Софи пронзила его взглядом:

– Все еще хочешь помахать мечом? Думаешь, справишься с лопатой навоза так же лихо?

– Он пока не сдался, – возразил солдат.

– Так ты проводишь нас во дворец невредимыми? – спросила Софи.

– Софи… – запротестовал Кейн.

– Если… он опустит… оружие, – кратко ответил солдат.

– Прости, – тихо сказала она, посмотрев на Кейна. – Я не побегу от тебя или Арианы. Мы не так планировали попасть во дворец, но это необходимо сделать. – Софи знала, что он бился бы тут до самого конца, но не хотела его смерти. – Я не хочу идти туда одна, – прошептала она.

С проклятием Кейн опустил нож и меч, и упрямый солдат отвел лезвие от его шеи. Софи протянула Кейну руку, но Борс снова схватил ее за запястье и оттащил назад, прежде чем их ладони успели встретиться.

Ей следовало догадаться, что Кейн не пойдет с ними по своей воле. Поднявшись, он толкнул ничего не подозревающего солдата локтем в живот и двинул в челюсть второму, заставив их покачнуться. Он уже готовился заняться следующим, когда страж, который отвлекал их песней, разбил бутылку виски о голову Кейна.

Кейн резко осел на землю, виски стекало по его волосам, лицу и рубашке.

Софи попыталась шагнуть вперед, но на сей раз Борс быстро удержал ее на месте. Она не отважилась окликнуть Кейна по имени, поскольку помнила о его предостережении.

– Я тебя предупредила, – тихо сказала она солдату.

– Министр обороны не запрещает своим людям разоружать тех, кто на них нападает, – раздраженно ответил один из мужчин.

Борс дернул Софи назад, так чтобы она встала у него сбоку.

– Отведи заключенного на двенадцатый уровень и держи там, пока не получишь от меня известия. Эту я отведу к императору. – Здоровяк очень походил на солдата, хотя не носил форму. И стражи покорно ему подчинялись.

Два стража подняли Кейна с земли и поволокли за собой. Двое других помогали раненому. Солдат, который прижимал лезвие к горлу Кейна, шагнул вперед:

– Не забудь о нашей доле награды, Борс.

– Не забуду.

– А ты не забудь, что сопровождаешь не пленника, а гостя министра обороны, – пылко заявила Софи.

– Не волнуйся, малышка, – страж покровительственно погладил Софи по голове. – Он в безопасности. До тех пор, пока твой папа не вернется домой и не прикажет мне снести ему голову, – мужчина широко усмехнулся. – Если хочешь, я вручу эту голову лично тебе.

С тех пор, как Себастьен придумал план мести, его настроение значительно улучшилось, но за прошлые несколько недель, возможно, даже месяцев, он уделял делам Каламбьяна слишком мало времени и внимания. Лиана обнаружила, что подталкивает его заниматься самыми простым вопросами, встречаться с министрами и следить, чтобы жрецы были счастливы. Его обязанности правителя страны часто перепоручались другим людям, как правило, министрам, которых он столь тщательно подбирал себе на службу, но некоторые дела требовали его личного внимания.

Для Лианы эта забота стала еще одним шагом в завоевании полного доверия Себастьена. Она направляла его, словно сама была министром. Когда они оставались одни, она давала императору советы, поддерживала и нежила его.

И, тем не менее, ее по-прежнему обыскивали, прежде чем впустить к Себастьену. Каждое утро, когда она присоединилась к нему после сна в собственной спальне. Каждую ночь, когда приходила для более личных дел. Независимо от причины ее визита, стражи выказывали ей не больше уважения, чем в прошлом. Не имело значения, насколько важной она стала для их повелителя. Для них она была шлюхой, и навсегда ею останется. Даже если Себастьен, в самом деле решит сделать ее своей императрицей, стражи продолжат смотреть на нее так, будто она не лучше проститутки из таверны.

Однажды она заставит их всех заплатить. Каждого из них.

