— Хорошо. Как скажете.

Руки дрожат, я дико волнуюсь. Знаю, что в данный момент владелец нашей клиники сидит вместе с женой. Не уверена, получится ли у меня справиться? Мамочки! А если что-то пойдёт не так?

Я выхожу из манипуляционной и почти бегу по коридору. Следом семенит старшая.

Постучав в дверь и получив разрешение войти, переступаю порог ВИП-палаты. У нас в клинике в целом хорошие условия. Везде кондиционеры, телевизоры, удобные кровати и новенький ремонт, а здесь вообще будто целая квартира. Несколько комнат, мягкие диваны, помимо душевой, в ванной стоит и джакузи.

— Добрый день, — обращаюсь к Мирону Юрьевичу и его жене, бледной худощавой женщине с короткой, мальчишечьей стрижкой. — Как себя чувствуете?

Получив болезненный толчок в ребро от Галины Николаевны, подхожу к пациентке и беру её руку. Вспоминаю, что меня просили не болтать лишнего.

— Всё хорошо, — неожиданно с улыбкой отзывается супруга владельца. — Простите, мне сказали не мочить руку, а я приняла душ, и катетер выскочил!

— Бывает. Сейчас быстренько заменим.

Она не морщится, когда я провожу необходимые манипуляции. Внимательно наблюдает. И Мирон Юрьевич в том числе. Несмотря на дрожащие руки и стоящую над душой Галину Николаевну, я справляюсь с первой попытки. Вены крупные, хорошие. Не приходится напрягаться.

— У вас очень лёгкая рука, — произносит женщина. — Вам говорили об этом?

— Вы первая.

— Спасибо, Вита, — кивает жена Мирона Юрьевича, прочитав моё имя на бейджике.

Я покидаю палату с улыбкой на губах. Старшая выходит следом и начинает отчитывать за то, что я не послушалась и завела разговор с пациенткой. Да ещё какой пациенткой! Оказывается, состоянием здоровья не стоит интересоваться, когда у женщины на сроке двенадцать недель ни с того ни с сего открылось кровотечение. Мне ничего не остаётся делать, кроме как кивать в знак согласия, словно китайский болванчик.

Когда возвращаюсь на рабочее место, приходится заново наводить порядок. Зачем? Просто так! Чтобы без дела не сидела.

Старшая уходит, мы с Катей остаёмся наедине и немного выдыхаем.

— Сильно ругалась? — спрашиваю у коллеги.

— Ой, да плевать! Я не обращаю на неё никакого внимания. Покричит и перестанет.

— Меня её визгливый голос до дрожи пугает!

— Наша старшая… не плохая. Это точно. Своеобразная просто. Я тут третий год работаю, знаю её как облупленную. Год назад в автомобильной аварии она потеряла любимого мужа. С тех пор без остановки психует. Возможно, со временем это пройдёт.

Мы заканчиваем работу ровно в срок.

Снимаем с себя халаты, прихорашиваемся у зеркала. Катя предлагает посидеть в кофейне, но я отказываюсь. И так часто задерживаюсь. Бабушка ничего не имеет против, она занята общественной деятельностью вместе с соседкой Ольгой. У них целый план по облагораживанию дома и посадке цветов на клумбах. И толку, что я прошу бабулю не напрягаться, дабы не спровоцировать очередной приступ? Впрочем, пусть лучше так, чем скучает и ждёт меня у окна.

Мы с Катей выходим на улицу, я беру её под руку. Спрашиваю, как там сосед, которого она закадрить хотела. Оказывается, он взял её номер, но так ни разу и не позвонил.

— Вита, — шипит подруга и толкает меня в бок. В то самое место, куда час назад целилась Галина Николаевна. — Кажется, это к тебе.

Я поднимаю взгляд и ощущаю, как сердце с силой ударяется о рёбра. Раз, другой, третий. Кажется, вот-вот выпрыгнет из груди!

На парковке, разговаривая с Мироном Юрьевичем, стоит Кирилл. В уже привычном деловом костюме и белоснежной рубашке. Привлекательный, высокий. За три дня, что мы не виделись, на его щеках сильно отросла щетина. И она невероятно ему идёт, делает брутальным. Я не хочу на него так ярко реагировать, но не контролирую себя. Внутренности сжимаются, пульс зашкаливает.

От волнения не знаю, куда себя деть. Пройти мимо? Глупо как-то… Подойти поздороваться? Но вдруг Кирилл не ко мне? Он общается с владельцем клиники! Я могу помешать им своим присутствием.

