Дверь открылась, и из темноты коридора кто-то сказал: пойдемте. С готовностью – и злясь на себя за эту готовность – он встал, обулся и пошел следом за позвавшим его. Проходя мимо зеркальца у двери, бросил взгляд и остался доволен. В зеркальце был толстый тупой заспанный идиот. Голова все еще кружилась, зеленая муть не осела. Вчера его чем-то кололи, долго не могли попасть в вены, о чем напоминает бинт на левом локте…

– Сюда, пожалуйста, – сказал провожатый и открыл перед ним железную дверь лифта.

Это был очень старый лифт, даже без кнопочной панели, управляемый рычагом: вверх-вниз-стоп. Лот смутно помнил, что уже ездил в этом лифте.

– Повернитесь лицом к стене, – попросил провожатый. – Не смотрите пожалуйста…

Лот встал так, как просили. Скрежетнул рычаг, пол чуть-чуть надавил на пятки. Лифт поднимался очень медленно, производя всевозможные звуки. В частности, пощелкивая клиньями. Лот насчитал двенадцать щелчков. Значит, шесть этажей от того, где была его каморка. Рычаг снова скрежетнул, лифт задергался и остановился.

– Сюда, прошу вас, – провожатый, выпустив его из лифта, показал рукой. Короткий, освещенный медными бра коридор, зеленая ковровая дорожка, уходящая под зеленые портьеры… Они пошли по дорожке, Лот впереди, провожатый на полшага сзади и справа, шагнули под портьеры. Там было светло, слишком светло, неистовый свет снаружи прорывался сквозь жалюзи, и Лот, глаза которого за эти дни привыкли к очень умеренному освещению, зажмурился – но успел увидеть двух мужчин, вольно сидящих в тяжелых старинных креслах, и узнать одного из них…

– Господин Бенефициус, – сказал его провожатый странным тоном, и Лот напрягся, ожидая продолжения, но продолжения не последовало, и он понял, что провожатый формально представляет его. Будто они не знают… Сквозь ресницы Лот видел, как мужчины встают ему навстречу.

– Очень приятно, – сказал один из них, помоложе, крупный, крепко сбитый. – Я – майор Брауде. А это – профессор Меестерс, доктор наук. Присаживайтесь.

– Я слушал ваши лекции, профессор, – сказал Лот почтительно.

Меестерс сделал вид, что улыбнулся:

– Поэтому я здесь.

– Садитесь, садитесь, – майор без усилий подкатил и развернул третье кресло. – Амо, принеси нам что-нибудь этакое… Вы курите, господин Бенефициус?

– Нет, – сказал Лот.

– И пьете мало и редко, – кивнул майор. – И никогда не использовали наркотики, правда?

– Н-ну… в общем, да.

– Когда-то пробовали, и это не доставило удовольствия?

Лот кивнул.

– Вот видите, профессор, – майор улыбнулся, – наш человек!

Меестерс продолжал молча рассматривать Лота. Лот изобразил смущение – благо, это не потребовало усилий.

– А я вас помню, – сказал, наконец, Меестерс. – Вы были старше остальных студентов… сколько вам было?

– Лет двадцать шесть… или двадцать семь? Двадцать семь, кажется.

– Да, наверное… И ходили еще с такой смуглой девочкой, похожей на турчанку…

– Она и была турчанка. Лия Хамди.

– А почему печальный оборот: «была»?

– Я слышал, что она умерла где-то в провинции…

– Это ложные известия.

Лот внимательно посмотрел на него.

– Вы хотите сказать?..

– Совершенно верно. Слух о смерти госпожи Лии Хамди был распущен по моему поручению. Она жива и пребывает в добром здравии, хотя и вынуждена носить пока другое имя. Хотите встретиться с ней?

– Это… возможно? – Лот сглотнул.

– Возможно.

За портьерой раздались шаги, и Лот стремительно обернулся – но это был приведший его сюда, по имени Амо, кажется – с подносом в руках. На подносе были ваза с виноградом, высокая бутылка и три бокала. Амо поставил поднос на низкий столик и стал заниматься сервировкой. Лот разочарованно отвернулся.

– Господин Бенефициус, – спросил майор, – а почему вы в таком солидном возрасте решили стать студентом?

– В армии я был санитаром, – сказал Лот. – После армии поступать в университет не решился, пошел в училище – на субалтерна. Два года потом отработал на скорой, там меня и уговорили – добирать образование.

– В армии – в каких войсках служили?

– В пехоте.

– Это были годы?..

– Восемьдесят первый – восемьдесят второй.

– Номер части помните?

– Четырнадцатая отдельная мотопехотная бригада, шестой батальон, первая рота. Командир роты капитан Счастный.

Майор нагнулся вперед и, глядя Лоту в глаза, тихо спросил:

– Капери?

– Капери, – сказал Лот. – Вернее: деревня Розум, у федерального шоссе номер четыре. А весь участок бригады…

– Не надо, мы знаем, – перебил Меестерс. – Неужели вы так все помните?

– Так? – переспросил Лот. – Так может помнить кто угодно. Вы не представляете себе, как я помню… Вы там были?

– Да, – сказал Меестерс. – Только с другой стороны. Внутри кольца.

Лот обнаружил у себя в руке бокал с вином и отхлебнул глоток. Вино было слишком сладким.

– Тогда вы все это знаете…

Меестерс задумчиво покивал:

– Да, если не все, то многое… Господин Бенефициус, я хочу спросить вас еще вот о чем: теперь, двадцать с лишним лет спустя вы, человек со специальным образованием, с опытом работы… как вы интерпретируете те события?

– Я не хочу… – Лот сглотнул, – говорить об этом…

– Если вы опасаетесь за свою безопасность, то зря, – сказал Меестерс.

– Ничто вам не угрожает… кроме того, что угрожает всем нам…

– Причем тут это? – начал Лот – и вдруг увидел глаза майора. Глаза были белые. На белом лице.

– Не хочет говорить, – прошептал майор. – Никто не хочет говорить. Остаться чистеньким. Не опоганиться. И ничего не нужно больше. Все такие. Себя поберечь. Только себя…

– Спокойно, Дитрих, – сказал Меестерс. – Человек имеет право.

– А я – человек? Я – имею?

– Я тебе говорю – успокойся. Нервы еще понадобятся.

– Извините, – буркнул майор. – Вы тоже извините, – повернулся он к Лоту. – Устал.

– Я не могу сразу, – сказал Лот. – Поймите: я всю жизнь запрещал себе…

– Ладно, поговорим о приятном, – сказал Меестерс. – Или, может быть, вы хотите спросить о чем-нибудь нас?

– Вопрос у меня, собственно, один: кто вы такие и почему меня держите под замком?