Себастьен лежал на своей кровати, и Лиана присела рядом. В этот момент его мысли занимали дела государства, поэтому они оба были полностью одеты. Для секса настанет время потом, когда Себастьен устанет от многочисленных повседневных проблем. Сейчас он встревожен и рассеян, но позже обратится к ней как средству, помогающему забыться.

Лиана наслаждалась этим временем с Себастьеном больше, чем желала себе признать. Она стала его ушами. Он спрашивал ее мнения, доверял ее интуиции. Она считала себя достойной такого положения. За прошлые годы Лиана спала со многими советниками, и все они разговаривали с ней. А она внимательно слушала, изучая нюансы политики и поглощая каждое слово министров, чьей единственной целью было раздуть свою значимость в ее глазах. Многие из них теперь исчезли или умерли. Но она осталась. По-своему, она была более важной, чем когда-либо мог стать любой из них.

Она нежно гладила Себастьена по голове, пока он обдумывал вероятности объявления войны или заключения перемирия с кланами Трайфина. Через несколько дней он планировал встретиться с послом одного из наиболее важных кланов – того самого, в сговоре с которым обвинили последнего министра финансов – и император никак не мог решить, должен ли он поручить Лиане убить посла или же произвести на него впечатление богатством и гостеприимством Каламбьяна.

– Ты мог бы заключить с ним союз. Пока, – заметила Лиана. – Говорят, мятежники время от времени находят в Трайфине приют.

– Тогда, возможно, лучше его убить.

Лиана покачала головой. Себастьен часто поступал опрометчиво. Не всегда тщательно продумывал последствия своих действий.

– Ты же не хочешь, чтобы трайфинцы объединились с мятежниками. Сделай Трайфин нашим союзником, попроси их помощи в разгроме мятежников, и когда Эрик перестанет представлять из себя проблему, ты сможешь бросить вызов Трайфину, если к тому времени не передумаешь.

Он почти улыбнулся:

– Расширить границы Каламбьяна во время моего правления, стало бы великолепным наследием.

– Да, стало бы, – прошептала она.

– У них богатая страна, – размышлял он. – Изобилие природных ресурсов. Серебро, золото, медь. И все же они постоянно сражаются меж собой. Их завоевание станет благом для Каламбьяна. Когда я избавлюсь от ублюдка-Эрика, то так и сделаю.

– Но пока, – сказала Лиана, – Ты сделаешь посла Трайфина нашим союзником.

– Да, – тихо сказал он. – Сейчас так будет лучше.

Лиана растянулась рядом с Себастьеном и положила голову ему на грудь, слушая удары его сердца. Он зарылся рукой в ее волосы и сжал их почти нежно.

Правитель Каламбьяна мог быть жестоким, она знала это лучше, чем кто-либо другой. Он мог быть неблагоразумным и раздражительным, и да, возможно, временами очень близко подходил к безумию. Но порой она видела в Себастьяне и хорошие черты. Наверное, ей необходимо было видеть их, чтобы делать то, что она делала. Хотя иногда он уставал от политических тонкостей и постоянно боялся предательства, но он действительно хотел стать достойным императором. Люди этой страны, люди, которых он так редко видел, много для него значили. Он хотел, чтобы они любили его и в глубине души считал их своими детьми.

Несколько лет назад он учредил министерство искусств, проявив заботу к тому, чем пренебрегали во время правления его отца. Он открыл в Арсизе новый музей, заполненный, как она слышала, услаждающими взор картинами и скульптурами. Лиана никогда не посещала музеи и, вероятно, никогда уже не посетит, но, тем не менее, считала этот поступок хорошим. Себастьен также возродил фестивали, которые его дедушка в последние годы своего правления объявил вне закона. Фестивали проводились каждый новый сезон, люди в городе во время них танцевали, пели и смеялись. Лиана часто наблюдала за ними сверху, размышляя, каково это – оказаться там среди них.

Себастьен проявлял огромный интерес к машинам, которые Лиана полностью не понимала, вроде тех, что приводили в действие лифт и опахала или зажигали искусственные огни во дворце. Сейчас он держал эти изобретения и людей, которые их придумывали, при себе, но она предполагала, что однажды император поделится чудесами со своей страной.