Чем громче было тяжелое дыхание существа, чем ближе был его силуэт, тем осторожнее ступал князь. Не испытывая еще Разрыв-дар на живых тварях, он на всякий случай держал левую руку чуть вперед — авось касание хоть на миг остановит уродливую тварь.

Он приблизился вплотную и смог пощупать жесткую чешую на боку спящего сторожа. Вблизи, как давала ему «увидеть» Нечуй-трава, оно и вправду походило на огромную рыбу-кита вроде тех, о которых рассказывал Синдбад, — на их спинах моряки порой останавливались передохнуть и сварить обед, принимая их за острова.

Неожиданно существо пошевелилось и издало утробное ворчание, показавшееся Властимиру грохотом обвала. Очевидно, прикосновение Разрыв-дара пробудило его к жизни. Князь почувствовал, что огромное тело заколыхалось под пальцами — существо пыталось приподняться, чтобы осмотреться и выяснить, кто потревожил его.

Оставалось одно средство не попасться ему на глаза — если и у него были. И Властимир вскочил на лапу зверя, с нее оираясь по боку на его спину. По сложенной ступенями чешуе это было сделать очень легко, но приходилось медлить, ощупывая дорогу, чтобы не оступиться.

Дорогу ему преградил гребень, что рос, очевидно, вдоль хребта существа. Торопясь, Властимир ощупал стоящие, как копья, пластины, выискивая зазор.

Существо, очевидно, приняло князя за паразита, потому что вдруг огромная лапа приблизилась и стала яро чесать это место. Властимир понял ее приближение, но больше сделать ничего не успел — коготь сбросил его со спины. Упав на пол, князь непроизвольно разжал пальцы.

То, что он лишился Нечуй-травы, Властимир понял сразу — мир вокруг него исчез. Остался только мрак слепоты и сопение чудовища. Оно, видимо, заметило, что что-то слетело у него со спины, и теперь, проснувшись, ковыляло к гостю, чтобы рассмотреть его.

Смрадное дыхание напоминало порывы ветра. Приподняв-шись, Властимир лихорадочно шарил руками, отыскивая траву. Но та успела подвять и не издавала больше ни звона, ни запаха. Надеяться можно было только на свои руки.

Выбросив из головы существо, которое обнюхивало его с явным интересом, Властимир искал траву. Легкая, она отлетела довольно далеко, но отыскать ее мог лишь он.

Что-то сверкнуло неподалеку. Не сдержав радостного вскрика, Властимир ринулся туда, но радость его быстро померкла — подползшее существо наступило на стебельки, почти полностью прикрыв их уродливой лапой.

В ярости князь хватил кулаком по коротким кривым копям и попытался подсунуть левую руку под них. Разрыв-дар, наверное, причинил существу боль, потому что в этот самый миг оно отдернуло лапу, и Властимир завладел травой. Стебли были порядком размочалены, но все еще действовали.

Доверившись их указке и пользуясь тем, что существо отошло от стены, Властимир побежал в обход туши.

За спиной зверя было несколько дверей. Властимир наобум толкнул первую же. Ему опять пришлось навалиться всем весом — дверь заклинило от старости. Наблюдая со стороны, князь, может быть, и рассмеялся бы, но сейчас у него рубашка прилипла к спине от волнения — а ну как зверю надоест его разглядывать и он решит попробовать его на зуб? Пасти существа князь не мог видеть, но понимал, что оно его даже не распробует как следует.

Дверь наконец подалась, и Властимир вбежал, спотыкаясь, в еще один зал. С первого же беглого «взгляда» он понял, что попал в нужное место — ларец где-то здесь.

Выставив стебли Нечуй-травы вперед, князь осторожно пошел по залу, прислушиваясь к самому себе. Он должен был как-то почувствовать ларец.

И он услышал зов.

Его неудержимо потянуло вправо, прочь от двери. Повинуясь внутреннему голосу, князь пошел туда.

Под ногами что-то мешало. Приходилось то и дело останавливаться и, шаря рукой, обходить препятствия. Здесь были свалены сундуки, горы мехов, пальцы нащупывали лики статуй и морды чудовищ, изваянных из золота. Порой попадалось оружие, части доспехов, утварь, свернутые ковры и лошадиная упряжь! Но впереди маячило то единственное, что ему было нужно среди всего великолепия.

