— И господа в лазоревых мундирах сломя голову бросятся выполнять его просьбу?

— Послушайте, — с неожиданной горячностью начал англичанин, — зачем вам вообще оставаться в этой стране? Вы талантливый изобретатель, вас везде примут с распростертыми объятиями. Одно слово и вы с вашими близкими сможете перебраться в Лондон или любой другой город Британии! У вас будет все, свой дом, счет в банке, мастерские с квалифицированными рабочими, которые смогут воплотить в жизнь самые невероятные идеи!

— Сладко поете, — поморщился Дмитрий, борясь с желанием воткнуть назойливому собеседнику вилку в глаз.

— О, поверьте мне, я сейчас не описал и десятой доли тех возможностей, которые появятся в случае вашего согласия!

— Водки будете? — прервал поток красноречия подпоручик.

— Что? О, ноу, я не пью так рано!

— Тогда пошел вон!

— Мы еще увидимся, господин Будищев.

— Вали, я сказал!

Домой Дмитрий вернулся не то чтобы изрядно навеселе, но настроение явно улучшилось, хотелось, правда, набить кому-нибудь морду, но как-то никто не заслужил. Извозчик довез быстро, швейцар вытянувшись ждал у двери, и даже никто из соседей не встретился на лестнице.

— Какая досада! — вздохнул подпоручик, открывая дверь.

— Вот и вы, барин, — обрадовалась ему Домна, — давайте вашу шинельку.

— А вот и я, — согласно кивнул моряк, скидывая форменное пальто. — Семка-то спит?

— Нет, что вы, он с гостем.

— С каким еще на хрен гостем?

— Ой, как от вас разит, Дмитрий Николаевич!

— Но-но-но! Ты мне не жена…

— И, слава богу!

— А вот это, Домна Ивановна, было обидно.

— Идите уж, барин. Господин Лиховцев вас давно дожидается.

— Леха, вот хорошо, что ты приехал! — с радостным воплем ворвался в гостиную Дмитрий.

— Здравствуй, Дмитрий, — сдержано улыбнулся тот, с трудом поднимаясь навстречу.

Приятели крепко обнялись, похлопав друг друга по спине, после чего гость вернулся на диван, а только что пришедший хозяин устроился на подлокотнике кресла.

— Какими судьбами? — спросил он приятеля.

— Сестру приехал навестить, ну и тебя заодно. А тут такое…

— Выпить хочешь?

— Нет, — покачал головой Алексей, — лучше расскажи мне что случилось? А то, судя по рассказам Семена, все просто ужасно.

— Тебе спать не пора? — повернулся к воспитаннику Будищев.

— Уже иду, — насупившись, ответил тот, зная по опыту, что с подвыпившим наставником спорить бесполезно. — Покойной ночи.

Добрых снов, — кивнул ему Лиховцев, а Дмитрий махнул рукой, мол, вали.

Мальчишка, не говоря более ни слова вышел вон, но и вместо того чтобы направиться к отведенной ему комнате, остался у двери, жадно прислушиваясь к разговору взрослых.

— На самом деле все еще хуже, — мрачно заявил начавший трезветь подпоручик. — Я думал у нас менты беспредел творят, но это просто какой-то полярный лис!

— Неужели все так плохо? Судя по рассказу Семена обвинение какое-то смехотворное…

— А вот мне совсем не до смеха! — яростно оборвал его бывший сослуживец. — И что самое главное, обложили, так что не знаю, куда и сунуться. Адвокаты ничего добиться не могут. В полиции молчат как рыбы об лед!

— Не знал, что у тебя такие знакомства! — округлил глаза Алексей.

— Какие там, на хрен, знакомства! Хотя неделю назад, был вхож… Слушай, братан, давай все-таки выпьем?

— Нет, друг мой. Да и тебе не советую. Но неужели ничего нельзя сделать?

— Можно, блин! Только что один хрен с балалайкой предложил, чтоб его…

— Что именно? — изумился приятель.

— Ничего, — помрачнел Дмитрий. — Знаешь, ты прав, мне уже хватит, да и ты с дороги. Короче, я спать!

— Но…

— Завтра поговорим!

— Хорошо, как скажешь. Только мне думается, я знаю, что можно сделать в такой ситуации.

— Да неужели? — криво усмехнулся Будищев.

— Да. Тебе следует обратиться напрямую к государю.

— Чего?!

— А что тебя смущает? Ты георгиевский кавалер, герой войны и последнего похода. Изобретатель, член королевского общества… он тебя знает, в конце концов!

