– А я думаю, на чем я сижу? Эльфийский любовный роман? – Отто посмотрел на меня с ужасом.– Ты читаешь это?

– Да, и я никуда не пойду, пока не узнаю, чем все закончится.

– Ну-у-у?

– Я как раз остановилась на том месте, когда ее выдают замуж за нелюбимого, и она так страдает, так страдает!..

Отто быстро пробежал глазами по странице:

– «Из прекрасных глаз бежали слезы. «Любимый!» – вскричала Лалилель, прислоняясь к его мужественной груди»... Это у эльфа-то мужественная грудь? – Полугном пролистал еще пару страниц: – «Ах!» – при виде его мужского орудия бедняжка упала в обморок». Не думал, что у эльфов они такие страшные.

– Она невинная девушка,– попробовала я оправдать героиню.– Вот и упала в обморок от... от удивления!

– Ага! Они у эльфов еще и удивительные! Теперь понятно, почему они так плохо размножаются.

– Отдай книгу! – рявкнула я.

– Все-все. Вот тебе конец: « – Моя драгоценная жена,– прошептал Усмириэль, прижимая ее к себе.– Мой единственный! – Она была полностью счастлива». Все, сердца воссоединились, пойдем уже.

– В начале книжки она не любила его! – возмутилась я.– Я хочу прочитать, куда они дели ее предыдущего любимого.

– Съели! – осклабился полугном.– Что тебе известно о тайных пороках эльфов? – И он кинул в меня шубкой.

Пока мы бежали по утоптанному снегу в корпус гномьего общежития, лучший друг пытался выяснить, зачем я читаю любовные романы.

– Мне романтики не хватает,– отбивалась я.– Страстной любви, горячих чувств.

– Чувств? Так найди себе парня!

– Отто, ты жесткий чурбан. В обычной жизни все так просто и неинтересно. А там – дуэли, охапки цветов, балы...

Мы зашли в комнату Отто, отчаянно споря.

– Мне не нужна девушка, которая падает в обморок при виде моего мужского достоинства! – кричал Отто, не замечая отвисшие челюсти находящихся в комнате.

– Гм... а что, был прецедент? – спросил Трохим, наш однокурсник.

Отто покраснел и свалил все на меня:

– Ола любовными романами увлеклась. Романтики ей не хватает!

– Давайте уже пьянствовать! – отмахнулась от них я.

Полугном не оставил в покое мою попытку прикоснуться к прекрасному, поэтому от верного друга я пряталась в углу любимого кабачка «Больше пей!», углубившись в новый роман.

– Опять! – простонали у меня над ухом, вырывая из грез о мужественном возлюбленном, готовом на все ради меня.

– Отто,– сказала я, вцепившись в книгу обеими руками.– Если мир мне не может обеспечить нужной доли романтики, я вынуждена ее добирать самостоятельно. Не трогай меня!

– Ах так! – возмутился Отто.– Ты даже не поинтересовалась, как у меня дела. Лучшего друга менять на книжонку!

Я ничего не ответила. В этот момент главный герой объяснялся в любви главной героине, и мне было не до Отто.

Прошло несколько дней. Я все время просиживала в кабачке, не отвлекаясь ни на занятия, ни на что иное и тоннами поглощала романы.

– Панна! – За мой столик кто-то уселся.

– Тут занято!

– Простите, панна, но вы мне так понравились, я не могу отказать себе в удовольствии тут посидеть.

– Что? – Я подняла голову.

– У вас очаровательный профиль! Такой чудный носик! Изящные ручки! А блеск ваших глаз может затмить дневной свет! – Пока непрошеный сосед переводил дух после длинной тирады, я украдкой посмотрела в вынутое из сумки зеркальце – проверить блеск глаз. Насколько я помнила из курса общей медицины, яркий свет из глаз выдавал либо покусанных вурдалаком, либо жертв порчи.

Утешив себя привычным отражением, я обратила внимание на нежданного обожателя. Молодой человек с тонкой полоской усиков, длинными иссиня-черными волосами, схваченными в хвост, в алой шелковой рубашке. Тонкие изящные пальцы с аккуратным маникюром.

– Дон Альберто,– представился он.

– Ольгерда Ляха.

– Вы позволите поцеловать вашу ручку?

– Нет,– я спрятала под стол руки с далеко не таким совершенным маникюром, как у Альберто.

