Когда крепости были возвращены и новое союзное соглашение утверждено, Лоренцо Медичи вернул себе все то значение в государстве, которого он было лишился из-за несчастной войны и из-за сомнительного замирения с королем. Ведь в это время находилось немало людей, открыто клеветавших на него, будто он, спасая свою шкуру, предал отечество, у которого война отняла территорию, а мир отнимает свободу. Но теперь города были возвращены, с королем заключили почетный союз, республика вернула себе прежнюю славу, и вот Флоренция, город, жадный до всяческого витийства и судящий о вещах не по существу их, а по внешнему успеху, опять изменил свое мнение и стал до небес прославлять Лоренцо, возглашая, что благодаря мудрости своей он при замирении получил все, злою судьбой отнятое во время военных действий, что его рассудительность и разумение оказались сильнее, чем оружие и мощь противника.

Турецкие нападения отсрочили войну, готовую было разразиться из-за недовольства папы и венецианцев миром между Флоренцией и королем. Но если эти нападения оказались совершенно неожиданными и привели ко благу, то окончание их, тоже непредвиденное, послужило причиной немалых бед. Султан Мухаммед внезапно скончался, между сыновьями его начались раздоры, и турецкие войска, находившиеся в Апулии, оказались брошенными своим повелителем на произвол судьбы. Поэтому они договорились с королем Неаполитанским и возвратили ему Отранто. Теперь страх, сдерживавший папу и венецианцев, прошел, и все опасались какой-нибудь новой беды. С одной стороны, папа и венецианцы заключили союз, к которому примкнули Генуя, Сиена и другие менее сильные государства; с другой — совместно выступали Флоренция, король и герцог Миланский, а с ними находились Болонья и многие другие владетели.

Венецианцы хотели завладеть Феррарой. По их мнению, они имели для этого подходящий предлог и твердо надеялись на успех. Предлогом было утверждение маркиза Феррарского, что он не обязан больше принимать у себя в Ферраре венецианского вице-доминуса и приобретать у Венеции соль, ввиду того что договор на этот счет был заключен сроком на семьдесят лет и теперь срок истекал. Венецианцы же считали, что до тех пор, пока маркиз Феррарский держит под властью своей Полезине, он обязан принимать вице-доминуса и соль от Венеции. Так как маркиз эти притязания отвергал, венецианцы сочли, что у них есть законное основание взяться за оружие, да и время для этого самое благоприятное, покуда папа разгневан на флорентийцев и короля. Чтобы еще больше расположить к себе главу церкви, венецианцы с великим почетом приняли приехавшего к ним графа Джироламо, наделив его гражданскими правами и нобильским званием, а это высшая честь, какую Венеция может оказать чужеземцу. Готовясь к войне, венецианцы установили на все товары новую пошлину, а главой своего войска взяли синьора Роберто да Сансеверино, каковой, будучи не в ладах с правителем Милана синьором Лодовико, укрылся в Тортоне. Там он поднял смуту, затем бежал оттуда в Геную, где и находился, когда венецианцы пригласили его к себе и назначили военачальником.

Все эти приготовления к каким-то новым враждебным действиям стали известны враждебной Венеции лиге, которая в свою очередь стала готовиться к столкновению. Герцог Миланский избрал капитаном своего войска ур-бинского владетеля Федериго, а флорентийцы — синьора Костанцо да Пезаро. Стремясь выяснить намерения папы и распознать, с его ли согласия венецианцы собираются воевать с Феррарой, король Ферранте послал в Тронто свои войска под командованием Альфонса, герцога Калабрийского, и обратился к папе с просьбой пропустить их в Ломбардию на помощь маркизу, в чем и получил от главы церкви отказ. Король и Флоренция сочли, что все достаточно ясно, и решили оказать на папу военное давление, чтобы либо вынудить его к союзу с ними, либо хотя бы помешать ему оказать помощь венецианцам, которые уже объявили маркизу войну, выступили, совершили набег на все феррарские земли, а затем осадили Фике-роло, довольно значительную крепость в феррарских владениях. Так как король и Флоренция твердо решились на военные действия против главы церкви, Альфонс, герцог Калабрийский, двинулся на Рим, где на его стороне оказался дом Колонна, поскольку Орсини держали сторону папы, и основательно опустошил страну. Флорентийские же войска со своей стороны под началом Никколо Вителли напали на Читта-ди-Кастелло и завладели этим городом: они изгнали оттуда мессера Лоренцо, который держал этот город как папский ленник, а вместо него посадили в качестве владетеля мессера Никколо.

