Только пятьсот футов отделяло наших путников от того плато, где они хотели остановиться на ночлег, но, чтобы добраться до него, пришлось столько кружить, что этот короткий путь увеличился по меньшей мере на две мили. Зачастую на крутом подъеме ноги скользили на гладкой, словно отшлифованной поверхности застывшей лавы, если только выветрившиеся породы не давали достаточной точки опоры. День был на исходе, и уже надвигались сумерки, когда Сайрес Смит и его друзья, очень усталые после семичасового восхождения, добрались, наконец, до плато и остановились у подножия первого конуса.

Поскорее устроиться на привале, подкрепить свои силы ужином, а затем - спать! Второй ярус горы покоился на гранитном основании, и вокруг было столько скал, что найти среди них убежище оказалось нетрудным делом. Топлива вокруг было немного, но все же удалось развести костер, набрав мха и сухих веток кустарника, кое-где росшего на этом плато. Пока Пенкроф складывал из камней очаг, Наб и Герберт отправились за дровами. Вскоре они принесли по большой охапке хвороста. При помощи кремней высекли искры на опаленную тряпицу, служившую трутом. Наб раздул огонь, и через несколько мгновений на привале под защитой скал, весело потрескивая, уже пылал костер.

Костер предназначался лишь для того, чтобы погреться у огня, ибо к вечеру стало очень свежо, а жарить на нем фазана не стали - Наб берег птицу на завтрашний день. На ужин пошли остатки жареной водосвинки и кедровые орехи. К половине шестого трапеза была закончена.

Сайресу Смиту пришла тогда мысль осмотреть, пока еще не стемнело, широкое округлое основание верхнего конуса. Прежде чем прилечь отдохнуть, он захотел узнать, удастся ли обойти вокруг конуса, в случае если невозможно будет подняться по крутым склонам на самую его вершину. Мысль эта не оставляла его, ведь с той стороны, куда кренилась снеговая шапка, то есть с севера, гора могла оказаться неприступной. А если нельзя будет ни подняться на вершину, ни обойти ее вокруг подножия, то, значит, окрестности, расположенные с западной стороны горы, не осмотришь и, следовательно, цель экспедиции полностью не будет достигнута.

И вот Сайрес Смит, позабыв об усталости, зашагал по краю плато, направляясь к северу; Герберт пошел вместе с ним, меж тем как Пенкроф и Наб занялись приготовлениями к ночлегу, а Гедеон Спилет заносил в свою записную книжку события истекшего дня.

Вечер выдался ясный, тихий. Еще не совсем стемнело. Сайрес Смит и юноша шли молча. Подошва конуса то расширялась, и тогда идти было легко, то суживалась, загроможденная обвалами, и тут уже наши исследователи продвигались осторожно, один вслед другому. Минут через двадцать им пришлось остановиться. Дальше оба конуса совершенно срослись у основания. Обойти же эту гору по скату, имевшему наклон в семьдесят градусов, было невозможно.

Итак, Сайрес Смит и его юный спутник потерпели неудачу в своих попытках обогнуть вершину, зато они увидели, что можно взобраться на нее.

В самом деле, перед ними была глубокая трещина, рассекавшая край верхнего кратера, или, если угодно, воронки, из которой в далекие времена, когда этот вулкан был еще действующим, вытекала расплавленная лава. Охладев, лава затвердела, и куски шлака, застывшие в ее корке, образовали как бы устроенную природой лестницу с широкими ступенями, которая могла облегчить восхождение на гору.

Сайрес Смит фазу заметил эту особенность в расположении трещины и, хотя темнота уже сгущалась, без колебаний стал взбираться по огромной «лестнице» вместе с Гербертом, не отстававшим от него.

Предстояло одолеть подъем в тысячу футов. Доступны ли были стенки кратера? Мы скоро это узнаем. Инженер решил подниматься до тех пор, пока будет возможно. К счастью, по стенкам кратера тянулись извилистые борозды, словно нарезки исполинского винта, что облегчало подъем.

