Но я не знал, что они там… Не мог знать, так как убийцы подали сигнал "чисто".

— У вас всегда так грязно работают? — недовольно спросил я, войдя в комнату спустя пить рим после убийц, чтобы засвидетельствовать. — Глава не давала согласие на столько трупов. Это повлечет ненужное внимание, траты на нюхачей и следователей. Сами знаете.

Двое молча переглянулись и повернули головы к сидящим в углу девушкам. В этот момент одна из них подняла голову, и пара зеленых глаз Ори уставилась на меня. Она быстро вернулась в прежнее положение, но…

Черная маска с прорезями для глаз скрывала лицо, но, очевидно, она узнала меня.

Мое сердце, кажется, замерло. Я сухо сглотнул и, даже не пытаясь дышать, посмотрел на убийц.

Они тоже это поняли.

Но какое им дело? Так ведь?

Так я наивно подумал, хоть и увидел их методы. Да и не все так уж просто.

Курок "тихаря" издал пугающий треск, и дуло уставилось на Ори.

— Стой! — вырвалось у меня.

Он вопросительно склонил голову, но я не знал, что сказать. Ори узнала меня, а значит есть шансы, что это может вывести на них. А там и на заказчика, если кто-то сильно возьмётся. Пусть для этого сначала и нужно повязать меня и с пристрастием допросить. Но…

— Я-я ничего не з-знаю, — слезливо выдала Ори, продолжая смотреть в пол. — Я просто посмотрела. Случайно. Я ничего не знаю. Пожалуйста…

Лучше бы она молчала. Ее слова еще сильнее свидетельствовали об обратном.

Во мне все кричало и бурлило. Мысли метались от повода к поводу. Но я не мог ничего придумать, что избавило бы ее от смерти.

Девушка! Скажу, что она моя девушка! Ну и что, если куртизанка? Плевать, как на меня будут смотреть эти двое. Главное — она будет жить. Ори ни за что не пойдет к законникам и не будет трепаться. Тэли такой профессии хранят тайны и похлеще.

Ори резко перестала рыдать и медленно подняла глаза, посмотрела прямо на меня. В этих влажных, зеленых озерцах было столько отчаяния и… понимания. Она поняла, что смерть неизбежна и даже перестала рыдать.

— Она… — открыл я рот.

Ори попыталась улыбнуться, и в этот момент "тихарь" издал приглушенный хлопок.

Время будто замедлилось. Голова девушки качнулась, длинные локоны подпрыгнули. Глаза расширились и следом рухнуло тело. Кулон, который я ей подарил за ту глупую ночь, упал прямо перед её потухшим взглядом.

Ее подруга вскрикнула, и тут же "тихарь" выстрелил снова, забрав еще одну жизнь.

Когда все было кончено, убийца стянул с головы маску и уставился на меня. Его взгляд был пустым, но на губах застыла пугающая, дежурная улыбка…

Пощечина прилетела по левой щеке с такой яростью, что меня слегка качнуло. Зири была не в себе от гнева. Мы стояли в ее кабинете друг напротив друга, и я только что узнал, что она заплатила этим двоим, чтобы они присмотрели за мной и прибрались, если на то будет нужда.

— Ты… мелкий засранец. Сопляк. Слизняк.

— Это они… — в который раз попытался вяло оправдаться я, напомнив, что эти ребята подали сигнал "чисто". Но Зи это не волновало. Я не должен был открывать рот, пока сам не убежусь в этом.

Еще одна пощечина прилетела, и соленый вкус крови коснулся рецепторов языка.

— Еще раз… Еще раз ты попытаешься оправдаться, я точно отрежу твой поганый язык, — сверкнула она глазами.

Мачеха была чрезвычайно зла. Такой я ее еще никогда не видел. А я был уничтожен. Но только многим позже я понял, почему она тогда негодовала. Вовсе не из-за самого факта прокола, ведь предвидеть все не может никто, а потому, что непричастные из-за этого погибли. Сказать, что я ненавидел себя — ничего не сказать. И мне кажется, она это понимала даже лучше меня.

В тот вечер я узнал, что не все Семьи работают одинаково.

Это чёрное пятно стало не единственным, но именно тогда во мне впервые что-то надломилось.

