— Лжец! Старый глупец, что тебе может быть известно?

— Это не ложь, Агонис! Сколько времени ты обманывал этого мальчика, этого юного принца, который теперь лежит здесь, обессиленный? Сколько времени ты лгал ему, обещая, что поможешь ему спасти этот мир?! Но на самом деле ты готов без жалости отдать этот мир на растерзание Тоту-Вексрагу, ты готов отдать ему даже пять Священных Кристаллов, лишь бы только он подарил тебе свою дочь Имагенту!

— Старик, ты сам не знаешь, о чем говоришь! Когда мои братья и сестры пошли войной друг на друга, разве я не был единственным, кто отказался от этой войны? Глупый, полоумный унанг, разве ты не в силах понять, что я — божество милосердия и сострадания?

Земля уже сотрясалась беспрерывно. Обломки сыпались один за другим с потолка пещеры, стены были испещрены трещинами, становившимися все шире и шире. И вновь Симонид без сил, задыхаясь, опустился на каменный пол. Старик был при смерти, но все же храбро дал отповедь Агонису.

— Милосердия? Сострадания? Ты говоришь о милосердии и сострадании и при этом готов отдать это дитя на съедение Пламени?

— Эта девчонка должна погибнуть, чтобы в живых остались миллионы! Что она собой представляет, как не вместилище для находящегося внутри нее кристалла?

— Это неправда, Золотой! Все это неправда!

На этот раз к Агонису воззвал не Симонид. Голос был женский, но говорила не Ката. За голосом последовали клубы оранжевого дыма, появившегося посреди сотрясающейся пещеры. Пригвожденный к полу Джем, сжимая кристалл, слушал в страхе и изумлении страстный разговор Симонида и Агониса, а теперь, в еще большем изумлении, он смотрел на то, как сквозь развеивающийся дым проступают до боли знакомые силуэты.

Первым был Малявка. Вторым — Джафир. А третьей — принцесса Дона Бела, сжимавшая в руке старую медную лампу. А еще появился Радуга. Он пребывал в своем реальном собачьем обличье и тут же, злобно лая, бросился к золотому богу.

Голос принцессы зазвучал вновь — торжественный, царственный. Как получилось, что она снова обрела дар речи, Джем понять не мог, но вскоре догадался. Лоб принцессы обвивала серебристая лента, она сверкала и пульсировала с каждым словом, произносимым Дона Белой. Губы принцессы при этом были сомкнуты. Пусть Дона Бела пока не была единой, но она стояла на самом пороге того волшебства, которое должно было воссоединить ее. Ее судьба вот-вот могла свершиться.

Она продолжала:

— О, Золотой, я говорю тебе: эта девушка не должна умереть. Верно, внутри нее скрыта великая тайна, но не та, которую ты ищешь. Погубишь ее — и кристалл никогда не будет найден!

Взгляд Агониса метался от вырывающейся из его объятий Каты к той девушке, которая была как две капли воды схожа с принцессой Бела Доной. Он размахнулся ногой и оттолкнул от себя Радугу.

— Это все уловки! — злобно крикнул он. — Злобные уловки! Симонид, это ты наколдовал!

— Поверь девушке, Агонис, — прохрипел старик. — Поверь ей, ибо она говорит правду!

— Ложь! Подлый обман! Умри, Мерцающая Принцесса!

Произнеся эти слова, бог небес не стал бы более медлить, но в это самое мгновение, когда Ката неминуемо должна была сгореть, Джема вдруг озарило. Он сорвал с груди кристалл, обжигавший его кожу.

— Ката... кристалл! Только он спасет нас!

И он бросил возлюбленной зеленый камень.

Агонис швырнул Кату в пламя. Но она успела протянуть руку и поймать кристалл. Ослепительные зеленые лучи хлынули между ее пальцев, и она вдруг снова оказалась на полу пещеры. Ее глаза метали молнии, пряди ее длинных черных волосы откинулись за спину и разметались. Она шагнула к Агонису, подняв руку со светящимся кристаллом.

Бог попятился.

— Это... это воплощение моей сестры... Виана! Что ты делаешь! Виана! Разве ты не узнаешь меня?!

— Ты обезумел, Агонис! Ты переполнен злобой. Ты не сможешь победить!

В это время наконец сумел подняться с пола Раджал. Могущество Вианы придало ему сил. Сжав в руке свой, лиловый кристалл, он отважно шагнул к Агонису.

— Корос! И ты тоже! Брат, как ты можешь?.. Как ты?..