Вулкан, несомненно, принадлежал к числу потухших. Ни малейшей струйки дыма не поднималось над его склонами. Ни малейшего язычка пламени не вырывалось из его глубины. Не слышно было даже слабого рокота, гула подземного содрогания, - все было спокойно в темной бездне, доходившей, быть может, до самых недр земли. Воздух внутри кратера не был насыщен сернистыми испарениями. Вулкан не погрузился в дремоту, - нет, в нем иссякла жизнь.

Попытка Сайреса Смита сулила удачное восхождение. Вместе с Гербертом он поднимался все выше, воронка кратера ширилась все больше. Округлый клочок неба, видневшийся между краями кратера, все увеличивался. Можно сказать, что с каждым шагом Сайреса Смита и Герберта у них в поле зрения появлялись все новые звезды и великолепные, яркие созвездия Южного полушария. В зените горел красным огнем Антарес в созвездии Скорпиона, а подальше сверкала звезда бета созвездия Кентавра, которую считают ближайшей к земле звездою. Затем, по мере того как расширялась воронка кратера, возникли Фомальгаут из созвездия Рыбы, Звездный треугольник и, наконец, почти над самым антарктическим полюсом засверкал Южный Крест, путеводная звезда Южного полушария, подобно Полярной звезде, указывающей путь мореходам в Северном полушарии.

Около восьми часов вечера Сайрес Смит и Герберт вышли на вершину вулкана, являвшуюся высшей точкой на острове.

Уже настала ночь, нечего было и пытаться различить что-нибудь на расстоянии в две мили. Окружает ли со всех сторон эту неведомую землю море, или она соединяется на западе с каким-либо материком, омываемым Тихим океаном, - сейчас этого нельзя было оказать. На западе четко вырисовывалась гряда облаков, еще увеличивавших сумрак; уже нельзя было отличить море от неба, они сливались в единый широкий темный круг.

Но в одной точке горизонта замерцал тусклый свет, медленно опускавшийся по мере того как поднимались в небесную высоту облака.

То был тонкий серп месяца, уже клонившегося к закату, уже готового исчезнуть. Но в недолгом его сиянии под длинной полосой облаков, протянувшейся в небе, четко обрисовалась линия горизонта, и на краткий миг затрепетала на подернутом зыбью морском просторе лунная дорожка.

Сайрес Смит схватил юношу за руку, и, когда молодой месяц погрузился в воды океана, инженер воскликнул:

- Остров!

Через полчаса Сайрес Смит и Герберт возвратились на стоянку. Инженер сказал своим друзьям, что земля, на которой они очутились по воле случая, - остров; завтра надо многое обдумать и решить, что делать. Затем каждый устроился как мог для ночлега под прикрытием базальтовой скалы на высоте в две тысячи пятьсот футов над уровнем моря, и в эту тихую ночь наши островитяне уснули мирным сном.

На следующее утро, 30 марта, после скудного завтрака, состоявшего только из трагопана, зажаренного на вертеле, инженер решил вновь подняться на вершину потухшего вулкана и оттуда внимательно осмотреть остров, где потерпевшим крушение аэронавтам, быть может, предстояло остаться узниками на всю жизнь, если остров расположен далеко от материка и не находится на путях кораблей, посещающих тихоокеанские архипелаги. Все спутники инженера Смита решили идти вместе с ним в эту новую экспедицию. Им тоже хотелось увидеть общую картину этого острова, где они вынуждены жить и бороться за свое существование.

Около семи часов утра Сайрес Смит, Герберт, Пенкроф, Гедеон Спилет и Наб распростились с базальтовым убежищем. Никто, казалось, не тревожился о своей участи, все полны были веры в свои силы, но надо сказать, что эта вера зиждилась у Сайреса Смита на иной основе, чем у его друзей. Инженер верил в будущее потому, что чувствовал себя способным вырвать у этой дикой природы все необходимое для своей жизни и для жизни своих товарищей, а они не страшились ничего, зная, что с ними Сайрес Смит. И это было понятно. Пенкроф преисполнился такого доверия к инженеру с тех пор, как вновь запылал в очаге потухший огонь, что, окажись они все на голой скале, он и тогда не потерял бы надежды, лишь бы там был с ними Сайрес Смит.