– Вы прекрасны,– проговорил дон Альберто низким голосом.

Я огляделась:

– Вы меня ни с кем не путаете?

– Нет,– оскорбился ухажер.– Я вижу, кто сидит передо мной,– прелестная фея!

Назвать меня прелестной феей было довольно трудно. Фигура далека от изящества, волосы наспех скручены в узел, широкая теплая рубашка и зимняя юбка делали меня бесформенной бабой,– но комплимент мне понравился.

– Вас можно проводить домой? Уже достаточно поздно.

Я согласилась, понимая, что от дона Альберто просто не отделаться.

Поклонник поднялся из-за стола, явив мне мускулистые ноги в обтягивающих брюках из черной кожи.

«И не холодно же ему!» – подивилась я.

Он подал мне шубку, сам облачился в широкий черный плащ и открыл передо мной двери.

Пока мы медленно шли по утоптанному снегу, причем дон Альберто поддерживал меня под локоток, я думала: «Это сон. Быть такого не может». Ситуация срочно требовала разрешения.

– Дон Альберто! Почему вы ко мне прицепились?

– Прицепился? – Дон Альберто прижал руки к груди.– А что, это преступление, если мне понравилась девушка?

– Нет, но...

– Никаких но! – мягко перебил меня дон.– Я наблюдаю за вами уже не первый день. Вы мне очень, очень понравились. Вот и все. Если я вам неприятен, на этом и расстанемся.

– Все нормально,– пожала я плечами. Когда это я была против поклонника?

Мы церемонно попрощались возле подъезда, хотя я, чего уж скрывать, надеялась на поцелуй.

Утром меня разбудил громкий вопль Лиры, моей соседки по комнате:

– Какая прелесть! Ола, Ола, вставай скорее!

– Что? – пробурчала я.

– Цветы только что принесли! Тебе. От дона Альберто. Представляешь? Зимой! Огромный букет! Ты знаешь, сколько это стоит?

Размеры букета мне польстили. Поэтому я отправилась за водой на кухню с самым большим кувшином, какой мы смогли найти в комнате. Дефилируя по коридору черепашьим шагом, я постаралась сообщить всем встречным о том, что мне «вот букетик подарили, за водой иду. Хотя, думаю, в этот кувшин не влезет».

Следующим вечером дон Альберто повел меня в театр. Во время представления поглаживал мою руку. Вся в радужных надеждах я ожидала поцелуя во время прощания, но отнюдь не в ладошку.

Еще два дня целомудренных прогулок заснеженными парками, и дон Альберто поинтересовался:

– Можно вас поцеловать?

Я подавила в себе желание сказать «давно пора» и спокойно ответила:

– Конечно.

– Я просто боялся, что вы смутитесь, вам может это показаться неприличным...

– Смотря куда вы собираетесь меня целовать,– кокетливо сказала я.

– В губы,– прошептал дон Альбрто.– Вы такая невинная, нежная. Прошу вас, если у вас подогнутся ноги или вы будете терять сознание, обопритесь об меня, не смущайтесь.

– От поцелуя у меня ноги подогнутся, только если вы мне приток воздуха перекроете,– подозрительно сказала я.– Кстати, не такая уж я и невинная. Мы начальное целительство проходим. Так что в общих чертах я очень даже в курсе.

– Ну и как? – требовала вечером отчета у меня Лира.

– Ничего особенного. Обыкновенный поцелуй. С чего он взял, что у меня ноги подогнутся?

– Может, так должны вести себя все порядочные девушки? – задумалась Лира.

– Моя мама мне про это ничего не говорила, а уж она-то пыталась воспитать меня как порядочную во всех отношениях.

Пока я собиралась ко сну, Лира предавалась активной мыслительной деятельности. И стоило мне угреться под одеялом, как она заявила:

– Слушай сюда: «Он страстно поцеловал Лалилель. Его язык проник ей в рот, раздвинув пухлые губки. Девушка почувствовала, как ноги у нее подогнулись, и была вынуждена схватиться за лацкан его камзола».

– Что-то знакомое,– пробормотала я.

– Ну да, это тот роман, который ты читала три недели назад. Я его тут почитываю на досуге.

– Ага, вспомнила. Во всех любовных романах у девушек ноги подгибаются от поцелуя. Я еще думала – ну и дуры!

– Значит, на свете есть еще и дураки, которые считают, что так и надо,– заключила подруга.