Теперь станет понятным, почему взрыв экономической борьбы базельских рабочих ознаменовал эпоху в социальной истории Швейцарии. Что может быть характернее, чем исходный пункт этого движения! В силу старинного обычая рабочие Базеля в Михайлов день кончают работу на 1/₄ рабочего дня раньше, чем обычно. Итак, 9 ноября 1868 г., когда рабочие ленточной фабрики Дебари и сыновья потребовали обычной льготы, один из хозяев в грубом тоне и с повелительным жестом заявил им:

«Тот, кто уйдет с фабрики и прекратит работу, будет уволен немедленно и навсегда».

После нескольких тщетных протестов 104 ткача из 172 покинули фабрику, не веря, впрочем, в свое окончательное увольнение, так как по обоюдному письменному соглашению полагалось в случае ухода с работы или увольнения сделать предупреждение за две недели. Явившись на следующее утро, они увидели, что фабрика окружена жандармами, которые не подпускают к ней мятежников. Те ткачи, которые накануне не праздновали, теперь тоже отказались работать. Общий лозунг был: «Все или никто».

Столь неожиданно уволенные с работы ткачи вместе со своими семьями были сразу же выброшены из жилищ, которые они нанимали у своих предпринимателей. Последние к тому же обратились с циркулярными письмами к мясникам, булочникам, бакалейщикам, чтобы лишить мятежников всякого кредита на продовольствие. Начатая таким образом борьба продолжалась с 9 ноября 1868 до весны 1869 года. Рамки нашего отчета не позволяют нам входить в дальнейшие подробности. Достаточно отметить, что борьба, возникшая из-за злобного проявления капиталистического произвола и деспотизма — жестокого локаута, вылилась в ряд стачек, которые время от времени прерывались компромиссами, снова и снова нарушаемыми хозяевами; высшего напряжения борьба достигла тогда, когда базельский высокий и достопочтенный Большой совет тщетно пытался запугать рабочих военными мерами и чем-то вроде осадного положения.

Во время этой борьбы рабочим оказало поддержку Международное Товарищество Рабочих. Это общество, по мнению хозяев, впервые занесло в добрый старый имперский город Базель современный бунтарский дух. Их величайшей заботой поэтому стало — снова изгнать из Базеля этого дерзкого пришельца. Они попытались, но тщетно, в качестве условия мира заставить своих подчиненных выйти из Товарищества. Терпя в своей войне против Интернационала поражение за поражением, они пытались излить свою злобу в нелепых выходках. Являясь владельцами больших фабрик в баденском пограничном местечке Лёррахе, расположенном недалеко от Базеля, эти республиканцы побудили местного окружного начальника [В английском тексте вместо слов «окружного начальника» напечатано: «чиновников великого герцогства».] распустить имевшуюся там секцию Интернационала; впрочем, это мероприятие вскоре было отменено баденским правительством. Когда аугсбургская «Allgemeine Zeitung» осмелилась поместить беспристрастные сообщения о базельских событиях[308], эти «почтенные господа» в дурацких письмах угрожали прекратить на нее подписку. Они специально отправили в Лондон агента с фантастическим поручением установить размеры главной кассы Интернационала. Если бы эти правоверные христиане жили во времена зарождения христианства, они прежде всего заглянули бы в текущий счет апостола Павла в Риме.

Своим диким и неуклюжим поведением они заслужили несколько иронических уроков житейской мудрости от женевских капиталистов. Но через несколько месяцев неотесанные базельские провинциалы смогли с ростовщическими процентами вернуть женевским светским господам их комплименты.

В марте в Женеве вспыхнули две стачки — стачка строительных рабочих и стачка наборщиков; обе корпорации образовали секции Интернационала. Стачка строительных рабочих была вызвана тем, что хозяева нарушили договор, который был годом раньше торжественно заключен с рабочими. Стачка наборщиков была только завершением тянувшегося уже десять лет конфликта, который рабочие все время тщетно пытались уладить в пяти комиссиях, следовавших одна за другой. Как и в Базеле, хозяева сразу превратили частную стычку со своими рабочими в крестовый поход государственной власти против Международного Товарищества Рабочих.

