Гусляр перестал смеяться и крикнул:

— Ловите меня!

Звери ринулись на него, выпуская решетку из лап, но золотистый конь взмыл в поднебесье, а упавшая воротина придавила одному из каменных сторожей лапу.

Пока ушибленный зверь ревел и мотал головой, второй каменный страж попытался ухватить зубами дерзкого гусляра, но славяне не стали его ждать и направили своих коней вниз.

Тумана по эту сторону ворот не было, и пришельцы издалека увидели почти отвесные стены, со всех сторон закрывающие долину. Остатки отряда черных всадников мчались по долине, оторвавшись от преследователей, — они уже были на середине извилистой дороги, выложенной розовыми и золотистыми плитами. Дорога вела к высоченному замку-башне, что возносился вверх угольно-черной пикой в сердце долины. Вершина его терялась в облаках.

Люди решили осмотреться.

Черная башня возвышалась на скалистом основании и казалась продолжением скалы. Крутые ступени вели к воротам, которые с треском захлопнулись перед самым носом преследователей.

Буян почесал в затылке:

— Как же мы попадем туда?

— Тебе так нужно это? — окликнули его.

— А то нет! Не признали, что ль?.. То ж хоромы самого Кощея Бессмертного! Я, как башню эту узрел черную, так и вспомнил, где мы. Да и Алконост не могла ошибиться и доставить нас к другому острову. Мне Яга-воительница рассказывала, как выглядит Кощеев дом… А ну-ка, княже, — обратился он к Властимиру, — прислушайся, не затаился ли кто за дверьми?

Князь готовно склонил голову набок.

— Нет никого, — объявил он. — То ли вправду пусто внутри, то ли кто отводит меня.

— А раз так, нас не ждут здесь и ворот не откроют! — воинственно молвил гусляр и огляделся. — Надобно иной вход искать. Где мы его отыщем — то мне неведомо, а только попасть к Кощею нам придется!

Он решительно развернул коня, готовясь отъехать и издалека окинуть взглядом башню, как вдруг все сразу услыхали тихое шипение. Они оглянулись на двери — как прежде, плотно запертые, они возвышались над людьми двуми черными исполинами. Незнакомые буквицы и знаки посверкивали на них, словно камни-самоцветы, а из-под притолоки сочился голубоватый дымок. Вдохнув его, лошади закашлялись и, чуть пошатываясь, отпрянули.

— Вот они, козни Кощеевы! — вскрикнул Буян. — Все назад, коли жизнь дорога!

Но и без его слов всадники поспешили убраться со ступеней обратно на дорогу. Только последний из них сошел с крыльца, откуда-то послышался ехидный сухой смешок:

— Ага, испугались, неразумные!

Словно солнце вспыхнуло перед очами людей — кровавое зарево ослепило им глаза. Взвизгнули, не слушаясь, лошади; люди закрыли лица руками. Золотой сверкающий сноп огня встал перед дверями. Словно языки разметавшегося под ветром костра брызнули во все стороны искры. Огонь пропал. У дверей стоял, опираясь на посох, высокий статный старик с сухим, темным от времени лицом. Длинный плащ скрывал его фигуру, из-под полы выглядывали голенища высоких узких сапог и пластины черного металла, нашитые на рубаху плотно, как чешуя. Золотой амулет висел на груди, пальцы сухой руки были унизаны перстнями. Морщинистый лысый лоб перетягивал золотой обруч, на котором сиял символ солнца. Жидкая седая борода спускалась почти до самого амулета. Глубокие глаза, посверкивающие, как вода в омуте, по очереди обежали всех людей, и каждый, на кого падал тяжелый взор, спешивался, оставляя коня. Неохотно Мечислав преклонил колено. Помедлив, его примеру последовали Синдбад и Гаральд. Только незрячий Властимир и Буян не спешили кланяться.

— Так-то лучше, — рассмеялся хозяин замка, глядя на три склоненные головы, —А вы двое что? Вам особо приказывать?

Властимир так и остался сидеть в седле, только крепче сжал коленями бока Облака. Кощей обратил на него тяжелый взор, и старый конь зашатался и упал на колени, едва не заваливаясь набок.

Князь всадил ему в бока шпоры и вытащил плеть.

— Что с тобой! — прошипел он, натягивая повод, — Али ты забылся, али дряхл стал? Коли так, то по возвращении распрощаемся с тобой!

Облак всхрапнул и рванулся, выпрямляясь. Избегая взгляда Кощея, он попятился, ссаживаясь на задние ноги и задирая голову.