— Ладно, я на остановку убежала, — шепчет Катя, когда мы приближаемся к мужчинам.

— Не оставляй меня! А вдруг…

— Смелее, крошка. Он точно к тебе!

Я нервно сглатываю, замечая, как Мирон Юрьевич и Кирилл одновременно переводят взгляды в мою сторону. При этом о чём-то оживлённо разговаривать начинают! Мой начальник улыбается. Боже, что Самсонов ему сказал? Что-то плохое обо мне? Или смешное? Когда кажется, что хуже уже некуда, начинает улыбаться и сам Кирилл после слов Мирона Юрьевича.

— Так, мне пора, — произносит владелец клиники, когда я останавливаюсь за два метра от них. — Хорошего вечера, ребята!

Он смотрит на меня, затем на Кирилла. Загадочно так. От смущения не получается даже ответить нормально!

— Что. Ты. Ему. Сказал? — спрашиваю у Самсонова, едва мы остаёмся один на один, не считая проходящих мимо коллег, которые вовсю глазеют в нашу сторону.

— Ничего особенного, — отвечает серьёзно Кирилл. — Что жду супругу после смены.

— С ума сошёл?! — повышаю я голос. — А он что?

— Похвалил тебя. Сказал, что отлично справляешься.

— Ой, да прям… Обычно справляюсь…

Мне приятно, и даже очень. Щёки горят, а губы то и дело плывут в улыбке, но я, как могу, скрываю это. Самое главное, что Кирилл в очередной раз убеждается: он не зря столько лет оплачивает моё образование. Я правда стараюсь.

Подойдя к автомобилю, открываю дверь. Забираюсь на переднее сиденье, машу Любе из реанимации. Интересно, меня все успели увидеть в компании Самсонова?

Он садится на водительское место, тянется к заднему сиденью и спустя несколько секунд… опускает на мои колени букет. Из роз. Красивых, белоснежных. Их тут несчётное количество! Навскидку — не меньше сотни.

Я ошарашенно смотрю на букет, затем на Кирилла. Он при этом ведёт себя абсолютно спокойно, будто это банальность, обыденность. Заводит двигатель, плавно катит к воротам.

— Спасибо, — произношу, откашлявшись и прочистив горло. — Можно поинтересоваться: а что за приступ романтики?

— Решил поздравить с днём бракосочетания. Правда, по документам мы уже три дня как женаты.

— Ого, — качаю я головой. — Прости, но подарок для тебя я не готовила.

Кирилл улыбается краешками губ и увеличивает скорость, выезжая за территорию клиники.

А я наконец-то могу пошевелиться. Приподнимаю букет, нюхаю. Пахнет настолько чудесно, что голова начинает кружиться. Наверное, не следовало его принимать, это неправильно. И Серёжа… он убьёт меня. Не простит, не возьмёт на море, а потом обязательно убьёт. Даже если я пошла на этот брак ради важного дела.

— Эй, а едем-то мы куда? — спохватываюсь, когда замечаю, что автомобиль сворачивает в совершенно противоположную от дома сторону.

— Как куда? Отмечать.

Кирилл

— В ресторан не хочешь ты, в Макдональдс больше не хочу я. Поэтому поедем отмечать в клуб.

— Мои походы в ночной клуб ничем хорошим не заканчиваются. Забыл? — спрашивает, нахмурившись, Вита. — Могу напомнить.

— Не надо.

Крепче сжимаю руль и напрягаюсь всем телом.

До сих пор отчётливо помню всё, что происходило. Как она наркотиками закинулась, как танцевала с каким-то обдолбанным парнем. Тянулась к нему, обнимала, позволяла себя трогать. Затем с другим убежала. И угодила в такую задницу, что нарочно не придумаешь.

— У меня с тех пор фобия, — продолжает Вита. — Я ни разу за два года… Ни ногой. Бр-р.

— Этот клуб проверенный, — заверяю провинциалочку. — Он принадлежит моему хорошему другу. К тому же я буду с тобой — ничего не случится.

— Я предупредила. На всякий случай.

Вита отворачивается к окну, впивается ногтями в бежевую сумочку. Волнуется.

В городе затяжные пробки, мы долго добираемся к пункту назначения и с трудом находим свободное место на парковке.

Я первым выхожу на улицу и подаю руку Вите. Она спрыгивает на асфальт и испуганно оглядывается. В джинсовой юбке чуть выше колена и обтягивающей футболке. На ногах балетки, отчего Вита кажется совсем мелкой, даже до плеча моего не дотягивает.