В отведенные два часа мы с Толиком уложились. Высадив меня за полквартала от комплексного общежития, Еникеев рванул в детсад за дочкой. А я, стараясь не озираться, как киношный шпион, побрел к общаге.

Поднявшись на второй этаж, прошел к витражу и стал наблюдать за улицей. Она проглядывалась далеко за остановку. Нагаев вышел из троллейбуса вместе с двумя тетками. Пока они шли к общаге, я смотрел, не подтянется ли следом за моим другом случайная машина или, не менее случайный прохожий. Ни того, ни другого не появилось. Когда сопутствующие Вове тетки проходили вахту, я из-за пальмы удостоверился, что вахтерше они предъявили что-то похожее на пропуск. А не удостоверения санэпидстанции или каких-нибудь журналистов. Да и по виду тетки были из работяг.

Так, пристроившись за другом, я и дошел вместе с ним до нужного кабинета.

Новая директриса приняла нас с Вовой, как родных. Уже через несколько минут перед нами был чай, печенье и домашние пирожки с ливером. И даже поллитровая банка с клубничным вареньем. Гостеприимная Галина Петровна сама налила нам в чашки чай и мудро удалилась, плотно прикрыв за собой обитую дермантином дверь.

— Рассказывай, друган! — при виде пирожков и варенья я осознал, что жить стало лучше, жить стало веселее.

— Значит так! — начал Нагаев, без колебаний схватив пирожок и надкусив его, — Три мужика из Москвы на «Динамо» живут. Живут, как я и говорил, в люксовом коттедже. И живут они весело! Двое просто по вечерам бухают и играют в бильярд, а главный, тот каждый вечер с девками куражится. По полной программе! Баня, массаж, бассейн и девки. К нему их каждый вечер два мужика привозят. Наши они, из областного УВД. Одного мне назвали, это Храмов. Начальник Управления уголовного розыска. А второй, вроде бы из тыловиков. Вот втроем они там и парятся. И девок втроем жарят! — Вова завистливо вздохнул.

— Не печалься, Вов! У тебя же жена есть! — как мог, успокоил я друга, — А это непотребство, оно не для нас с тобой! Мы же комсомольцы и офицеры, как-никак!

Нагаев не купился. Смотрел он на меня с подозрением и без понимания.

— Ты лучше скажи мне, друг мой Вова, — уже после четвертого пирожка вернулся я к разговору, — В этот коттедж как-то проникнуть можно? Например, ночью, когда они нажрутся и спят?

— Не знаю, трудно это сделать будет, — с сомнением покачал головой мой разведчик, — Там забор, да и закрываются они изнутри сто процентов. Стволы, рабочие документы, ксивы! Не знаю! — еще раз выразил свою неуверенность мой друг. — А что там внутри надо? Что-то взять?

— Нет, брат, мы же не жулики с тобой! Наоборот, положить туда надо. Вещицу одну, — и я достал сверток, — Главному надо его положить. В кабуру.

Какое-то время Нагаев жевал, глотал чай, смотрел на пистолет, который я размотал из тряпок. И думал.

— Я по-любому с тобой пойду, но только у нас с тобой ничего не получится. Там, в люксе замки хорошие и решетки на окнах. А мы с тобой ни разу не домушники, Серега!

Резон в словах товарища был. Да что там резон, каждое его слово было пропитано сермяжной правдой. Не по зубам нам такая задача без вдумчивой и тщательной подготовки. Только беду накличем на свои головы.

— А с девками они где парятся? Там же, за забором? — что-то в моей голове шевельнулось.

— Нет, парятся они там, где бассейн. За забором тоже банька есть, но там нет бассейна. И банька за тем забором маленькая. А девки, они, бассейн любят! — поделился со мной предосудительными знаниями мой татарский друг.

— Девки ведь отдельно от мужиков раздеваются? — задал я очередной специфический вопрос Вове, — Ну пока еще все трезвые и никто никого не жарит?

— Ну да, там раздевалка же есть женская! И даже фены там у них! — Нагаев посмотрел на меня, как на маленького несмышленыша.

— Тогда скажи мне еще, в эту бабскую раздевалку можно пробраться так, чтобы никто не заметил? Ну, когда они там уже забухали и парятся?

— Наверное, можно, — пожал плечами друг, — Только надо заранее шпингалеты на окнах открыть. Или через бойлерную можно еще пройти. А на хера тебе в бабскую раздевалку?

