Она оскалилась в ответ.

— Попробуйте, и тогда, прежде чем уйти отсюда, я с превеликим удовольствием сверну вам шею.

Кажется, до дедули дошло, что палку он перегнул. Но пистолет в руки брать не стал. Лишь поджал губы, нервно выбивая пальцами дробь по краю стола.

В чем не откажешь председателю, так это в смелости. Пойти на сделку с триадой, убить родную внучку, а теперь пытаться купить то, что не продается в принципе. И ведь почти удалось. Вот только у этого «почти» упрямый характер.

— Что станет с твоими родными, пока ты будешь гнить в тюрьме? Мне будет уже все равно — мертвых не призовешь к ответу, а вот твоим друзьям придется не сладко. Что скажут их семьи, когда выяснится с кем они проводили время?

С убийцей и преступницей? Председатель явно подготовился, ей предъявят убийство настоящей Сунан, подмену личности и еще с десяток преступлений стоит только выйти из кабинета.

Но каков лис! Ловко все сложил. И не мудрено — дедуля практиковался в переговорах, когда она под стол пешком ходила. И снова в ее жизнь вмешивается сноб со своей репутацией. Почему она должна волновать Сунан? Какого дохлого кальмара?

Сунан прикрыла глаза, потерла переносицу, не видя другого выхода, как затаится. Для начала найти и уничтожить компромат, потом собрать доказательства против председателя, чтобы дедуле стало не до нее. И только тогда бежать. Пока же матери сделают операцию, а ей не сложно поиграть в Сунан еще немного. Вот только со снобами надо что-то решать.

— И не надейся покинуть дом. Видишь ли, я несколько расширил персонал.

Улыбка дедули сочилась ядом, и Сунан насторожилась. На звонок открылась дверь кабинета. Покатился по паркету столик. Она не повернулась, спиной ощущая тяжелый взгляд.

— Ваш чай, председатель.

Оказывается, Дохляк умел быть вежливым, а еще ему шел дорогой костюм и новая стрижка. Так и не скажешь, что перед тобой парень с улицы. Умно… Но как противно, что ее будут охранять свои.

— Кофе со льдом для госпожи.

Ровный, без эмоций голос. Предки, только посмотрите на этого вышколенного слугу! Руки чешутся ударить ладонью по горлу, проламывая кадык. Знал, падла, что семья готовит для Сунан, и не сказал, а она отмахнулась от намеков.

— Так что ты решила? — спросил председатель, как только за Дохляком закрылась дверь. — Времени на размышления дать не могу. Извини.

«Он еще и извиняется?» — со злым азартом изумилась Сунан. Разрушил ее жизнь, перекроил под себя, а теперь извиняется?! Как же так она ошиблась в оценки дедули?

— Вы не ответили, зачем я вам при двух сыновьях и трех внуках, — напомнила, чтобы потянуть время. Признаваться в провале было мучительно стыдно. И пусть вокруг все были в нем уверены, мозг продолжал лихорадочно искать выход из тупика.

— Хорошо, — великодушно согласился председатель. К напиткам ни один из них не притронулся. Сунан всерьез опасалась, что Дохляк туда плюнул — прислуживать не в характере парня, а дедуля… может, по тем же соображениям.

— Всегда хотел усыновить ребенка. Не верю в силу крови. Считаю — мозги важнее, чем чей ты там родственник.

Смелая позиция для страны, где не родственников не допускают до семейного бизнеса.

— Но покойная жена не дала согласия. Сказала — троих будет достаточно. Троих и родила, вот только всем передала свою дурную кровь.

Председатель помолчал, и Сунан видела, как тяжело ему дается откровение.

— Нас родители познакомили. Тогда это было принято. Не помню, понравилась ли она мне, а вот бизнес принесла прибыльный. А потом я встал во главе компании, дел закрутилось столько, неделями дома не появлялся. Но я считал, все хорошо, а на мелочи, которые постепенно бросались в глаза, не обращал внимание. На алкоголь в спальне. На увольняющихся из дома слуг. Время шло. Дети подрастали. Признаться, я не знал их близко, целиком переложив воспитание на жену. А потом от своего мужа из дома сбежала дочь. Но и тогда я был слеп, хотя и начал прозревать. Жена заступилась за нее, просила простить. Я принял обратно, но это не помогло. После смерти дочери, жена слегла и вскоре ушла следом. И это в чем-то хорошо. Она — единственная, кто мог бы заподозрить, что ты не моя внучка. Остальные наведываются домой, когда у них заканчиваются деньги. Слуг я сменил. Тебя никто не раскроет.

Председатель встал, убрал пистолет в ящик стола, закрыл его на ключ, прошелся по комнате. Когда вернулся за стол — верх рубашки был расстегнут, а в руке зажат бокал с золотистой жидкостью.

— Считаешь у меня отличная семья? Два наследника, — он криво усмехнулся, — один — игрок и пьяница, второй — ничего не смыслит в бизнесе. Поставь во главе — любую компанию развалит за полгода.