Она подступила ближе, почти вжимаясь в меня.

- Мальчики всегда отращивают бороды и надеются, что это сделает их мужчинами. - Ее яркие изумрудные глаза, смело смотрели на меня, ожидая, что я покраснею и замнусь как раньше.

Я подумал о всем том, что я узнал у Фелуриан, и почувствовал в себе странный, дикий приступ смеха.

Я подавлял его как мог, но чувствовал его бурление во мне, в то время как я встретил ее взгляд и улыбнулся.

Лози отстранилась пораженно, ее бледная кожа возбужденно покраснела.

Пенни протянула руку, поддерживая ее.

- Девочка, ради бога, что с тобой? -

Лози оторвала от меня взгляд.

- Посмотри на него Пенни, посмотри внимательно.

Из него смотрят фаэ.

Посмотри в его глаза. -

Пенни с любопытством взглянула мне в лицо, затем вспыхнула и скрестила руки перед грудью, как будто я застал ее голой.

- Милосердный бог, - сказала она,затаив дыхание.

- Это всё правда.

Не так ли? -

- Каждое слово, - сказал я.

- Как ты от неё удрал? - спросила Пенни.

- О перестань, Пенни! - недоверчиво выкрикнул скрипач.

- Ты же не купишься на историю этого щенка? -

Лози обернулась и сказала с жаром.

- Это взгляд человека, который всё знает о женщинах, Бен Крэйтон.

Не то, что ты можешь знать.

При этом он был здесь пару оборотов назад, мне понравилось его лицо и я думала, что покувыркалась бы с ним.

Но когда я попыталась подойти к нему... - Она замолчала, как бы потеряв слова.

- Я помню это, - крикнул человек из бара.

- Самая забавная вещь.

Я думал, что он собирается обмочиться.

Он не мог ей сказать ни слова.

Скрипач пожал плечами.

- Может быть он нашел какую-нибудь фермерскую дочку после этого.

Он не мог...

- Заткнись Бен, - тихо, но властно сказала Пенни.

- Здесь изменилось немного больше, чем борода, которая могла бы объяснить это. - Ее глаза исследовали мое лицо.

- Господи, но ты права, девочка.

Фаэ смотрит из него. - Скрипач начал было говорить снова, но Пенни окоротила его резким взглядом.

- Заткнись или убирайся.

Я не желаю никаких драк этим вечером.

Скрипач оглядел комнату и увидел как все отворачиваются от него.

Краснолицый и нахмуренный, он схватил скрипку и выбежал вон.

Лози снова подошла ко мне поближе, расчесывая свои волосы назад.

- Была ли она действительно так прекрасна, как говорят? - Ее подбородок гордо вздернулся.

- Прекрасней, чем я?

Я заколебался, а затем тихо произнес.

- Она была Фелуриан, самой красивой из всех. - Я протянул руку, чтобы пригладить ее шею, где рыжие волосы начинали завиваться, падая вниз, потом наклонился и прошептал семь слов ей на ухо.

- При этом ей не хватало твоего огня. - И она любила меня за эти семь слов, а ее гордость была в безопасности.

Пенни заговорила.

- Как тебе удалось уйти?

Я огляделся вокруг и почувствовал, как всеобщее внимание концентрируется на мне.

Дикий смех Фаэ раздался внутри меня.

Я улыбнулся ленивой улыбкой.

Мой шаед развевался.

Затем я перешел в переднюю часть комнаты, сел к очагу и поведал им рассказ.

Вернее, я рассказал им историю.

Расскажи я им всю правду, то они бы не поверили.

Фелуриан отпустила меня потому, что я шантажировал ее незаконченной песней?

Это просто не вписывалось в классические каноны.

Так что я сказал им то, что было ближе к рассказу, который они ожидали услышать.

В этой истории я преследовал Фелуриан в Фаэ.

Наши тела свивались вместе на ее сумеречной поляне.

Затем, когда мы отдыхали, я играл ей музыку достаточно светлую, чтобы заставить ее смеяться, музыку достаточно темную, чтобы заставить ее вздыхать, музыку достаточную, чтобы заставить ее плакать.

