Все четверо осушали уже по десятому стакану грога, надолго прощаясь с этим напитком, потому что, согласно предписаний, полученных в письме из Абердина, на время плавания все люди на бриге, начиная с капитана и кончая кочегаром, становились «водохлебами», то есть не должны были получать ни вина, ни пива. Крепкие напитки отпускались только в случае болезни, да и то по предписанию врача.
Уже добрый час беседовали они об отъезде. Если все распоряжения капитана действительно осуществятся, то Шандон получит завтра письмо, содержащее последние инструкции.
- Если из этого письма, - говорил Шандон, - я не узнаю имени капитана, то по крайней мере станет известным хоть место назначения брига. Иначе - куда же мы пойдем?
- На вашем месте, - ответил нетерпеливый доктор, - я отплыл бы, не дожидаясь письма. Ручаюсь, что это письмо нагонит нас в дороге.
- Вы так уверены, доктор? Но интересно знать, куда бы вы направили корабль?
- К Северному полюсу! Это само собой разумеется, - тут не может быть ни малейшего сомнения.
- Ни малейшего сомнения? - протянул Уолл. - Но почему же не к Южному полюсу?
- К Южному? - воскликнул доктор. - Никогда! Неужели капитан захочет пересекать весь Атлантический океан? Вы только представьте себе это, дорогой Друг.
- У доктора на все готов ответ, - сказал Уолл.
- Допустим, что на север, - начал опять Шандон. - Но куда же именно, доктор: к Шпицбергену? Или к Гренландии? Или к Лабрадору? Или, наконец, в Баффинов залив? Если все дороги ведут к одному месту, то есть к непроходимым льдам, то, во всяком случае, дорог этих много, и мне было бы очень трудно выбрать ту или другую. Можете ли вы дать мне точный ответ?
- Нет, - ответил Клоубонни, досадуя, что не может ничего сказать. - Но если вы так и не получите письма - что вы будете делать?
- Да ничего; стану ждать.
- Вы не отправитесь? - воскликнул доктор, отчаянно потрясая стаканом.
- Конечно, нет.
- Так будет благоразумнее всего, - спокойно заговорил Джонсон, в то время как доктор, которому не сиделось на месте, взволнованно расхаживал вокруг стола. - Да, так будет благоразумнее, хотя дальнейшая проволочка может иметь дурные последствия. Во-первых, теперь самое благоприятное время года, и если мы в самом деле двинемся на север, то необходимо воспользоваться таяньем льдов, чтобы пройти Девисов пролив. Во-вторых, экипаж с каждым днем все больше волнуется; друзья да товарищи подбивают наших матросов оставить бриг, и их запугивания могут сыграть с нами скверную шутку.
- К тому же, - добавил Джемс Уолл, - если среди матросов начнется паника, то они сбегут все до одного, и как вы наберете тогда новую команду?
- Но что же делать! - воскликнул Шандон.
- Ждать, как вы и сказали, - ответил доктор, - но ждать только до завтрашнего дня и не отчаиваться. Обещания капитана исполнялись до сих пор с поразительной точностью; поэтому нет оснований думать, что в свое время нам не будет сообщено, куда направляется бриг. Лично я ни на минуту не сомневаюсь, что завтра мы будем уже в Ирландском море, а потому, друзья мои, предлагаю вам выпить последний стакан грога за успех нашего плавания. Правда, оно начинается в несколько странных обстоятельствах, но с такими моряками, как вы, у нас тысяча шансов на счастливый исход!
И все четверо чокнулись в последний раз.
- А теперь, - обратился Джонсон к Шандону, - если позволите дать вам совет, приготовьте все к отплытию. Экипаж должен быть убежден, что вы вполне уверены в своих действиях. Получите вы завтра письмо или нет, - все равно снимайтесь с якоря. Не разводите паров; ветер, видимо, установился, и что может быть легче, как спуститься по течению. Пускай лоцман взойдет на борт; в час отлива выходите из дока и становитесь на якорь за Бёркенхедским мысом; наши люди не будут иметь никаких сношений с берегом, и если этому дьявольскому письму суждено попасть в наши руки, то, поверьте, оно найдет нас там, как и во всяком другом месте.
- Умно сказано, Джонсон, - воскликнул доктор, протягивая руку старому моряку.
- Будь по-вашему! - согласился Шандон.