— А что не к Папе Римскому?

— Конечно, пить и злиться на весь мир проще…

— Полегче, Леха! — бешено сверкнул глазами Дмитрий, но в последний момент сдержался и, отвернувшись, буркнул, — я спать.

— Покойной ночи, — растеряно отозвался Лиховцев.

— И тебя тем же концом, по тому же месту!

Добравшись до кабинета, Будищев мрачно осмотрел обстановку, заваленный бумагами стол, бальную форму, выглядывавшую из приоткрытого шкафа. Хотел было пойти отругать Домну за бардак, но потом вспомнил, что сам запретил ей убираться в его отсутствие и присел, на стоящую у стены оттоманку.

— Твою ж мать! — вздохнул он, ни к кому конкретно не обращаясь.

События дня одно за другим пролетали перед его мысленным взором в причудливом калейдоскопе, то ярко вспыхивая, то постепенно затухая. Придворные заговорщики, англичане, только что приехавший Лиховцев кружились вокруг него. «Кстати, я ведь обещал присматривать за Лешкиной сестрой», — с запоздалым раскаянием подумал Дмитрий, но так и не смог вспомнить ее имени. С этой мыслью он и заснул.

[1] Ангулем — провинция во Франции, где находится город Коньяк, давший название напитку.

[2]В 70х годах XIX столетия множество виноградников в Европе и в особенности во Франции были уничтожены завезенным из Америки вредителем филлоксерой, отчего вина и коньяки производимые в этих регионах сильно подорожали.

Утро не принесло Будищеву ни новых мыслей, ни успокоения от старых, но все же он выполнил привычный ритуал. Гимнастика, прохладный душ из не успевшего остыть за ночь титана, затем бритье и поданный Домной завтрак.

Ели молча, и даже обычно непоседливый Семка вел себя до того примерно, что привлек внимание наставника.

— Ты часом не приболел?

— Не, — помотал вихрастой головой мальчишка.

— А у меня вот что-то башка гудит.

— Бывает, — скромно улыбнулся свежий до омерзения Лиховцев, намазывая на хлеб масло.

— Как сестра-то? — повернулся к нему Дмитрий.

— Да я ее еще не видел, — немного смутился приятель. — Приехал на твою старую квартиру, а тебя там нет, благо хоть новый адрес смог выяснить. Ну а тут узнал все подробности и вовсе стало не до того…

— Молодец! — не без сарказма в голосе отозвался хозяин дома, берясь за чай.

— В самом деле, неловко получилось, — смутился Алексей, — но я сегодня же наведаюсь в ее пансион.

— Вот и хорошо, — кивнул Будищев. — Потом расскажешь, а у меня тут кое-какие дела.

— Ты все же подумай о моем предложении.

— Всенепременно. Тебя, кстати, подвезти?

— У тебя появился свой выезд?

— Не у меня, — усмехнулся подпоручик. — Есть посерьезнее люди.

— И кто же это?

— Шматов, кто же еще.

— Федя?!

— Он самый. Ну, а что ты хотел? Человек в первую гильдию метит! Пока правда плохо получается, но ведь старается.

— Чудны дела твои, господи! — покачал головой Лиховцев. — Но как ты вызовешь этот экипаж?

— Так в его доме каретного сарая с конюшней нет, вот он и снимает уголок здесь неподалеку. Сейчас скажу дворнику, чтобы он своего сына послал за ним.

— Я могу сбегать, — подал голос, молчавший до сих пор Семен.

— Не, — мотнул головой Дмитрий, — ты еще толком не оправился. Так что лучше, посиди дома. В крайнем случае, мы с Лехой слегка прогуляемся.

— И то верно, — согласился приятель, — я бы с удовольствием немного прошелся.

— Вот и порешали, — подытожил Будищев. — Что, все поели? Тогда по коням!

В Петербурге хватало бывших барских домов, имевших многочисленные службы, в том числе и для выездов. Правда, многие из потомков их бывших обитателей теперь не могли позволить себе разъезжать по столичным проспектам на собственной четверке рысаков и теперь их некогда величественные конюшни пустовали. В одной из таких и держал доставшийся ему по случаю экипаж с лошадкой будущий миллионщик Федор Лукич Шматов. Услышав, что старым боевым товарищам понадобилась его помощь, Федя мгновенно запряг Буцефала в настоящую закрытую карету, выделки фабрики «Неллис и Фрезе».