– Я не знаю, – прервала Жульетт, слегка скривив губы.

– Ты над этим подумаешь? – спросила Софи. Она испытывала сильнейшее предчувствие, что до того, как Кейн уедет, они с ним снова будут вместе. Ее тело говорило об этом каждый раз, когда Софи смотрела на Кейна.

– Ты его любишь? – спросила Жульетт.

Ей следовало быть готовой к такому вопросу, но она растерялась. Надлежащим ответом было бы твердое «нет», но с губ рвались другие слова.

– Он мне очень нравится, но как тебе хорошо известно, я не должна в него влюбляться.

Жульетт обняла сестру за плечи.

– Мне жаль. Это несправедливо.

– Ни для одной из нас, – стоически ответила Софи.

– Мне нравится такая жизнь, – возразила Жульетт. – Я в самом деле не хочу, чтобы в ней появился какой-то мужчина. Я прекрасно понимаю, что Айседора ужасно переживает потерю Вильяма, но по крайней мере она познала настоящую любовь. Но ты… Софи, иногда я бываю настолько уверена, что ты пришла в этот мир, чтобы любить и быть любимой.

Это была мечта, одна из тех, которой не суждено осуществиться.

– Кейн действительно нравится мне сильнее, чем следовало. – Софи выскользнула из объятия сестры, пока та не успела ощутить сомнения в ее мыслях и сердце. – И я снова видела сны. – Прекрасные, долгие, реалистичные, волнующие сны. – Пожалуйста, не сомневайся, наши с ним отношения не приведут к браку. Кейн просто… я нужна ему. – Она не хотела бы беспокоиться о нем, когда он покинет южные земли, но знала, куда он направляется и к какой жизни возвращается.

– Меня влечет к нему так же сильно, как год назад, но я еще не готова к появлению второго ребенка. Неужели ты ничем не сможешь мне помочь?

– Я не уверена.

– Зато у меня есть кое-что действенное.

Софи с Жульетт повернули головы и увидели входящую в комнату Айседору. Старшая сестра Файн поглядела на колыбель, где спала Ариана, затем на кровать с разложенным на ней белым платьем. И широко усмехнулась.

– Если ты наденешь это платье, то вряд ли тебе придется волноваться о беременности. Оно отвратительно. О чем ты думала?

Пока Софи рассказала сестре, что платье ей подарил Гэлвин Фарел, а также объясняла значение белого наряда на летнем празднике, улыбка Айседоры увяла.

– Вильям никогда ему не доверял, – тихо заметила она, когда Софи закончила.

Софи взяла руку сестры и крепко сжала, но через мгновение та нежно отняла у нее свою ладонь. Она никогда не выказывала знаков привязанности, но это не значило, что Айседора не любила сестер.

– Тебе действительно известна микстура, которая сможет предотвратить беременность, если я решу снова лечь с Кейном?

Айседора вздохнула.

– Да, – неохотно ответила она.

– Что это? – Софи пришлось немного запрокинуть голову, чтобы посмотреть в лицо сестры. Темные глаза Айседоры отличались от ее собственных, как ночь и день. Откровенно говоря, у них со старшей сестрой было очень мало общего.

– Немного магии и щепотка трав, смешанных в нужных пропорциях, – ответила Айседора.

– И ты мне поможешь?

Сестра снова вздохнула.

– Как ты прекрасно знаешь, я не одобряю Кейна Вардена. Связавшись с таким мужчиной, как он, ты приведешь в наш дом неприятности. Но ты взрослая женщина, способная самостоятельно принимать решения, и если он именно то, чего ты хочешь, то я не буду стоять у тебя на пути.

– Да, я хочу его, – прошептала Софи.

– Когда?

Софи подумала о реакции своего тела, когда смотрела на Кейна, о снах, приходивших к ней в последнее время, о том, как просыпалась по ночам, ощущая пустоту и томление, от которых хотелось плакать.

– Завтра, – сказала она. – Завтра ночью.

Пока сестры и племянница спали, Айседора выскользнула из коттеджа, который назвала своим домом. Она переоделась ко сну несколько часов назад, поэтому была босиком и в тонкой льняной сорочке, не защищавшей кожу от прохладного ночного бриза. Чем дальше она уходила от дома и семьи, тем легче и спокойнее становилось на сердце. Ожидание было одновременно замечательным и ужасным чувством.