После этого все разошлись по своим каютам.
В эту ночь думы об отплытии тревожили их и во сне.
На другой день с первой почтой Ричард Шандон не получил ни строчки.
Тем не менее он энергично готовился к отплытию. Слух об этом разнесся по всему Ливерпулю, и, как мы уже знаем, огромная толпа зрителей хлынула на набережную Новых доков Принца.
Одни приходили на бриг, чтобы в последний раз обнять товарища, другие - чтобы отговорить приятеля, третьи - чтобы взглянуть на странное судно, четвертые - чтобы разузнать про цель плавания. Многим не понравилось, что в этот день Шандон был молчаливее и сдержаннее, чем обычно.
Однако у него имелись на это уважительные причины.
Пробило десять. Пробило одиннадцать. Прилив должен был кончиться к часу дня. Шандон стоял на рубке и тревожно разглядывал толпу, ища человека, который разрешит его сомнения. Напрасные надежды! Матросы «Форварда» молча исполняли приказания помощника капитана, не спуская с него глаз; все напряженно ждали вести, которая, однако, не приходила.
Джонсон заканчивал последние приготовления к отплытию. Погода стояла пасмурная; на море поднялось сильное волнение; дул свежий юго-восточный ветер, но выход из реки Мерсей не представлял затруднений.
Полдень. Опять ничего. Доктор Клоубонни взволнованно шагал по палубе, поглядывая по сторонам, жестикулировал и «жаждал моря», как он выражался со свойственной ему ученой изысканностью. Он был сильно взволнован, хотя и старался сдерживаться. Шандон до крови искусал себе губы.
В эту минуту подошел Джонсон.
- Если вы хотите воспользоваться отливом, - сказал он, - то времени терять не следует. Нам понадобится час, чтобы выйти из дока.
Шандон в последний раз осмотрелся по сторонам и взглянул на циферблат. Был уже первый час.
- Снимайтесь! - сказал он шкиперу.
- Эй, вы, расходитесь! - крикнул Джонсон, приказывая посторонним очистить палубу «Форварда».
Толпа заколыхалась, направляясь к сходням, матросы стали отдавать последние швартовы.
Началась суматоха, так как матросы бесцеремонно спроваживали с палубы любопытных; к гаму толпы примешивалось рычание собаки. Внезапно дог стал яростно протискиваться сквозь густую толпу. Он глухо ворчал.
Собаке дали дорогу; она вспрыгнула на ют, и - трудно поверить, но подтвердить это могут сотни свидетелей - собака-капитан держала в зубах письмо.
- Письмо! - вскричал Шандон. - Так, значит, он на бриге?
- Без сомнения, он был здесь, но теперь его уже нет, - ответил Джонсон, показывая на палубу, совершенно очищенную от праздных зрителей.
- Капитан, Капитан, сюда! - кричал доктор, стараясь схватить письмо, которое собака не давала ему, делая большие прыжки. Казалось, она хотела вручить пакет самому Шандону.
- Сюда, Капитан! - крикнул моряк.
Собака подошла к нему. Шандон без труда взял письмо, и Капитан три раза громко пролаял среди глубокой тишины, царившей на бриге и набережной.
Шандон держал в руке письмо, не вскрывая его.
- Да читайте же! - воскликнул доктор.
Шандон взглянул на конверт. Там не было обозначено ни числа, ни адреса, стояло только:
«Помощнику капитана Ричарду Шандону, на бриге «Форвард».
Шандон распечатал письмо и прочел:
«Направляйтесь к мысу Фарвель. Вы прибудете туда 20 апреля. Если капитан не явится, вы пересечете Девисов пролив и пройдете Баффиновым заливом до залива Мелвилла.
Капитан «Форварда» К. З.»
Шандон тщательно сложил это лаконическое письмо, сунул его в карман и отдал приказ об отплытии. Под свист восточного ветра голос его звучал как-то особенно торжественно.
Вскоре «Форвард» был уже вне дока и, направляемый ливерпульским лоцманом, маленький бот которого шел невдалеке, вступил в фарватер реки Мерсей. Толпа повалила на внешнюю набережную доков Виктории, чтобы в последний раз взглянуть на загадочное судно. Мигом были поставлены марселя, фок и бизань, и «Форвард», оправдывая свое название, быстро обогнул Бёркенхедский мыс и полным ходом вышел в Ирландское море.