— Вот так и стой! — похвалил Властимир. — Невесть перед кем на колени падать — не дело для княжеского коня!

Кощей, казалось, был изумлен увиденным. Он посмотрел на Буяна.

— Кто такие вы? Из каких земель?

Гусляр прошел меж склонившихся друзей, походя касаясь их плеч и побуждая встать. Остановившись у подножия крыльца, он снизу вверх глянул на Кощея.

— Приехали мы из земель дальних, из стран далеких, северных, — напевно заговорил он. — Путь наш был неблизок и нелегок — одолели мы три моря, три моря да Океан. Прошли страны чужие, дальние, на пути кого только не видели. А пустились мы в путь не за славою, не со скуки ради свой кров покинули — ищем мы Кощеевы земли, заветный остров Буян. Указали нам на этот островок, вот мы к тебе и прибыли. Не подскажешь ли, не ты ли и есть сам Кощей, прозываемый в народе Бессмертным?

От слов Буяна с остальных словно спало оцепенение. Они встали и подошли ближе.

Кощей от слов гостя словно окаменел.

— А кто вы такие, чтоб вас мне привечать на моем острове? — сердито молвил он. — Вы явились незвано-непрошено, самовольно ко мне ворвались, да еще и чего-то требуете!

— Ага! — воскликнул Буян, — Так ты и есть сам Кощей! Вот тебя-то нам и надобно! Уж не обессудь, хозяин ласковый, за нуждой мы к тебе!

С этими словами гусляр сорвал с головы шапку и поклонился Кощею в пояс.

Это поразило прежде всего самого Кощея, который даже отступил на шаг, не веря глазам. А Буян, выпрямившись, как ни в чем не бывало молвил:

— Будь надежей, хозяин ласковый! Награди за дорогу дальнюю!

— Кто вы такие и зачем явились, что мне вас еще награждать надобно? — сердито перебил его Кощей. Ему не нравилось, что его величают ласковым — не иначе как они что-то задумали и надо за ними проследить!

— Не дело хозяину гостей на пороге держать, — строго отмолвил Буян, — да о деле раньше срока выспрашивать! Мы дорогу проделали нелегкую, да еще на нас налетели твои молодцы, хотя мы их не трогали.

Поймав взгляд. Кощея и угадав! его возмущение, Гаральд дернул Буяна за рукав:

— Ты точно сумасшедший! Он же чародей — нас пальцем прихлопнет! С ним так нельзя. Вот когда к Мерлину однажды…

— Чародей, говоришь? — сверкнул в его сторону глазом Буян. — А я-то думал, что он сам сатана!

Рыцарь уловил насмешку и прикусил язык.

Стряхнув с себя его руку, гусляр вышел на самое крыльцо чуть ли не перед глаза Кощеевы, коротко поясно поклонился ему и заговорил, делая знак остальным приблизиться.

Не облако в лес хоронится, не стонут кусты прибрежные — пустились три добра молодца дорогой непрямоезжею.

Пустились не за наградою, искали они не милости — долг чести исполнить надо им да трудность дороги вынести.

Их дома, леса и пажити, покинуты, дожидаются. Все то, что трудами нажито, о чем вдали души маются.

— Приехали мы к тебе из земель славянских, из северного княжества Сварогова. Ты, сказывали мне, когда-то живал там и с богами родство и дружбу водил, так и народ наш должен знать. Имя мне — Буян сын Вадимович, гусляр я из Новгорода, уж который год за разум и умение служу я богам светлым, с самим Стрибогом-Сварожичем разговаривал, с Семарглом-гонцом[38] дела имел, Перуна-кузнеца знавал не только по имени. Волхв я… А приехал сюда не в учение и не для сражения — есть у меня друг первый, побратим мой от сражений прошлых, князь древнего славного города Резани…

— Что? — вдруг ахнул Кощей. — Из самой Резани человек здесь?

— Верно то, — осторожно ответил Буян и кивнул Мечиславу, чтоб помог он сойти с коня Властимиру — Князь из самой Резани… Видать, и ты о граде сем понаслышан немного? А раз так, выслушай и еще одну повесть — как пожгли Резань тому назад несколько месяцев орды степных волков-псоглавцев, живого места не оставили, самого князя в полон взяли да очи ему выкололи. Помогли ему боги светлые от врага спастись да нам встретиться, и поклялся я, что верну ему зрение. Нам наверное поведано, что на твоем острове есть источник с живой водой. Ты про Резань откуда-то знаешь-ведаешь, так в память об этом помоги — поделись водицею! А уж мы тебя за дело такое отблагодарить сумеем!