В дверь постучали.

– Заходите, – сказал Лот.

– Не спите еще? – на пороге стоял Меестерс. – Если хотите спать, говорите, не стесняйтесь.

– Хочу, но все равно не усну, – сказал Лот.

– То же самое и у меня, – вздохнул Меестерс. – Вы не думайте, я не буду надоедать вам каждый вечер. Это у меня просто на новых людей тяга. Привыкну – перестану замечать. Устали сегодня?

– Да. Перегруз получился. Слишком много фактажа.

– Зато теперь вы, наверное, все понимаете.

– Пока еще ничего не понимаю. Не обработал.

– А-а… Вам не холодно, кстати?

– Жарко. Но, если хотите, выключите.

– Нет-нет, что вы. Пришел в гости и распоряжается…

– Я просто люблю прохладу. Зимой сплю с открытым окном.

– Это я уже знаю. Я о вас, наверное, вообще все знаю. Вас это не смущает?

– Пожалуй, нет. Особо стыдных вещей я за собой не помню.

– Это, наверное, неплохо – не помнить о себе стыдных вещей… Я, к сожалению, никогда не смогу испытать такого чувства. За сорок лет работы накопилось всякое. Иногда мне странно, что я все еще жив.

Лот сочувственно кашлянул. Интересно, зачем он пришел, подумалось ему. Просто излить душу? Или еще раз прощупать? Или ненавязчиво внушить что-нибудь, или расположить к себе?.. Или без цели? Он с сомнением посмотрел на Меестерса. Вряд ли такие люди делают хоть что-нибудь без цели – даже снимая пушинку с рукава, просчитывают – на автопилоте – сорок три варианта возможных последствий…

Меестерс понял этот взгляд по-своему.

– Я догадываюсь, что вас беспокоит. Внезапное доверие, да? Это так не по-нашему, против всяческих традиций… Ну, допустим даже, что вы агент. Все равно, чей. Хотя, мне представляется, вы именно тот, кем назвались: санитарный врач, прошедший в свое время Каперскую зону и в своих исследованиях глубоко проникший в суть проблемы. В самостоятельных исследованиях. Подчеркиваю. Так вот, даже если вы агент, скажем, Конторы, или Корпуса, или иностранной разведки, или инопланетной… Нам это не то что не страшно – мы это приветствовали бы. Потому что нам противостоит нечто такое, что требует слияния сил. Но вы, к сожалению, не агент… И крысиные гонки продолжатся. И мы будем вцепляться друг другу в глотки – в стремлении не допустить противника к финишу первым, а еще лучше – не допустить вообще. Хотя и лабиринт построен не нами, и несемся мы по нему не по собственной воле, и что нас ждет на финише – не догадываемся…

– Зачем же меня держали в подвале? Проверяли? Если вам все равно – кто?

Меестерс помолчал. Похоже было, что простой вопрос поставил его в тупик.

– Все религии, вы знаете, построены на борьбе добра со злом, – заговорил он другим, безразличным, уставшим голосом. – Две трансцендентные силы, Бог и Дьявол. Непрерывная борьба. Ад и рай, наслаждение и страдание. Я как грубый материалист произвожу все из нейрофизиологии, из центров поощрения и наказания. Их взаимодействие проецируется на внешний мир, и в результате – все вышеперечисленное в миллиардах оттенков. И вот мне, грубому материалисту, приходится допускать существование во внешнем мире каких-то подобных… я не знаю, как сказать? Центров? Они не имеют локализации. Короче, чего-то аналогичного по функциям… нет, тоже вру. Допустим, существуют и Бог, и Дьявол, но ни тот, ни другой не есть добро и зло в чистом виде, они вообще внеморальны, внеоценочны, у них есть какие-то свои интересы, своя борьба, людей они используют в этой борьбе, но сами люди им глубоко безразличны… Причем и Бог, и Дьявол существуют самодовлеюще, но – лишь в сознании людей. Как описание процессов реального мира. И вот эти процессы становятся все более интенсивными, более сложными, запутанными – и тут в них начинает вмешиваться человек… Вы еще не отключились?

– Нет, – сказал Лот.

– Это вмешательство странно, не вполне самостоятельно и абсолютно нерационально. Человек выступает ни на чьей стороне – и даже не на своей, что парадоксально лишь на первый взгляд. Он вообще пока не догадывается, что ввязался в чью-то борьбу.

– И все-таки – причем тут я?

– Были подозрения, что вы действуете не по своей воле. Если позволите, я не стану говорить, откуда они взялись.

– Так. Ну, и?..

– Не подтвердились.

– А, понял. Вы меня исследовали, пока я спал. Помню, были такие странные сны…

– Знаете, Лот, вы удивительно уравновешенный человек. Я удивлен.

– Нет, – сказал Лот. – Я нервный и неуверенный в себе тип. Мне стоит больших усилий держаться так, как я держусь.

– Все равно. У вас здорово получается. Хотите, я доскажу, что начал? Немного осталось.

– Хочу.

– Вы сегодня увидели все, что можно увидеть. Многого, конечно, не поняли – не спец. Ничего. Понимаете, это все частности. А в целом – мы пытаемся разобраться в той самой борьбе Бога и Дьявола. Выяснить цели, средства, механизмы. Понять наш интерес. Суметь защититься. Если успеем, конечно…

– Бог и Дьявол… – Лот произнес слова медленно, пробуя языком. – Как я понял, вы употребляете эти термины не в метафорическом смысле?

– Нет. Именно как термины. С другой стороны, вы понимаете, весь наш мир – это одна большая метафора…

– И – обладающие теми способностями, которые им приписывает молва?

– В части власти над живой природой – да.

– Всемогущество?

– Практическое всемогущество. Может быть, имеющее границы – но я этих границ не знаю.

– Всеведение?

– Абсолютное.

– Как насчет всеблагости?

– Я бы сказал – всебезразличие.

– С обеих сторон?

– Может быть, есть какие-то оттенки отношений. Но, опять же, я их не знаю.

– Так… А человек?

– Человек становится почти всеведущ и готовится к всемогуществу. Думаю, это вы уже поняли.

– Но подождите. Бог и Дьявол – они существуют в сознании человека или в окружающем мире?

– А какая разница? Где вы проведете границу? Как отличите одно от другого?

– Да, действительно… – вяло сказал Лот. – Вы правы.

– Я, например, вообще не знаю, существует ли что-нибудь в окружающем мире. Может быть, мы с вами – два слизняка, заползших на один валун… а все вот это вокруг и все, что с нами было и будет – лишь запятая в нашем разговоре…