— Я заказывал кожаную куртку пятьдесят шестого размера. С большим воротником.

— Какая удача. Такая куртка только что пришла, с большим воротником из овчины. Очень, очень хорошая куртка, в лютый мороз она сохранит тепло хозяина.

Мужчина вздохнул

— Твои слова сладкие, Алиджон но слова не халва, с чаем не съешь. Хочу примерить твою куртку, потом поговорим…

— Прошу сюда, эфенди — Алиджон отодвинул покрывало — здесь все для примерки имеется…

В тесном пространстве лавки — ждали двое, устроившись среди тюков с одеждой, на которых были условные знаки владельца — три верблюда. Тот, что помоложе — открыто держал Узи

Мужчина не испугался

— Скажи своему, чтобы убрал автомат, Саид. А иначе я повернусь и уйду

Саид, лет под пятьдесят, обветренное, как и у всех живущих в горах лицом сделал знак

— Ты один?

— Один, один. Хочешь — проверь. За мной хвоста не было.

— Сейчас непростое время, шурави. Друзья становятся врагами, а враги друзьями, приходится опасаться всех. Что касается этого бачи — то это Нуруддин. Если что-то со мной случится, он придет на встречу вместо меня. Он год учился у ваших учителей и говорит на русском.

Сейчас же мужчины говорили на таджикском, который Саид понимал потому что его мать была таджичкой, внучкой одного из тех басмачей, что откочевали в Афганистан в двадцатые годы спасаясь от советской власти и истребительных отрядов НКВД. В Средней Азии и до сих пор за портрет Буденного могут убить.

Что касается пришедшего — то он был старшим опером из Душанбинского УГРО, сосланного в командировку, чтобы его тут убили. Начальству он был неугоден, потому что один из немногих говорил о наличии в СССР мафии.

— Знать русский это хорошо. Но еще лучше знать то, что не знают другие…

— Ты прав. В таком случае — как тебе новость о том, что важный американский чиновник приехал в Пакистан с большой инспекцией.

— Это очень хорошая новость. А как зовут этого чиновника?

— Его зовут Вильсон, Чарльз Вильсон. Он не первый раз приезжает

Мужчине это имя ничего не говорило — но он запомнил

— И что же в этой новости такого ценного? Об этом напишут газеты

— А то, что этот чиновник сильно недоволен тем, что происходит и как распределяются деньги — а президент и генералы сильно недовольны тем, что этот чиновник указывает, что им делать. Этот чиновник посетил несколько лагерей, а теперь он собирается тайно проникнуть в Афганистан. Он хочет лично принять участие в операции моджахедов или хотя бы пострелять по какому-нибудь коммунистическому блокпосту.

— Вероятно, этот чиновник идиот.

— Он неверный, а все неверные самонадеянны.

— А когда этот американец собирается проникнуть в Афганистан?

— Точной даты не знает никто кроме Аллаха Всевышнего. Но ему заказан большой эскорт, поднимутся боевые самолеты, самые лучшие. Это будет в провинции Нангархар в ближайшие два — три дня.

— Вот теперь это действительно хорошая новость, что ты хочешь за нее?

Вместо ответа Саид протянул бумажку с криво написанными именами. Гость прочел, нахмурился

— Этот сидит за изнасилование и убийство женщины. И ты хочешь, чтобы его выпустили?

— Именно поэтому и хочу. Скажи, когда он будет выходить, муж этой женщины и его братья будут ждать неподалеку. Далеко от тюрьмы этот плевок верблюда не уйдет

— Его может, и так расстреляют, по суду.

— Ты мусульманин и говоришь, так же как и я — но так ничего и не понял. Правосудие надо вершить своими руками. Если правосудие свершится иным способом — муж этой женщины и весь его род будут унижены

— Хорошо, Саид, будь, по-твоему. Держи

Саид с пренебрежением принял стопочку банкнот — на оплату агентов народные власти выделяли мало, но несколько раз пообедать хватит.

— И еще Саид. Мне нужна куртка. А то подумают, что я сюда за чем-то иным приходил.

