— Не знаю, — покачала головой эльфийка, — но если хочешь, можем сжечь его.

— Да, — кивнул парень, — Вдруг нечисть какая… Выглядел он жутко.

Вздохнув, девушка пошла собирать растопку. Для погребального костра ее потребуется ой как много, но ей и самой было жутко рядом с этой крысой. Никто не гарантировал, что мертвяк не поднимется на ноги и не вознамерится закончить начатое, а огонь отлично изгоняет магию смерти.

— Это… дроу! — воскликнул вдруг Уголек, и это заставило девушку кинуть хворост и опрометью подбежать у телу.

И правда, куда делась огромная антропоморфная крыса? Вместо нее на животе распластался обнаженный темный эльф. Длинные борозды от магических когтей на спине не оставляли никаких сомнений в том, что это и есть та самая крыса. Белые волосы свалялись в один большой колтун. Лицо покрывали уродливые волдыри, портившие изящные черты. Под телом маслянисто поблескивала лужа натекшей крови. Сев на колени, парень сорвал с шеи убитого цепь с потемневшим от времени амулетом, изображающим стилизованные глаз, кинжал и паука.

— Наверное, герб его дома, — пробормотал полуэльф, отшвырнув железку в сторону. — Что он делает так далеко от их городов?

— Наверное, он был болен, — заключила друидка, разглядывая волдыри на лице мертвяка. — Может, это делало его таким агрессивным…

— У него была совсем другая голова… И мех… И хвост… — пробормотал парень, почесав в затылке.

— Может он друид как я? — предположила девушка.

“Нет, вряд ли”, - тут же подумала она. — “Друиды превращаются в зверей, тут же было нечто другое”.

— Ну… Может быть, — отозвался Уголек. — Все равно сожжем его. У меня от него, даже от мертвого, мурашки по телу.

Почти всю ночь они собирали растопку, а затем сооружали достаточно большой погребальный костер, на который водрузили мертвого эльфа. Когда огонь вскарабкался по грибным сучьям, превращая сооружение в огромный факел, и зашипела, сгорая, мертвая плоть, они сидели в круге яркого света, обдумывая произошедшее. Кто бы это эльф и откуда и что за проклятие постигло его, превратив в это чудовище? Отчего-то Ксаршей чувствовала, что эту загадку им еще предстоит разгадать.

Им было трудно уснуть после произошедшего. Даже обычно безмятежный Уголек ворочался в спальнике и подолгу смотрел в темноту над собой. Ксаршей не знала, о чем он так крепко задумался, но сама с ужасом представляла, какие еще кошмары таит в себе Подземье и справятся ли они с ними в следующий раз. Им повезло, что тварь была больна и лезла на рожон, но если бы она сохраняла хладнокровие… Ей достаточно было наносить стремительный удар за ударом и тут же отходить, избегая когтей. От этих мыслей по коже бегали мурашки. Как же близко они были к смерти!

Наконец они сдались, отказались от попыток заснуть и начали сворачивать лагерь, а затем побрели вдоль гряды в поисках прохода. Следы Талнисс вновь исчезли. Парень предположил, что она воспользовалась магией.

— А нам придется ногами, — недовольно пробормотал он. — Вот догоню ее, уши оторву.

Ксаршей улыбнулась. Она была уверена, что максимум, что сделает Уголек, нагнав сестру — заобнимает до бессознательности.

Вскоре они наткнулись на теснину между скал, настолько узкую, что идти по ней было трудно. По пути встречались старые нити паутины, Уголек безжалостно их разрубал. Если этим путем и пользовались когда-то, то это было давно. Выйдя из теснины, они увидели долину между скал, кое-где окутанную старыми ловчими сетями. В потускневших коконах проглядывались голые кости.

— Когда-то здесь было гнездо пауков, — сказал полуэльф, рассматривая череп, свисающий на нити. — Но они покинули это место. Скорей всего, стало нечем питаться.

— Мне отчего-то не по себе, Уголек, — призналась Ксаршей. — Эта дорога… Есть в ней что-то зловещее, и чем дальше, тем сильнее я это ощущаю.

— Это потому что она брошена, и мы не знаем почему, — парень успокаивающе улыбнулся. — Не бойтесь, это всего лишь старое кладбище.

