— Готов, конечно. Вроде все неплохо, — приосанившись, я ударил кулаком в ладонь, и дядя одобрительно закивал.

— Хорошо. Тогда до завтра.

Забрав часы, Дмитрий покинул кабинет, а я приступил к дальнейшим поискам. Совпадение совпадением, но здравый смысл подсказывал, что я движусь в правильном направлении. Встреченная нами модификация миномета была болгарской, что, конечно, не дает стопроцентной уверенности, но… Даже если принять во внимание впечатляющие возможности фантомов по перемещению внутри куполов, довольно очевидным будет считать, что из другой точки Земли перетаскивать барахло все же сложнее, нежели откуда-нибудь поблизости. Болгарию сложно назвать особо милитаристической державой до ДД, но воинские части там присутствовали, следовательно, перехватить технику из их Разломов было бы куда проще в нашем случае. Если верно, это дает понять, что Фантомы сначала все тащат к Сердцу, а потом уже под купол, это же вроде как объясняет огромное количество барахла именно в башенке, да и присутствие танков в нулевом мире, как редкое явление, не стоит забывать.

Ладно. Пещера, пещера, что в ней такого? Самая основная легенда — о том, что там древнегреческий Орфей спускался в подземное царство, чтобы спасти свою возлюбленную. Собственно, разных мифов великое множество, чтобы вдруг останавливаться на этом, но суть… Орфей побывал в царстве Аида, пересек реку Стикс, проплывая мимо душ умерших. Конечно, Фантомы часто ассоциировались с мифическими духами и привидениями, особенно для тех, кто не мог их видеть, а наблюдал лишь свойственные россказням о полтергейстах признаки вроде оживших вещей, да и одержимость детранков в ту же кассу, но странным казалось, что сами Фантомы вдруг всерьез восприняли подобное. Или сказки на деле не сказки?

Был и миф о поисках Эликсира бессмертия, но самым занятным мне показалось верование о том, что подземная река, протекающая по злополучной пещере, по факту впадает в никуда. Течет в вечность, нигде не выходя на поверхность. Или это и был тот самый Стикс, по которому умершие отправляются в подземное царство? А если по нему же мертвые и смогли вернуться?

Зачитавшись, я откинулся на спинку и прикрыл глаза, чтобы привести мысли в порядок. Успев повидать много всего и не найдя выхода, я и сам готов поверить в мистику, но Фантомы, как мне всегда казалось, не являются чем-то волшебным, они привязаны к технике, так что не стоит их воспринимать сродни духам. Кидаться проверять пещеру прямо сейчас было бы опрометчиво, тем более, что если твари лезли туда даже из нулевого мира, то в нашем могли пробовать тоже? Правда, по памяти могу точно сказать, что в той местности не было Разломов, хотя в Болгарии они и присутствовали. Но все же… Лучше подожду полной расшифровки, или, если будет возможность, то поковыряюсь в базе данных Академии.

Решив остановиться на этом, я отправился спать.

После недолгого блуждания, словно призрак поместья, я все-таки вернулся обратно в кабинет. Обстановка составлена с толком, так что в такой даже покемарить должно получиться успешно, и ничего страшного, что придется обойтись креслом. Состояние усталости и бессонницы одновременно, дурацкое чувство. Последний раз такое было давненько, когда на спор с пацанами выжрал целую упаковку леденцов с гуараной. Плохо мне не было, но глаза закрываешь — и ни в одном глазу, хотя спать давненько пора, тем более дело после тренировки было…

Вновь включив компьютер, я отыскал мелодии шелестящих листьев и дуновения ветерка, после чего прикрыл окно, за которым зарядил снегопад, и погрузился в атмосферу, свойственную Школам Земли. Кайф. Литания спокойствия, медитация, сон.

Мои шаги отзывались гулким эхом, хотя, казалось бы, вокруг не было видно ни единой стены… Снова странный кисель, окружающий мое полупрозрачное, сотканное из дыма, тело. Странное черно-белое окружение постепенно проявлялось образами и красками, возникающими у меня в памяти, но ни один толком не задерживался, хотя и казался потрясающим! Ведь любое воспоминание остается как смазанная картинка, связанная с чем-то, что было важно в тот момент, а тут возможность увидеть все настолько четко, словно кто-то достраивал вместо меня неясные силуэты, и лишь они во всей этой толще казались цветными.

