— Ну и что? - Алёна пожимает плечами. - Ну кинется он, что никто дверь не открыл - и что? Тебя здесь уже не будет. Хватит себя накручивать. Он просто придурок, а не маньяк.

Приходиться согласиться и кивнуть. Алёна не знает, что Олег уже дважды не ограничивался только словами, потому что если бы она узнала - уже завтра в нашем доме была бы полиция, заявления и скандал. А если я что и знаю о человеке, с которым прожила под одной крышей почти полгода, так это что он больше всего на свете любит свой безупречный образ и никогда, и никому не простить даже попытку испортить его репутацию.

Огласка стоила бы мирной жизни моей семье. И даже Алёне, и Ольче. Всем моим близким.

Часть плана номер два - поскорее убраться из дома.

Сначала Алёна сносит вещи, потом возвращается за мной. Я не оставляю даже записки, только два своих обручальных кольца на столике. Он и так все поймет, дополнительные объяснения точно не нужны.

Я не беру ни одно украшение. Оставляю дорогие часы и брендовые сумки. Единственное, что я хотела бы оставить себе - время, зря потраченное в этом доме, но это невозможно.

Глава семьдесят восьмая: Юпитер

За нашим столом - пятеро мужчин и моя «хорошая знакомая» Виктория.

Она как раз рассказывает какую-то веселую историю, пытаясь даже приукрасить ее нотками театральности. Актриса из нее абсолютно бездарная - в этом я убедился уже давно, но правильно подобранное платье с глубоким декольте и отсутствие бюстгальтера явно скрашивают этот маленький недостаток. Даже с учетом того, что и с грудью Виктории не повезло - ни с размером, ни с формой. И в этом я тоже убедился, причем второй раз - пару часов назад, когда она встретила меня на пороге новой квартиры в одних стрингах. Сказала, что не хочет мять платье, которое ей с таким трудом выгладили.

— И что мне приходится делать? - Виктория изображает недоумение, и четверо солидных мужиков начинают подыгрывать ей, вбрасывая редкие вопросы. - Правильно - задираю платье и лезу через забор! А моя подружка Катя кричит: «Викуся, осторожно, там крапива!»

Я не особо вслушивался в ее болтовню, но, кажется, речь идет о каком-то ночном приключении еще времен ее студенткой молодости. Хороший выбор для такой компании - обычно, в историях «из раннего» все немного наивно, забавно и не пестрит подводными камнями разных неприятных тем, которые могут смутить людей более солидного возраста. Правда, готов поспорить, остальные собеседники точно так же едва ее слушают.

Пользуясь паузой, достаю телефон, чтобы проверить сообщения от Ники. Я написал ей еще час назад - спросил, как ей ужин и все ли понравилось. Сообщение осталось без доставки. И ровно с тем же статусом оно висит до сих пор. Набираю «Почему не отвечаешь?» и несколько секунд слежу за тем, изменится ли что-то на этот раз. Сообщения все так же висят в воздухе. Такое у нас с ней было только раз - из-за недоразумения с моим якобы женатым статусом. Тогда она просто отправила меня в блок - и мне потребовалось все мое терпение, чтобы при встрече не устроить ей показательную моральную порку. Но с тех пор Ника исправилась и больше ни разу не позволяла себе такие игноры. До сегодняшнего дня.

Если бы не необходимость личного присутствия за столом - на кону слишком большая сумма, чтобы я расслабился и перестал держать руку на пульсе - я бы уже поехал домой, по пути прихватив в хозяйственном магазине самую большую мухобойку.

— А в нашей группе я была единственной Викусей! - всплескивает руками она, и важные пузатые дядьки начинают вальяжно посмеиваться.

Виктория, довольная собой, кокетливо поправляет волосы. Кажется, она абсолютно уверена, что произвела неизгладимое впечатление. Готов поспорить, если спросить каждого по отдельности, большинство не сможет сказать, о чем вообще шла речь. Но какая разница, если она добилась главного, того, ради чего я вообще с ней связался и притащил с собой - каждый из них хочет ее трахнуть.

Осталось только решить, как это будет и с кем.

— Мне нужно припудрить нос, - жеманничает Виктория - и сразу двое толстяков бросаются ей на помощь с невидимой прытью.