Папа находился в весьма тяжелом положении: Рим раздирался враждой партий, а за стенами его производил опустошения неприятель. Но, будучи человеком, полным мужества и стремления победить, а не уступить врагу, он избрал себе капитаном войск достославного Роберто да Римини и вызвал его в Рим, где собраны были все папские войска. Там папа объяснил ему, какой великой честью было бы для него, Роберто, выступив против королевских сил, вызволить Церковное государство из тяжкого состояния, в котором оно пребывало, какой благодарности заслужил бы он не только от него, ныне правящего папы, но и от всех его преемников, и как вознаградили бы его не только люди, но и сам Господь Бог. Достославный Роберто начал с того, что ознакомился с состоянием папских войск и с его военными приготовлениями, а затем посоветовал собрать как можно больше пехоты, что и было выполнено с величайшим тщанием и поспешностью. Герцог Калабрийский находился уже под стенами Рима и опустошал все кругом чуть ли не у самых ворот города. Это вызывало у римлян крайнее негодование, так что очень многие добровольно выражали желание присоединиться к достославному Роберто при освобождении Рима, каковых синьор этот принимал с изъявлением благодарности. Узнав об этих приготовлениях, герцог отошел на некоторое расстояние от города, считая, что если он не будет стоять под самым Римом, Роберто не решится атаковать его. Кроме того, он дожидался брата своего Федериго, которого отец направил к нему с новыми подкреплениями. Роберто, видя, что войск у него столько же, сколько у герцога, а пехоты даже и того больше, выступил боевым порядком из Рима и стал лагерем в двух милях от неприятеля. Герцог при столь неожиданном для него появлении противника понял, что надо или вступить в сражение, или, признав себя побежденным, бежать. Почти вынужденный к тому и не желая поступать, как не подобает королевскому сыну, он предпочел сражаться. Он повернулся лицом к врагу, каждая сторона расположила свои войска, как тогда было принято. Битва началась и продолжалась до полудня.

В сражении этом проявлено было больше доблести, чем в какой-либо битве, происходившей в Италии за предшествовавшие пятьдесят лет, ибо в нем пало с обеих сторон более тысячи человек. Исход его оказался весьма славным для папства. Его многочисленная пехота наносила герцогской кавалерии такие удары, что принудила всадников обратиться в бегство. Герцог же не избежал бы плена, если бы сильный отряд турок, из тех, что были в Отранто, а потом поступили на королевскую службу, его не спас. После победы достославный Роберто вступил в Рим почти как триумфатор. Однако ему не пришлось долго вкушать славу, ибо день выдался настолько тяжелый, что он выпил слишком много воды и схватил болезнь, которая унесла его в несколько дней. Останкам его по повелению папы устроено было почетнейшее погребение. Одержав эту победу, глава церкви поспешил отправить графа Джироламо в Читта-ди-Кастелло, дабы вернуть этот город мессеру Лоренцо, а заодно попытаться захватить Римини.

После смерти достославного Роберто остался лишь малолетний сын его на руках у матери, и папа считал, что занять этот город будет нетрудно. Так оно и получилось бы, если бы эту женщину не защитили флорентийцы; они противопоставили графу силу столь грозную, что он так и не смог предпринять ничего успешного ни против Читта-ди-Кастелло, ни против Римини.