Зеленые и лиловые лучи залили своим светом золотого бога.

Он рухнул на пол и превратился в облачко дыма. Казалось, лучи уничтожают его, но на самом деле он собирался с силами для исчезновения, что ему уже не раз удавалось. В последнее мгновение он выкрикнул:

— Глупцы! Вам не одолеть меня! Я вернусь, слышите?! Я еще вернусь! Орокон будет моим!!!

Он исчез. Только эхо его голоса еще долго звучало, а два кристалла все горели и горели.

Все, что случилось потом, произошло мгновенно. Радуга вдруг тревожно залаял. Все, кто был в тот миг в пещере, развернулись и ахнули. Пламя! Словно бы превратившись в живое существо, оно вытянуло огненное щупальце. Подобно горящей змее, оно заструилось по полу и безошибочно избрало свою цель. Язык пламени обхватил Джема. Он кричал, барахтался и извивался, но сопротивление было бесполезно. Ревущий столп Пламени тащил его к себе, словно полено.

Снова сотряслась земля — еще страшнее, чем прежде.

Ката рухнула на пол.

Дона Бела прокричала:

— Джинн! Скорее! Спаси его!

Малявка взвизгнул:

— Принцесса! Скажи: я желаю!

— Бесполезно! — воскликнул Джафир. — Многие ЖЕЛАНИЯ я в силах исполнить, но против такой могущественной стихии я беспомощен!

— Он погиб! — вскричала Ката. Пыль и осколки камней сыпались дождем, но Ката забыла обо всем — о ревущем злобном пламени, о трясущейся земле. — Он погиб! Какая теперь разница?!

В это мгновение Ката сама была готова умереть. Пройти через столько бед, преодолев такое расстояние, — и все для того, чтобы потерять Джема теперь, когда, казалось, они смогут навсегда остаться вместе! Это было невыносимо! Какое ей теперь дело было до всего света? Так или иначе, мир был обречен — без Джема!

Да, она бы с радостью умерла!

Ката, шатаясь, поднялась с пола. Слезы застилали ее глаза, слепили ее. Она, ничего не видя перед собой, побрела к Пламени.

И тут вдруг вновь залаял Радуга и бросился к Кате.

Она запнулась и упала.

Вот тогда-то все и произошло.

— Поглядите! — вскрикнул Малявка, первым разглядевший Джема, извивающегося внутри столпа Пламени.

Джем размахивал руками, будто бился о стены.

Он что-то дерзко кричал.

— Я ничего не понимаю! — прокричал Раджал. — Что происходит?

Джафир сгорбился, закрыл руками лицо.

— Колдовство... ужасное колдовство! Нам нужно скорее бежать отсюда, покуда Пламя нас всех не пожрало! Принцесса, ПОЖЕЛАЙ, чтобы мы все перенеслись отсюда в другое место. Ну, ПОЖЕЛАЙ же, девочка, ПОЖЕЛАЙ!!!

— Нет! — вскричал Симонид. — Принц борется за жизнь... но есть один способ... один способ...

Раджал бросился к старику. Когда он обнял измученного мудреца, лиловый кристалл озарил седую голову Симонида.

— Старик... скажи, что за способ?

Симонид из последних сил приподнялся и хрипло зашептал:

— Пламя уничтожит его... уничтожит, чтобы никто не узнал его тайну! В пророчестве говорится... что кристалл будет явлен... когда перед Пламенем предстанет мерцающая девушка... Глупцы поверили в то... что кристалл... это девушка! Но мои имамы... мои имамы... не ошибались... Они были правы! Кристалл... кристалл... это само Пламя! Это само Священное Пламя!

Мысли бешено метались у Раджала в мозгу. Он плохо понимал, о чем пытался сказать Симонид. Что же делать?! В отчаянии он был готов вытрясти из Симонида ответ на этот вопрос, но как только старик произнес слова «Священное Пламя», с потолка сорвался тяжелый камень и упал прямо на голову мудрого старца.

Раджал, забрызганный кровью, отпрянул.

А Джем все это время вертелся в бешено ревущем столпе Пламени, а земля сотрясалась все более и более жестоко. И вдруг прозвучал оглушительный взрыв, и потолок пещеры сорвало. Джем скрылся из виду, подхваченный вырвавшимся на волю огнем.

— Джем! — дико вскрикнула Ката.

— Принцесса! — завопил джинн. — Ну, скорее же, ПОЖЕЛАЙ!