Она села на кровать, одной рукой прижала платье к груди, другой легонько потерла рукавом по щеке. И сразу увидела младшую сестру так ясно, будто та находилась прямо перед ней. Софи, Ариана и Кейн Варден снова встретились и были счастливы. Но могущественные, темные силы хотели это изменить.

Софи сама была светом, ей никогда не придется столкнуться с тьмой.

Жульетт стиснула платье крепче, сминая его в кулаках. Подобно Айседоре, она всегда пыталась защитить сестру. Возможно, они делали это чересчур настойчиво и слишком долго. За последние недели Софи пришлось уяснить несколько суровых истин.

Глаза Жульетт закатились, сердечный ритм ускорился. Тело пронзила волна знаний. С тех пор, как Софи покинула гору Файн, она стала намного сильнее. Сильнее сердцем, телом и разумом. Она была полна решимости и узнала, в чем заключается ее истинная мощь.

Все эти годы сестры считали Софи самой слабой из них троих, но они ошибались. Она обладала большей властью, чем Жульетт и Айседора вместе взятые, и спустя все эти годы, наконец, воспользовалась ею. Она стала могущественной и сильной.

И была в беде.

Софи шла вдоль холла третьего уровня, пока Кейн с Арианой спали в той же комнате, где провели прошлую ночь. Она надела новый наряд, который принесла для нее Лиана, простое, непрозрачное женственное желтое платье с удобным облегающим лифом и струящейся, слегка касавшейся пола юбкой.

За ее прогулкой наблюдали жильцы уровня, но никто не пытался заговорить. К настоящему времени все они, несомненно, узнали, что еще до конца завтрашнего дня она станет их императрицей. Некоторые ее боялись, остальным просто было любопытно. При других обстоятельствах она бы остановилась, поговорила с людьми и с улыбкой заверила, что не нужно ее опасаться. Софи хотела предупредить, что она не стоит их любопытства, поскольку совершенно точно не выйдет за императора, но продолжала идти молча и в одиночестве. Если она не сможет исполнить задуманное, то ей, весьма вероятно, все же придется стать императрицей.

И, возможно, у них есть причина для страха.

Она вошла в большую комнату с бассейнами. Независимо от времени суток, здесь, казалось, всегда царила ночь. Из-за отсутствия окон освещение было необычным. Огненные шары и установленные в стенах странные пруты повсюду отбрасывали желтое сияние.

В бассейне купались четыре женщины и один мужчина. Мужчиной оказался Брас, которого она слишком хорошо помнила. Все пятеро тихонько смеялись и купали друг друга, помогали мыть волосы и плескались, как дети. Заметив, что их уединение нарушено, они повернулись к Софи и замолчали.

Софи прислушалась к своим эмоциям. Ненависть была слишком недолговечной, чтобы ее контролировать, и, пока Гэлвин не похитил Ариану, Софи вообще не знала этого чувства. Она задвинула его поглубже. Любовь переполнила ее до краев, но она также сомневалась, что сможет управлять ею. Софи уже знала, какие бедствия способна вызвать эта эмоция. Страх, вожделение, радость, горе – она познала их все.

Она смотрела, на пятерых, красивых людей в бассейне, молодых, симпатичных и явно беззаботных. К Брасу это тоже относилось. Фактически, он, возможно, был даже симпатичнее девушек.

Все они вели в этом дворце привилегированную жизнь. Да распутную, но также во многом благодатную. Приходилось ли им когда-нибудь грустить?

Софи подумала о дне, когда умерла ее мать. Она чувствовала себя такой потерянной, преданной и обделенной. Несколько лет спустя смерть Вильяма подействовала на нее почти также. По щеке Софи скатилась слеза. Терять любимых было ужасно, но хоть раз в жизни каждому приходится столкнуться с подобным испытанием. Понимание этого факта ничуть не уменьшало остроту боли.

Она вспомнила, как посмотрела в колыбель Арианы и узнала, что дочь похитили. Горе, которое она испытала в тот момент, было почти таким же, как новость о смерти. Она никогда не чувствовала себя настолько беспомощной.