Стул отодвигает правый, левый подает руку. Виктория расцветает и хлопает ресницами, словно нецелованная школьница. Даже находит по паре приятных комплиментов каждому. Но я был бы разочарован, если бы она оставила героев без их награды - в тридцать пять лет даже не усложненная интеллектом баба должна уметь хоть немного манипулировать мужчинами. Жаль только, что она вряд ли вообще понимает, насколько показная эта галантность и как быстро закончатся их хорошие манеры, как только мы сторгуемся.

— Только пудри нос очень старательно, - улыбаюсь ей и надеюсь, что Виктории хватит ума понять мой многозначительный намек. Мне нужно, чтобы ближайшие минут пятнадцать ее за столом не было. Лучше - еще дольше. Кто знает - может, эти важные толстосумы решат устроить торги?

— И еще позвоню маме! - «вспоминает» она - и я мысленно ставлю плюсик ее сообразительности. Может, с моими деньгами эта инфузория туфелька тоже во что-то эволюционирует? Хотя бы изредка включающее мозги.

Она уходит, и мужики, расслабившись, отпускают пару скабрезных шуток в адрес истории с ее задранным платьем, крапивой и задницей, которую она, кажется, в финале истории все-таки туда уронила. Я лениво посмеиваюсь и напоминаю, что у нас есть еще один маленький нерешенный вопрос. Тот, ради которого я кормлю их элитной японской говядиной, пою дорогим вином и заставляю пускать слюни на «кусок мяса» в дорогом платье.

— Это точно надо обсуждать сегодня? - тянет один, до сих пор искоса поглядывая вслед ушедшей Виктории. Готов поспорить, он мысленно уже пару раз ее выебал. Но с таким подходом к делу именно он ее сегодня и не получит.

— Хотелось бы закрыть этот вопрос. - Я слегка склоняю голову к плечу, разглядывая сидящего напротив Толстицина. Фамилия у него как раз подходящая его комплекции. Но основную решающую силу имеет как раз он. Остальные, по большому счету, просто свита. - Мне казалось, мы уладили все разногласия и все пункты, которые вызывали сомнения, мои юристы устранили.

— Я читал договор, Олег, - немного по-барски говорит Толстицин. - Внимательно. Все три. Варианта.

«Ага, и с красной ручкой», - мысленно отвечаю ему, но вслух не произношу не звука. Пусть эта гора жира озвучит, наконец, какие у него еще остались претензии. Потому что если он вдобавок хочет еще и трахнуть меня в задницу, то в таком случае ему будет проще самому себе отсосать.

— У меня не осталось вопросов, - выносит вердикт жиробас.

Сидящие по обе его стороны мужики тоже выглядят довольными - им вся эта скучная возня надоела уже давно.

— Надеюсь, вы не собираетесь отправить вашу чудесную старую знакомую пораньше спать, - продолжает развивать мысль Толстицин. - Благодарите Викторию за то, что у меня как раз подходящее настроение, чтобы подписать ваши бумажки. Если, конечно…

Я молча достаю из кармана пиджака конверт со сложенными вдвое тремя экземплярами договоров. На них уже стоят мои подписи, так что у Толстицина слегка вытягивается лицо, когда кладу на стол рядом с ним и бумаги, и свою любимую перьевую ручку с золотым пером. Мой первый дорогой аксессуар, которому уже неприлично много лет, и это единственная вещь, которой я не готов изменить.

— Вы стали хорошим бизнесменом, Олег, - хвалит толстяк. Вертит ручку, потом достает свою и показывает, что они - абсолютно одинаковые. Но подписывает все-таки моей - возможно, чтобы подчеркнуть особую расположенность.

— Все случается, когда учишься у лучших, - льщу в ответ.

— Так что насчет Виктории? - спрашивает он, нарочно задерживая перо над пустой строкой подписи.

— Насколько я знаю, у нее не было неотложных планов на вечер.

Мы смотрим друг на друга, абсолютно понимая, о чем идет речь.

— Может, лучше подождать и спросить у нее самой? - продолжает тянуть резину Толстицин. Жирдяй и пальцем не пошевелит, пока не получит железобетонные гарантии.