Сегодня в небе не было ни единого облачка, полумесяц сиял ярко, освещая ей путь. Она шагала по каменистой земле, потом через густые заросли деревьев, пока не добралась до полянки, на которой провела множество беспокойных ночей.

Возможно, он придет сегодня, но она не знала наверняка. Он приходил все реже, и встречи становились все короче. Сколько ночей в прошлом году она просидела на камне, ожидая его появления? Ожидая, ожидая и ожидая. Погода и время года не имели никакого значения. Она вытерпела бы все, что угодно, лишь бы снова увидеть Вильяма, пусть даже на несколько мгновений.

Айседора села на плоский камень, подняла руки к небу и посмотрела на луну, шепча имя мужа. Тьма осталась безмолвной, призрак так и не появился. Тогда она начала читать заклинание, которым уже не раз призывала его. Она тихо бормотала слова на древнем языке, которому научила ее мать, и взмахами рук направляла порожденную ею энергию. Эти движения, которыми она повелевала потоками силы, почти напоминали танец. Айседора просила мужа вернуться, а когда это не сработало, стала требовать его появления.

Раньше, когда она хотела умереть от горя, чары работали бесперебойно. Но шли месяцы и годы, и ей стало казаться, что Вильям ей сопротивляется. Чары перестали срабатывать каждый раз.

Сегодня ночью они не подействовали, и Айседора опустилась на камень. По лицу потекли слезы, сердце в груди колотилось слишком быстро.

– Мне нельзя было в тебя влюбляться. Как ты мог меня оставить? – воскликнула она, сердито смахивая слезы. – Мы же хотели никогда не расставаться. – Два года казались слишком короткими по сравнению с «никогда». Мимолетные годы ее брака закончились слишком скоро.

Пять лет с момента смерти мужа прошли в мучительной пустоте.

Айседора легла спиной на плоский камень, устремив взгляд на луну и звезды.

– Если бы я знала, что моя любовь убьет тебя, то выгнала бы прочь в первый же раз, когда ты пришел и постучал в дверь. Глупый, – прошептала она, – большинство мужчин не рискнули бы ухаживать за ведьмой, но не ты. Ты был… бесстрашным.

Вильяма не беспокоили ее способности, и она позволила себе удовольствие редко использовать магию. Муж любил ее как женщину, а не ведьму, и в течение тех двух драгоценных лет…

– Софи не понимает, почему мне так не нравится ее Кейн Варден, – произнесла Айседора, обращаясь к небу, поскольку Вильям так и не появился. – Она не знает, как ей будет больно, если вдруг влюбится в него, а он уйдет так же, как ты. Как мне объяснить ей это, не сломавшись и не заплакав? – Она должна быть сильной, ради сестер и самой себя, поэтому не станет рыдать и завывать словно старуха. – Как объяснить, снова не пережив ту ужасную, чудовищную боль? – Айседора скрестила на груди руки. – Я пойду на все, лишь бы помешать ей испытать ту муку, которую почувствовала, когда ты меня оставил.

– Не плачь, Иззи, – прошептал ветер голосом ее мужа.

Айседора быстро села, осматривая поляну. Поначалу она ничего не видела, но затем он появился. Вильям улыбался, стоя на расстоянии пятнадцати футов [3], одетый так же, как в свой последний день: в белую рубашку, коричневые рабочие штаны и те поношенные ботинки, которые она ненавидела, а он обожал. Одно мгновение он казался телесным, затем начал исчезать.

– Нет! – она соскочила с камня и стремительно побежала к нему. – Не уходи!

Но Вильям, как всегда, исчез раньше, чем она успела до него добраться, оставив после себя лишь дразнящий шепот ветра.

– Не плачь, Иззи.

Софи спешно шла к городу и слушала приглушенные звуки музыки. Танцы должны были состояться на складе Элмира Кадмэна в другом конце города, поэтому Софи надеялась, что никто не заметит, как она идет в Шэндли второй раз за день.

При первом же визите в город она вернула белое платье удивленному и расстроенному Гэлвину Фарелу, а потом они с Арианой провели некоторое время с Кейном. Они встретились в его комнате над таверной, а когда им стало там слишком тесно, отправились на долгую прогулку. Подальше от города. Они нашли милое, тихое местечко у бурлящего ручья, струившегося по сверкающим камням, с полевыми цветами и густой травой на берегу. Они просидели там много часов, разговаривая. И она смеялась, глядя как Кейн играет с дочерью.