Но затем, когда я попытался покинуть Фаэ, она не позволила мне.

Она слишком полюбила мой...

артистизм.

Я не должен быть скромным, полагал я.

Я достаточно дал понять, что Фелуриан думала обо мне достаточно высоко и как о любовнике.

Я не собираюсь извиняться за такое поведение, а только сказажу, что я был молодым человеком шестнадцати лет, гордившимся своими новообретенными навыками, а не выше небольшого хвастовства.

Я рассказал им, как Фелуриан пыталась поймать меня в Фаэ и как мы сражались с помощью магии.

Для этого я взял немного от Таборлина Великого.

Там были огонь и молния.

В конце концов я превзошел Фелуриан, но пощадил ее жизнь.

В благодарность она соткала мне плащ фейри, научила меня тайной магии и дала мне серебряный лист в знак ее расположения.

Лист был чистым вымыслом, конечно.

Но это не было бы надлежащей историей, если она не дала мне три дара.

В общем, это была хорошая история

И если это было не совсем правдой...

ну, по крайней мере в ней было замешано немного правды.

Говоря в свою защиту, я мог обойтись совершенно без правды и рассказал бы гораздо лучшую историю.

Ложь проще и по большей части она лучше воспринимается.

Лози наблюдала за мной пока я говорил и казалось, что все мною сказанное было каким-то вызовом доблести смертных женщин.

После того, как история закончилась, она заявила на меня свои права и отвела в ее маленькую комнату на верхнем этаже Однопенсовика.

Мне удалось очень мало поспать в эту ночь и Лози была близка к тому, чтобы убить меня, чего никогда бы не сделала Фелуриан.

Она была восхитительным партнером, столь же прекрасной, какой была Фелуриан.

Но как это могло быть?

Я слышал твой вопрос.

Как могла смертная женщина сравниться с Фелуриан?

Это легче понять, если вы думаете об этом с точки зрения музыки.

Некоторый человек наслаждается симфонией.

Остальное время он считает, что джига больше подходит ему по вкусу.

Тоже самое верно в отношении любовных игр.

Один тип подходит для глубоких подушек на сумеречной лесной поляне.

Другой естественно подходит к объятьям в простынях на узкой кровати наверху таверны.

Каждая женщина как инструмент, ожидающая, что его извлекут, полюбят и тонко сыграют, чтобы, наконец, создать свою собственную истинную музыку.

Кто-то может обидеться такому взгляду на вещи, не понимая, как актер видит свою музыку.

Они могут подумать, что я унижаю достоинство женщин.

Они могут считать меня черствым или невоспитанным или грубым.

Но эти люди не понимают любовь, музыку или меня.

Мы провели несколько дней в Однопенсовике, где нам был устроен теплый прием.

У нас были свои номера и все наше питание бесплатно.

Меньше бандитов означало безопасные дороги и больше клиентов и Пенни знала, что наше присутствие в гостинице принесет больше пользы, чем толпа, для которой скрипка играет каждую ночь.

Мы с пользой проводили время, наслаждаясь горячей пищей и мягкими кроватями.

Всем нам требовалось время, чтобы поправиться.

Хеспи по прежнему лечила свою простреленную стрелой ногу, Дедан - свою сломанную руку.

Мои собственные незначительные травмы от борьбы с разбойниками сошли давным-давно на нет, но у меня были более новые, в основном состоящие из сильных царапин на спине.

Я преподавал Темпи основы игры на лютне, а он снова учил меня, как драться.

Мое обучение состояло из коротких, немногословных дискуссий о Летани и длинные, напряженные периоды практики Кетан.

Также я сочинял песню о моем опыте с Фелуриан.

Изначально я назвал ее "Сведущий в сумерках ", что, вы должны признать, было не очень хорошим названием.

К счастью, название не прижилось и сейчас большинство людей знают ее, как "Песня - полупесня".

Она не была моей лучшей работой, но ее легко было запомнить.

Клиенты в таверне казалось наслаждались ею и когда я услышал, как Лози насвистывает ее, разнося напитки, я понял, что она распостраняется, как пожар в угольном пласте.