Потом Софи подумала о сестрах. Она так любила их, и любит до сих пор. Но Айседора с Жульетт предали ее, и даже если они снова встретятся, и она их простит, то их отношения все равно изменятся. Не менее печальным было то, что она никогда уже не сможет любить сестер так, как раньше.

В ней разрасталась печаль. Софи удерживала ее в себе, пока эмоции не стали настолько сильными, что начали влиять на сердцебиение и температуру кожи.

И тогда она выпустила их. В течение нескольких мгновений она будто действительно видела, как сквозь ее кожу сочится печаль. У той оказался странный оттенок зеленого. Распространяясь наружу, чувства мерцали подобно поверхности воды. Софи ступила ближе к краю бассейна, и зеленое мерцание переместилось вместе с ней. Оно затронуло купальщиков, и люди вздрогнули.

Похоже, они не замечали зеленого свечения, и через миг Софи тоже перестала его видеть. Но оно все еще было здесь. Одна из девочек сразу заплакала, по ее лицу потекли слезы.

Брас коснулся рукой ее плеча и спросил:

– Петра, что случилось?

Он шептал. По словам Лианы, мастерам обучения не разрешили говорить, но, похоже, в компании друзей правила менялись. Или игнорировались.

Петра повернулась к Брасу и спрятала лицо у него на груди.

– Не знаю. Я не вспоминала об отце многие годы, но внезапно подумала о том дне, когда он привел меня сюда. Он так сильно болел…

Другие три женщины тоже начали плакать, каждая по-своему. Одна рыдала, другая шмыгала носом, третья молча стояла на месте, а по щекам ее лились слезы. Петра искала утешения в объятиях Браса.

Но Брас тоже чувствовал боль. Не смотря на отсутствие слез, Софи видела в его глазах горе.

Теперь пришло время для настоящего испытания. Софи потянула эмоцию обратно в себя. Концентрируясь, Софи пыталась увидеть мерцающий зеленый свет. Сначала ничего не получалось, но в конечном счете она преуспела. Затронувшая людей печаль отступила и вернулась к Софи. В течение нескольких долгих минут она парила вокруг нее подобно облаку, а затем ушла в ее тело.

Люди в бассейне не перестали плакать. Воспоминания, которые у них вызвала волна грусти, были настоящими, и чтобы успокоиться, им понадобится время. Но потоки слез все же несколько утихли. Брас с невысказанным упреком поднял взгляд на Софи.

Он размышлял, что она с ними сделала, но не отважился спросить.

Софи отвернулась и ушла от бассейна. Она шагала уверенно и целеустремленно. Вышло не очень, но это было только начало. Ее сила поддавалась управлению.

Шагая вдоль коридора, она сохранила в памяти мысли о матери, сестрах и Вильяме, но держала чувства под контролем. Она прошла мимо женщин, незатронутых ее печалью, которые продолжали тихо разговаривать, смеясь и сплетничая. Сдерживать эмоции оказалось нелегко, но с практикой, наверняка, станет легче.

В конце коридора находилось окно с видом на город. Утреннее солнце теперь сияло ярче, и Софи направилась к окну, чтобы подставить лицо лучам. Свет придавал ей сил. Так было всегда, просто она этого не понимала. Она раньше очень многого не понимала.

Софи положила руку на живот, и печаль развеялась. На ее лице показалась улыбка. Она всегда знала, что их с Кейном ожидают множество долгих бессонных ночей и младенцев. Когда-то она считала это худшей из судеб, но теперь… теперь знала, что так было предначертано. Они непременно найдут способ снять проклятие. И она не позволит страху потери разрушить настоящее.

Она не походила на свою мать, бабушку или любую другую из ранее живших женщин Файн, она была самой собой. Матерью, женщиной, которая будет любить одного единственного мужчину до конца своих дней, могущественной ведьмой.

Достаточно ли могущественной?

Лиана проспала в своей уютной постели не больше трех часов. И когда проснулась, немного удивилась, обнаружив что, все еще, жива и находится на третьем уровне. Прошлой ночью она специально дразнила Себастьена, намеренно его злила. Такое поведение никогда не было мудрым.