Мы топали вдоль широкого, каменного коридора, по стенам тянулись толстые провода, будто провожали нас, позволяя лампам освещать это место. Как и в предыдущем помещении, стены были исчерчены письменами и рисунками. В основном, в них превалировал образ гуманоидов, близко контактирующих с животным и растительным миром. Точно остроухие постарались.

Нигде не было мусора, паутины или грязи. Все достаточно чисто и обжито. В это место неплохо вложились, основательно я бы даже сказал, что вполне понятно, учитывая важность этой базы. Сюда свозили добытые ценности, людей и прочий товар.

Шумиха стихла, а значит победитель определился, и я не хотел принимать наиболее вероятный исход. С гулями договориться будет сложнее чем с обычными людьми. Они считают себя хищниками, а нас едой. Все равно, что пытаться курице договориться с лисой. В поселении охотников нам ясно дали понять, что выбора только два, и учитывая шансы, едой можно стать даже если прийти к ним по собственному желанию. Тем более я в пролете.

Мы подошли к двустворчатой двери зала, который мясник назвал трапезной. Я аккуратно сделал щелку и сразу же приметил несколько гулей, которые о чем-то переговаривались. Из своей позиции я насчитал шестерых, но четверо спустя пару рим куда-то ушли. Нет, у них не было рваных пастей, но измазанные кровью лица, особенно вокруг рта, однозначно принадлежали не надзирателям.

Если нападем внезапно, то перестрелять двоих будет не сложно, особенно если палить буду не я один. А там и гостей встретим. Надя сказала, что уже приноровилась к ружью, и ее руки быстро вспомнили, как им пользоваться, хотя и намекнула, что с удовольствием потренировалась бы на надзирателях. Дориан, в отличие от нее, признался, что плохой стрелок. Он обычный лесоруб и оружием пользовался еще в юности, когда отец был жив и учил стрелять. Тогда огнестрел еще был редкостью среди простых работяг.

Но даже в этом случае я не воспылал желанием передавать стволы надзирателю. Мясник малость настораживал. Он не расставался с Гача. Я, конечно, держал его на виду, но огнестрел это другое дело. Было бы спокойнее оставить его где-нибудь связанными на волю случая, или послать восвояси выбираться самому, но грязную работу кому-то придется сделать.

Обговорив детали, мы дождались, когда гули повернутся спиной к двери и, резко распахнув створки трапезной, ворвались внутрь. Тихо все равно не откроешь — скрипнут и так или иначе привлекут внимание.

Я уверенно спустил курок два раза за один удар сердца, не больше, и двое гулей оказались на полу, не успев соответствующе ответить. Правда шальная пуля задела-таки меня, чиркнув по плечу, но оставила только неглубокую царапину в мясе да порвала и так потрепанную рубаху. Дориан и Надя оказались слишком медленными, что не удивительно.

В большом зале трапезной, которая, судя по виду, раньше была чем-то вроде места проведения ритуалов с большим количеством кхану́, стояли накрытые остывшей едой столы, скамьи и другая мебель. Повсюду лежали тела надзирателей, и почти не было крови. Судя по расположению тел, ребят застали врасплох и перебили, как котят. Но посреди этой картины меня ждал сюрприз, который не было видно из дверной щели.

— Ну, здравствуй, Старик, — хмыкнул я привязанному к стулу охотнику. Он сидел с выпученными от ужаса глазами и с кляпом во рту. — Давно не виделись.

Ублюдок узнал меня и задергался на стуле, указывая себе под ноги. Я сразу заметил, что там кто-то лежит, но теперь, приглядевшись, узнал охотницу из его компании. Среди остальных тел лицом к верху лежал и Лука.

— Дориан, закрой дверь, в которую ушли гули. Надя, держи на мушке нашего палача, — скомандовал я и переключился на последнего: — Ты знаешь, что делать.

Тот без промедления взмахнул Гача и присел рядом с первым гулем. Старик не отрывал от него взгляда, и с каждой секундой его тело дрожало еще сильнее. Надя не выдержала и отвернулась, но мясник продолжал свое дело. Точно безумный.

Я прижал палец к губам и медленно вынул кляп изо рта пленника. Даже интересно, почему именно он связан.