— Знаешь, что, друг мой Владимир, передумал я! — окончательно удостоверившись в своей гениальности, честно ответил я лейтенанту Нагаеву, — Если б ты только знал, какие они козлы эти москвичи! Особенно этот, который так аморально девок жарит! Не буду я этому кобелю ничего оставлять на память! Я лучше девушкам подарки сделаю!

Любовь и голод правят миром

— Ты знаешь, а ведь он и правда сдулся! — Эльвира смотрела на меня с нескрываемым уважением. Уже второй раз за сутки.

— А когда я его на понт взяла по поводу гаража и фляги с бандитской кассой, он и вовсе поплыл, как первоход! — моя подруга считала произошедшее большой победой. Как же мало ей надо для счастья..

— Вот видишь, душа моя, а ты сомневалась вчера! Пошли в койку, я тебе что-то покажу! — настроение у меня к вечеру приподнялось. И я чувствовал, что одним настроением моё естество не ограничится.

— Да ну тебя, Корнеев! — Эльвира вырвала руку, — Я с тобой разговариваю о том, что меня интересует, а ты… Что ты за человек такой, когда ты наконец, повзрослеешь! Ведешь себя, как прыщавый подросток, лишь бы в койку затащить! Строишь из себя этакого знатного еб#на, постельными умениями своими без конца похваляешься!

Наверное, у барышни это на почве беременности! Или это она сама так своего нереализованного либидо стесняется. Надо что-то делать.

— Любимая, напомни мне, когда это я бахвалился, что я знатный #бун? Что б ты знала, душа моя, я импотент от рождения! С тех самых пор, как меня в родовом зале головой об кафельный пол уронили! — я добавил на свое лицо изрядную долю грусти, соответствующей печальному монологу, — Я тебя, Эля, уважаю не только как женщину божественной красоты, но и, как женщину очень умную! Поэтому и не скрываю от тебя ничего! Даже вот этого своего постыдного недуга!

Какое-то время Эльвира Юрьевна, оторопев, смотрела на меня, как на Леонида Ильича Брежнева. Со всеми орденами, но без трусов. И вдруг внезапно появившегося на ее кухне. Потом она возмущенно вскочила.

— Корнеев, скотина! Ты, чего, опять меня решил дурой выставить?! Какой ты нахер импотент, если ты вчера… И тогда, раньше! Ты чего мне тут несёшь?!

Хотел, как лучше, но вот, получилось всё еще хуже, чем было. А трахаться от этого хочется не меньше! Н-да!..

— Импотент, любимая, импотент! Но иногда, душа моя, да, праздники в моей жизни случаются. Вот, как ты, например! И тогда пасмурное небо мгновенно становится звёздным и солнечным одновременно. И штаны мои топорщатся сразу пыром! Как сиськи у десятиклассницы во время месячных. Ведь ты, любимая, как Елена Станиславовна Боуэр, вся такая воздушная, к поцелуям зовущая!

— Какая еще Елена Станиславовна? — попыталась вынырнуть из транса Эльвира.

Но шансов очнуться у нее уже не было никаких. Из кухни мы уже давно переместились на кровать.

Утром почти семейная идиллия повторилась. С той лишь приятной разницей, что моя квартирная хозяйка была веселее себя вчерашней.

— Эх, Корнеев, а всё же жаль, что ты со своим появлением на свет так припозднился! — Эльвира с неизменным аппетитом поглощала яичницу с беконом, — Будь ты постарше, может, и получилось бы у нас с тобой что-нибудь!

Сегодня на столе было побогаче. Список приготовленных и просто нарезанных продуктов был существенно расширен. Вчера я зашел в приветливый гастроном и Сезам с белками, жирами и углеводами, снова мне открылся. Распушив упаковку двадцатипятирублевок, я от души затарился дефицитными харчами. Впрочем, и не дефицитными затарился тоже. Отдельный сверток в холодильнике лежал для Еникеева. Необходимость в колобухе для Толяна созрела во время нашего вчерашнего разговора с Нагаевым. Толика мне придется рекрутировать и сегодня. Вова должен его предупредить.

— Душа моя, скорее это не я опоздал, а это ты поторопилась! — подковырнул я подружку, которая для меня и при нынешних своих годах, все равно была малолеткой.