— Есть кладбища, на которых мертвецы имеют свойство оживать, — пробормотала девушка. — И да, не зная причины очень тяжело успокоиться. Что нас ждет впереди? Дыра в преисподнюю? Логово дракона?

Ее плечи непроизвольно задрожали, и Келафейн положил на них ладони, поглаживая словно согревая.

— Нет, не бойтесь. Неизвестность пугает сильнее всего, я это понимаю. Но разве мы можем повернуть назад, пройдя такой путь?

Она кивнула, приказывая себе успокоиться. Гибель медведя, его боль, похожая на вспышку молнии в голове, все еще проносились перед глазами. Если это место способно смешать с землей самую сильную ее часть, что же оно сделает со слабой?

— Не бойтесь, — чуть тише добавил Уголек. — Я же сказал, что буду защищать.

Странно, но эти наивные слова действительно успокоили ее. Ощущение, что в этой гнетущей темноте она была не одна, согрело. Эльфийка слегка улыбнулась.

— Спасибо, Уголек.

Они двинулись дальше по тропе, которая все расширялась и расширялась, пока, наконец, скалы не отступили окончательно. Через некоторое время Ксаршей заметила, как хмурится Уголек, наклоняясь к земле, и ей снова стало тревожно.

— Что-то не так? — спросила она.

— Следы, — откликнулся полуэльф, перетирая пальцами комок сухой земли. — Относительно свежие… и совершенно мне незнакомые.

Ксаршей присела рядом:

— Похожи на человеческие?

Парень отрицательно повертел головой и стряхнул с рук осевшую пыль. Друидка затревожилась еще сильней. Дальше они двигались почти крадучись, прячась за каждым камнем и грибным кустом, словно лесные зайцы.

Через несколько часов такой игры в прятки, Уголек жестом приказал девушке спрятаться за валуном и сам припал к земле неподалеку.

— Что случилось? — тихо спросила эльфийка.

— Прислушайтесь, — шепнул парень.

Девушка навострила уши, и до нее донесся отголосок чьей-то речи. Незнакомый гортанный язык, злые окрики, отражающиеся от стен, и нарастающий топот множества ног. Он становился все громче и громче, и вот уже отчетливо слышно было, что где-то неподалеку идет целая толпа людей, звякая металлом. Щелчки кнутов, стоны боли и рычащие злые крики. Не выдержав, Ксаршей выглянула из-за камня. Долину пересекала колонна скованных цепью существ. Грязные, окровавленные и тощие, они волочили за собой тяжелые кандалы и несколько то ли бесчувственны, то ли мертвых тел, а конвоировали их… Таких созданий Ксаршей никогда не видела. Многолапое покрытое броне туловище, заканчивающееся длинным хвостом с острым наконечником, а выше — человеческий торс в доспехах, голова в шлеме с изогнутым рогом. Огромные, как медведи, и даже казались больше из-за этих длинных ног насекомого. Бичи свистели в их руках, стегая нерасторопных рабов. Те жалобно кричали, спотыкались и почти бежали вперед, чтобы через несколько десятков футов снова обмякнуть, и тогда все повторялось по кругу. Сглотнув комок в горле, Ксаршей спряталась обратно за камень. Грудь Уголька вздымалась от частого дыхания.

— Ну дела, — шепнул он. — Ну, Талнисс… Вот так свинью подложила.

— Кто это? — спросила друидка.

— Это тлинкалли, люди-скорпионы, — объяснил Уголек. — Поверьте, лучше с ними не пересекаться.

— Они очень опасны?

— Очень. Говорят, они приносят кровавые жертвы своим богам и… — он запнулся. — Ну… их личинки предпочитают живую пищу…

К горлу эльфийки подкатила тошнота, и ей потребовалось усилие, чтобы загнать ее обратно.

— Так, значит, все эти несчастные?…

— Умрут, — кивнул полуэльф. — Кому-то повезет больше, их принесут в жертву.

Ксаршей выглянула из-за камня. В этой колонне было много дварфов и глубинных гномов, но были также и люди. Откуда они здесь? Ей стало мучительно жаль их. Вернувшись за камень, она увидела, что Уголек уже положил стрелу на тетиву, и удивленно приподняла брови.

— Это, может быть, не единственная колонна, и двигаться они могу не один день, — объяснил он, — так что нам остается только как-то проскочить мимо.