Саид позвал хозяина лавки. Последовала краткая, но оживленная дискуссия с жестикуляцией и заламыванием рук, после чего Саид отдал только что полученные деньги, а довольный хозяин полез в мешок за подходящей курткой

— Я дарю тебе эту куртку. Носи и да будет с тобой благословение Аллаха

— И с тобой, Саид, пусть всегда пребудет благословение Аллаха, и пусть он вознаградит большим за твою доброту.

— Американский чиновник. Вильсон…

Основной штабной контингент Советской армии в Афганистане — был расположен в Кабуле и размещен частично в Министерстве обороны (многим известное здание с двумя голубыми куполами), частично в бывшем дворце Амина том самом, который в семьдесят девятом штурмовала Альфа и с которого все началось. Несмотря на то, что всю боевую работу в Афганистане выполняла сороковая армия, с собственным командованием, в Кабуле работал еще аппарат Главного военного советника, который отвечал за советничество во всех частях Афганской армии, и пытался отдавать приказы и частям сороковой армии. Третьей — была оперативная группа Минобороны, работающая отдельно и занимающаяся в основном стратегическим планированием и советничеством в афганском Генеральном штабе.

И это не считая советнических структур в МВД и ХАД, которые тоже тянули одеяло на себя.

— Что думаешь?

— А что тут думать?

Если доложить — начнутся согласования. Это минимум сутки — двое. Не раз такое было — пришла информация о стоянке банды духов, ее накрывали огнем ГРАДов, но перед этим шло согласование. Потом по формулам высчитывали число погибших и сообщали в штаб. Обычно у духов погибших не было — они опытным путем вычислили время советской реакции и знали, сколько можно находиться на одном месте, а потом уходить.

— Ну, ну? Не тяни кота за яйца.

— Привезли очередную партию СКАДов, пуски завтра. Я могу передвинуть. И сам поеду, проинспектирую.

— А как узнаешь, куда и когда?

— Как только паки врубят глушение и поднимут истребители — все ясно станет. Была — не была. Накроем весь квадрат.

…

— Чего мы теряем?

Речь шла про уничтожение устаревших ракет СКАД пусками. В СССР скопилось огромное количество этих опасных, жидкостных ракет. Сроки были просрочены, в любой момент мог произойти самоподрыв. Афганцам передали пусковые, после чего начались пуски по горным укрепленным районам. Был запрос на утилизацию таким образом спецбоеприпасов — химического оружия — но согласия получено не было.

— Да ничего не теряем. Только если что — нас там не было.

— Само собой.

Средством сообщения между Афганистаном и Пакистаном, как и сто и двести лет назад были караваны…

Караван — это от десятка, до сотни и более ослов, иногда, южнее, — ослы заменялись машинами, но тут машинам было не пройти. Часть ослов везут еду и воду в бурдюках, часть — груз в переметных сумах — хурджинах. Хороший осел способен нести груз равный его собственному весу.

Обычно у груза в караване несколько владельцев, никто не отправляет весь товар одним караваном. Вместе с караваном идет и охрана. Американцы ожидали, что их будут сопровождать солдаты сто одиннадцатой горной бригады — но почему-то вместо них были местные, лояльные власти пуштуны из пуштунской милиции. Они красовались в черных авиационных очках, часть была вооружена автоматами Калашникова, часть — винтовками Бур-303. Винтовки G3 им не выдавали.

Сейчас, с машин — бурбухаек — грузили ослов, распределяя груз. Ослы недовольно ревели, хозяева нервничали, смотря на пикапы и белых людей. Здесь уже жизнь научила не лезть в большую политику — чем дальше от нее, тем лучше.

— Сэр…

Вильсон, переодевшийся афганцем — стоял у пикапа Тойота и смотрел вдаль, на холмы. Погода была хорошей, солнечной.

…

— На вашем месте я бы отменил.

…

— Погода слишком хорошая. Русские смогут поднять свои вертолеты и вылететь на охоту.