Женевский Государственный совет отправил на вокзалы полицейских, чтобы встретить и изолировать от всякого контакта со стачечниками тех рабочих, которых хозяева импортировали из отдаленных местностей. Он разрешил женевской jeunesse doree [В английском тексте после слов: «jeunesse doree» («золотой молодежи») добавлено: «подававшим надежды бездельникам из «La jeune Suisse»»[309]. Ред.], вооруженной револьверами, нападать на улицах и в других общественных местах на рабочих и работниц. Он по разным поводам натравливал на рабочих наемных убийц своей полиции, в частности 24 мая, когда он разыграл в Женеве, в малом масштабе, сцены, подобные тем парижским сценам, которые Распайль заклеймил как «Les orgies infernales des casse-tetes»[310].

Когда женевские рабочие на открытом собрании приняли обращение к Государственному совету, в котором они призывали его произвести расследование по поводу этих «адских полицейских оргий», Государственный совет грубо отклонил их просьбу. Явно хотели довести женевских рабочих до восстания, подавить это восстание вооруженной силой, очистить от Интернационала швейцарскую почву и подчинить пролетариев режиму, подобному режиму 2 декабря. План был расстроен благодаря энергичным действиям и сдерживающему влиянию нашего швейцарского Федерального комитета[311]. Хозяева в конце концов были вынуждены уступить.

А теперь выслушайте некоторые обвинения, брошенные по адресу Интернационала женевскими капиталистами и их газетной сворой! На открытом собрании они приняли обращение к Государственному совету, в котором встречается следующая фраза:

«разоряют Женевский кантон, повинуясь приказам, полученным из Лондона и Парижа, хотят уничтожить здесь всякую промышленность и всякий труд».

Одна швейцарская газета утверждала, что руководители Интернационала являются

«тайными агентами императора Наполеона, которые в надлежащий момент выступят в качестве общественных обвинителей против нашей маленькой Швейцарии».

И это говорят те самые господа, которые только что проявили столь страстное желание пересадить на швейцарскую почву режим 2 декабря, те самые финансовые магнаты, заправляющие в Женеве и других швейцарских городах, о которых вся Европа знает, что они уже давно из граждан Швейцарской республики превратились в прислужников «Credit Mobilier»[312] и других международных мошеннических организаций!

Избиения, которыми бельгийское правительство в апреле ответило на стачки пудлинговщиков в Серене и углекопов в Боринаже, были подробно освещены в обращении Генерального Совета к рабочим Европы и Соединенных Штатов [См. настоящий том, стр. 365–370. Ред.]. Мы считали такое обращение тем более необходимым, что в образцовом конституционном государстве Бельгии подобные избиения рабочих являются не случайностью, а постоянно действующим установлением. За ужасающей военной драмой последовал судебный фарс. Во время следствия, начатого против нашего Бельгийского генерального комитета в Брюсселе, помещение которого было жестоко разгромлено полицией, а часть членов подвергнута аресту, судебный следователь нашел письмо одного рабочего с просьбой прислать «500 Интернационалов»; он сразу пришел к заключению, что на поле действия предполагалась отправка боевой дружины в 500 человек. Эти «500 Интернационалов» были лишь 500 экземпляров «L'Internationale», еженедельного органа Брюссельского комитета. Затем он выискивает [В оригинале «stiebert» от слова «Stieber» — «ищейка», «сыщик»; намек на фамилию начальника прусской полиции Штибера (Stieber). Ред.] телеграмму, адресованную в Париж, в которой требуют некоторое количество «пороха». После продолжительных розысков опасное вещество было обнаружено в Брюсселе. Оно оказалось порошком для истребления насекомых [слово «pulwer» означает «порох» и «порошок». Ред.]. И, наконец, бельгийская полиция льстила себя надеждой, что она напала на то неуловимое сокровище, которое не давало покоя капиталистам континента, большая часть которого якобы хранится в Лондоне и за счет которого систематически финансируются все главные отделения Товарищества на континенте. Бельгийский следователь полагал, что это сокровище таилось в некоем несгораемом ящике, запрятанном в укромном месте. Его сыщики штурмуют ящик, взламывают замок и находят — несколько кусков угля. Возможно, что чистое золото Интернационала мгновенно превратилось в уголь от прикосновения руки полицейского.