Мой первый спарринг, радость от созданной самостоятельно техники, обида и даже злость на не интересующуюся ничем мать, очаровательная улыбка сестры, картофельные оладушки со сметаной, аромат мандаринов, сулящий волшебство праздников, умиротворяющий шелест листвы, прохлада летнего дождя. Ужас, сковывающий сердце; переступание через собственную лень, страх и неловкость, чтобы действовать; скука от одиночества школьного обучения; солнечные деньки на даче у деда, восхищение и трепет перед рассказами об ожившем оружии; детские мечты и несбывшиеся надежды. Мягкие и теплые ушки Греты, смущенно-похотливый взгляд обнаженной Эльки, искрящие серебринкой зеленые волосы Машки, пугающе восторженные ролики о прыгающем прямо на ходу «Т-90», опасение с восторгом при виде ужасающе быстро стреляющей «Тунгуски».

Сотни, тысячи, миллионы образов, кажущиеся безделицей, но в то же время каждый выглядит по-своему важным, будто без этого я уже не буду собой, и стоило мне над этим задуматься, как все резко оборвалось, исчезнув так же быстро, как и возникло из ниоткуда. Бросив взгляд вверх, я увидел бескрайнее море, мягкие волны которого накатывали на высокий потолок необъятной пещеры, и где-то далеко, за линией горизонта, мерцал огонек, будто путеводная звездочка или заботливо установленный кем-то маяк.

Вспомнив свой прошлый сон, я огляделся, но никого не увидел, но все же решил спросить:

— Отец?

Тишина.

— Здесь лишь я, — прозвучал искаженный голос, но, несмотря на это, мне показалось, что он был женским.

— И… Кто ты?

— Я не знаю, — без эмоций или какой-либо интонации, просто констатация факта. — Знаю лишь, что мы встретились…

Странная горечь и грусть, от которой сердце сжалось, пропустив удар, как осознание того, что случилось что-то непоправимое. Ощущение паники и тяжесть, от которых я проснулся.

— Чтобы расстаться, — тихо сказала Элька, сидя на мне. Ее яркие оранжевые глаза неотрывно смотрели мне на лицо, и следом наступила тишина — лишь повтор записи продолжал вынуждать листочки и дальше шелестеть от давно утихшего ветра.

Полностью обнаженная, девушка расположилась у меня на коленях, манипуляторами оперевшись на спинку кресла, пока хвост безвольно висел. Секунда, другая — заморгав, Элька встрепенулась, чуть не упав, и ее хвост тут же взвился вверх.

— Саша! — отпрянув, девушка издала протестующий тихий визг и заозиралась.

— Не говори таким тоном, будто я тебя украл из постели и собирался делать что-то нехорошее! — с укором сказал я, стаскивая с себя прихватизированный где-то в кабинете плед. — Вот, прохладно же, — подойдя ближе, я накинул покрывало на встревоженную девушку и, закутав, как шаурму, обнял. — Хочешь сказать, что страдаешь лунатизмом? — говорить я пытался максимально уверенно, но после такого ясного сна и быстрой смены обстановки даже голова кружилась.

— Я не знаю, — с той же безэмоциональной интонацией пробормотала девушка, после чего с испугом посмотрела на меня. — Я тебе ничего не сделала?!

— Нет.

— А что-то говорила?

— Да… Что мы расстанемся.

Потупив взгляд, Элька нахмурилась и украдкой обвила мою ногу хвостом, поскольку руки были тщательно спрятаны под пледом.

— Я такого не хочу… Что же со мной творится?

— Кто знает. Ты вообще ничего не помнишь? Бывала ли ты когда-нибудь на море?

Элька зажмурилась и наморщила лоб, но в итоге спустя минуту отрицательно покачала головой.

— Нет, Сашенька. Я… Я уже рассказывала тебе все, что помнила. Думаешь, мне самой нравится вот так, жить без прошлого? Как представлю, что было бы, если бы закончили мою… Эм, миражизацию? — по слогам пытаясь выговорить придуманное только что слово, девушка запнулась.