- Ура! Ура! Ура! - закричали товарищи доктора.

Сияющий Клоубонни переходил из объятий в объятия.

Пленники оказались на свободе. Восторг был всеобщий: все горячо благодарили доктора. Правда, старый боцман пожалел о медвежьих шкурах, которые были опалены и никуда не годились, но это не очень омрачило его радость.

Весь день чинили ледяной дом, сильно пострадавший от взрыва. Его очистили от глыб льда, нагроможденных медведями, и скрепили рассевшиеся стены. Легко работалось под веселые песенки боцмана.

На другой день значительно потеплело благодаря внезапной перемене ветра, термометр поднялся до + 15° (-9° Ц). Эта перемена быстро сказалась и на людях и на природе; все кругом повеселело. Вместе с южным ветром появились и первые признаки полярной весны.

Такая относительно теплая погода продержалась несколько дней; термометр в защищенном от ветра месте показывал + 31° (-1° Ц); лед начал подтаивать.

По ледяным полям зазмеились трещины: там и сям из-подо льда выбивала соленая вода, напоминая фонтаны английского парка; через несколько дней пошел сильный дождь.

Над снежными равнинами плавал густой туман - хорошая примета, предвещавшая дружное таяние снеговых масс. Бледный диск солнца постепенно начал окрашиваться все ярче и описывал на небосклоне все более удлиненные круги. Ночи продолжались какие-нибудь три часа.

Другой, не менее знаменательный признак - появились целые стаи белых куропаток, полярных гусей, ржанок и рябчиков. Кругом звенели их пронзительные крики, памятные мореплавателям еще с прошлой весны. На берегах залива появились зайцы, на которых успешно охотились, а также арктические мыши - лемминги, чьи норки, расположенные ровными рядами, избуравили весь берег.

Доктор обратил внимание своих товарищей на то, что почти все звери и птицы теряли свой белый зимний наряд и одевались по-летнему. Они спешно готовились к весне, а природа в свою очередь готовила им пищу в виде мхов, маков, камнеломки и низкорослой травы. Под таявшими снегами уже зарождалась новая жизнь.

Но вместе с этими безвредными животными возвратились и их изголодавшиеся враги - песцы и волки. Во время коротких ночей слышался их зловещий вой.

Волки полярных стран - очень близкие родственники собак; они даже лают. Отличить их лай от собачьего очень трудно; они могут обмануть даже собаку. Говорят, будто волки прибегают к этой уловке, чтобы приманить собак и полакомиться их мясом. Факт этот, замеченный в окрестностях Гудзонова залива, был проверен доктором в Новой Америке. Джонсон не выпускал на волю упряжных собак из боязни, как бы их не заманили волки.

Что касается Дэка, то этот пес видывал виды и был слишком осторожен, чтобы угодить в волчью пасть.

Целых две недели путешественники усиленно охотились; свежего мяса было вдоволь. Били куропаток и ортоланов - очень вкусную дичь. Однако охотники не отходили далеко от форта Провидения. Мелкая дичь, так сказать, сама напрашивалась на выстрелы. Стаи птиц оживляли безмолвный берег, и залив Виктории принял необычный, приветливый вид.

Так прошло пол месяца после победы над медведями. Весна брала свои права. Термометр поднялся до +32° (0° Ц); по оврагам гремели ручьи, и бесчисленные потоки сбегали каскадами по склонам холмов.

Доктор расчистил один акр земли и засеял его кресом, щавелем и ложечной травой - антицынготными растениями. Из земли уже выползли маленькие зеленые листочки, как вдруг снова ударил мороз.

За ночь, при жестоком северном венгре, термометр опустился почти на сорок градусов и показывал -8° (-22° Ц). Все замерзло; птицы, четвероногие, земноводные исчезли как по мановению волшебного жезла; тюленьи отдушины затянулись льдом, трещины на ледяных полях сомкнулись; лед попрежнему стал твердым, как гранит, а струи каскадов, схваченные морозами, застыли прозрачными хрустальными лентами.

Эта внезапная перемена произошла в ночь с одиннадцатого на двенадцатое мая. Бэлл чуть не отморозил нос, выставив его на жестокую стужу.