И вдруг он догадался, что опять не один. Властимир замер, чуть пригнувшись и готовясь к прыжку. Не зная, кто его подстерегает, он мельком пожалел об оружии, через которое перешагивал только что как через помеху — глубокие раны на левой руке, оставленные кинжалом Морины, больше не кровоточили, но шевелить ею он боялся: мышцы плохо слушались, а выше локтя рука была как неживая. Давал ей силы лишь Разрыв-дар.

Морина стояла в проеме неприметного входа. Его трудно было обнаружить с близкого расстояния — две скалы почти сходились, загораживая его от факелов. Скалы почти налезали одна на другую, так что казалось, что девушка выступила прямо из стены.

Подняв факел над головой, она осторожно закрепила его в расщелине. Властимир тут же остановился и повернул голову в ее сторону. Морина замерла, боясь дышать. Она отлично видела огромный высокий зал с нависающими с потолка сталактитами, заваленный всем, чего пожелает душа. Князь остановился, не дойдя и до середины зала.

Грохот и стук камней привлек их внимание и отвлек друг от друга. То существо, которое Властимир обошел, чтобы проникнуть сюда, теперь трудилось над слишком узким для него входом. Лежа на полу, оно по очереди совало в отверстие двери лапы, стараясь когтями расширить ход. Его мощные рывки скоро сделали дело — несколько камней подались и упали, откатившись. Существо немедленно сунуло нос внутрь и удовлетворенно засопело.

Горячий вал его дыхания толкнул Властимира сзади, и князь поспешил прочь, забывая про незнакомца, которого успел почувствовать минуту назад. Существо краем глаза увидело его и стало расширять дыру с удвоенной яростью. Камни летели в разные стороны, чудище пыхтело, хрипело, ревело. Все звуки слились в единый шум, от которого можно было оглохнуть. Властимир торопливо пробирался сквозь завалы рухляди, с трудом придерживаясь нужного направления.

Существо вползло в пещеру более чем наполовину. Его удерживали только набросанные им же самим камни, и оно приостановилось, чтобы раскидать их и расчистить себе дорогу. Его горящие глаза, в которых отражался свет факела Морины и блики золота, неотступно следили за человеком.

Небрежно отшвырнув последний камень, существо с трудом протиснулось в пещеру и огляделось. Оно сразу заметило своего обидчика. Взревев так, что у князя заложило уши, чудище ринулось догонять его.

Властимир поспешил прочь не разбирая дороги, но без глаз удрать оказалось трудно. Здесь и зрячий не смог бы уйти. То и дело вынужденный останавливаться и сворачивать с дороги, князь все же несколько раз увернулся от челюстей, что щелкали у самого затылка. Существу мешали быть проворными те же самые сундуки и горы рухляди.

Морина не двигалась с места. Человек споткнулся раз, другой… Чудовище, имей оно разум, могло бы дотянуться до него лапой, но вместо отчаянного рывка оно вдруг вскинуло голову, стараясь поразить человека сверху. Пока существо поднималось, князь успел сделать шаг в сторону, и удар тяжелой головы попал по сундуку. Тот треснул, разваливаясь на части. Золотые слитки хлынули дождем, но зверю было не до них — оно мотало головой и ревело от ярости и боли.

Неудача распалила чудовище, и оно опять бросилось в погоню. Огромное тело перелетало через преграды, больше не тратя времени на атаки. Слабый человек должен был сдаться раньше, чем усталость свалит преследователя.

Властимир все еще прислушивался к внутреннему зову в себе, он знал, что нужный ларец уже близко — до него было не больше десяти саженей, но существо было гораздо ближе. Затаившись, князь выбрал миг, когда оно занялось разгребанием завалов, и бросился бежать к ларцу.

Подземный сторож заметил бегущего человека. Властимир услышал за своей спиной утробный рев и грохот погони, но не успел спрятаться — огромная лапа сбила его с ног. Князь упал на груду доспехов. Падение оглушило его, и он смог лишь дернуться, когда, закрывая собой своды пещеры, над ним нависла огромная туша, из распахнутой пасти которой несло вонью. Властимир не видел своего врага, но знал, что на сей раз ему не спастись.