- Ах, полярная природа! - воскликнул слегка озадаченный Клоубонни, - что за штуки ты выкидываешь! Что делать, придется мне снова заняться посевами.

Гаттерас отнесся к этой перемене не так философски, как доктор, - ему не сиделось на месте. Но волей-неволей приходилось выжидать.

- Морозы зарядили надолго? - спросил Джонсон.

- Нет, друг мой, - ответил Клоубонни. - Это последний натиск зимы. Мороз здесь полновластный хозяин и не уйдет без сопротивления.

- Однако здорово он защищается, - заметил Бэлл, потирая себе нос.

- Да! Но я должен был это предвидеть, - сказал доктор, - и не тратить попусту семян, как какой-нибудь неуч, тем более что можно было бы дать им прорасти на кухне у плиты.

- Как, - спросил Альтамонт, - вы могли предвидеть это похолодание?

- Конечно, хоть я и не пророк. Надо было поручить мои посевы покровительству святых Мамерта, Панкратия и Сервазия, память которых празднуется одиннадцатого, двенадцатого и тринадцатого числа текущего месяца.

- Скажите на милость, - воскликнул Альтамонт, - какое влияние могут оказать эти три святых мужа на погоду?

- Очень даже большое, если верить садоводам: они их называют «тремя студеными святыми».

- По какой же это причине, позвольте спросить?

- Потому что в мае месяце периодически наступают холода, и заметьте: наибольшее понижение температуры наблюдается между одиннадцатым и тринадцатым числом.

- Факт действительно любопытный, но как его объясняют? - спросил Альтамонт.

- Его объясняют двояко: или прохождением в эту пору года большого числа астероидов между землею и солнцем, или просто-напросто таянием снегов, которые при этом поглощают огромное количество тепла. И то и другое объяснение правдоподобно. Но следует ли их принимать безусловно? Ответить на это я не берусь. Как бы то ни было, я не могу сомневаться в самом факте. Я упустил все это из виду и… погубил посевы.

Клоубонни оказался прав. По той или другой причине, но до конца мая стояли сильные холода. Пришлось отказаться от охоты не столько из-за морозов, сколько из-за отсутствия дичи. К счастью, запасы свежею мяса еще далеко не истощились.

Жители ледяного дома снова были обречены на бездействие. В течение двух недель, с 11 по 25 мая, их монотонная жизнь ознаменовалась лишь одним событием: плотник неожиданно заболел тяжелой, злокачественной ангиной.

Доктор сразу же определил эту страшную болезнь по его сильно распухшим, покрытым налетом миндалинам.

Но тут Клоубонни был уже в своей стихии, и болезнь, застигнутая врасплох его искусной тактикой, должна была быстро отступить. Лечение было очень простое, а аптека - под рукой. Доктор клал в рот пациенту небольшие кусочки льда; через несколько часов опухоль начала спадать, налеты исчезли. Сутки спустя Бэлл уже был на ногах.

Всех удивлял этот простой способ лечения.

- Это - страна ангин, - поучал Клоубонни, - поэтому необходимо, чтобы рядом с болезнью находилось и лекарство.

- Лекарство-то лекарством, но главное, лекарь! - добавил Джонсон, в глазах которого доктор поднялся на недосягаемую высоту.

Клоубонни решил на досуге серьезно поговорить с Гаттерасом. Необходимо было отговорить капитана от его намерения подняться к северу, не захватив с собой ни шлюпки, ни лодки, ни куска дерева, на которых можно было бы переправиться через залив или пролив. Как всегда, верный своим принципам, капитан ни за что не соглашался плыть в шлюпке, сделанной из остатков американского судна.

Доктор не знал, как приступить к делу; между тем необходимо было быстро принять какое-то решение: в июне пора было двигаться в путь. Долго раздумывал он об этом, наконец, отведя в сторону Гаттераса, ласково опросил его.

- Скажите, Гаттерас, вы считаете меня своим другом?

- Конечно, - горячо ответил капитан, - лучшим, можно сказать единственным другом!