Я знал, что она думает о том же, что и я: о корабле, висящем рядом с Землей, и в то же время за триллионы миль от нее, в каком-нибудь кармане, складке пространства, куда не достанет ни один радар.

Земля, зеленая и золотая, прекрасная и удивительная, нежится лениво в ласковом свете Солнца…

Бесцветный голос — и нет Солнца.

Нет звезд.

Рванется осиротевшая Луна, и продолжит свое вращение вокруг Солнца надгробной плитой на могиле людских надежд. На Лунной базе, в Луна-Сити и станции Томбо протянут последние недели или даже месяцы несколько человек, единственные выжившие люди. Потом и они умрут — если не от удушья, то от горя и одиночества.

Чибис резко сказала:

— Кип, она не взаправду! Ну скажи, что нет!

Я хрипло сказал:

— Мамми, исполнители уже ждут?

Она не ответила мне. Она ответила Чибис:

«Это взаправду, доченька, у о не пугайся. Прежде чем везти вас сюда, я добилась обещания. Если дело повернется против вашей расы, вы двое вернетесь со мной и доживете свои короткие жизни в моем доме. Так что вставайте и говорите правду… и не бойтесь».

Бесцветный голос проник в закрытое пространство:

— Люди призываются к ответу.

Мы шли по бескрайнему залу. Чем дальше, тем больше я чувствовал себя мошкой на тарелке. Чибис была рядом; ради нее я еще как-то куражился и все же походило это на кошмар, когда снится, что ты на площади без штанов. Чибис цеплялась за руку и прижимала к себе Мадам Помпадур. Я пожалел, что на мне нет Оскара — в нем я не казался бы себе букашкой под микроскопом.

В последнюю минуту Мамми положила свою ручку мне на лоб и гипнотически впилась в глаза. Я оттолкнул ее руку и отвел взгляд.

— Нет, — сказал я ей. — Никакой подготовки! Не надо… Я знаю, ты хочешь как лучше, но… пойду без наркоза. Спасибо.

Она не настаивала, просто повернулась к Чибис. Та поколебалась, но тоже покачала головой.

— Мы готовы, — выдохнула она.

Но с каждым нашим шагом по этому огромному пустому пространству я все больше сожалел, что не разрешил Мамми избавить нас от этой нервной тряски. По меньшей мере Чибис точно следовало успокоить.

Навстречу нам от далеких стен отделились еще две мошки; когда они приблизились, я узнал их: неандерталец и легионер. Невидимая сила волочила упирающегося пещерного человека; римлянин печатал широкие, легкие и неторопливые шаги. До центра мы добрались одновременно и остановились футах в двадцати друг от друга, треугольником: Чибис и я — в одном углу, римлянин и пещерный человек по двум другим.

Я окликнул:

— Приветствую, Юний!

— Помолчи, варвар, — он огляделся, оценивая взглядом толпу у стен. Он сменил свое неопрятное облачение. Исчезли грязные обмотки; на правой голени красовались поножи. Тунику прикрывали доспехи, голову гордо увенчивал шлем с плюмажем. Сверкал металл, лоснилась вычищенная кожа.

Пока он шел, щит его по-походному висел за спиной. Остановившись, он перебросил его в левую руку. Он не взялся за меч, потому что в правой руке держал наизготовку дротик. Настороженные глаза высматривали врага.

Слева от него, как забитый зверек, съежился пещерный человек.

— Юний! — позвал я. — Послушай!

Вид этих двоих встревожил меня еще больше. Разговаривать с троглодитом было бесполезно, но, возможно, удастся объясниться с римлянином.

— Знаешь, зачем мы здесь?

— Знаю, — он горделиво воздел плечо. — Сегодня Боги испытывают нас на своей арене. Это работа для солдата и римлянина. Ты не принесешь пользы, так что не путайся под ногами. Впрочем — следи за тылом и издавай остерегающие крики. Цезарь вознаградит тебя.

Я попытался было объяснить ему, что к чему, но меня прервал громовой голос, идущий со всех сторон:

«ВЫ ПРЕДСТАЛИ ПЕРЕД СУДОМ!»

Чибис задрожала и прижалась ко мне. Я выпростал из ее судорожной хватки левую руку, заменил ее на правую, а левой обнял за плечи.

— Выше нос, напарник, — сказал я тихонько, — не дай им запугать себя.

— Я не боюсь, — прошептала она, трясясь. — Кип, давай ты будешь говорить.

— Ты так хочешь?

— Да. Тебя не так легко разозлить, как меня, — а если я разозлюсь… ну, это будет просто ужас.

— Ладно.

Нас прервал тот же плоский, гнусавый голос. Как и раньше казалось, что он звучит совсем рядом.

— Представляемое дело исходит из предыдущего. Три разновременных образца доставлены с небольшой планеты ланадорского типа, расположенной в периферийной зоне Третьей Галактики. Область крайне примитивная, цивилизованные расы отсутствуют. Представленная раса, как следует из образцов, является варварской. Ранее инспектировалась дважды; необходимость в плановой инспекции отсутствовала; в связи с предыдущим делом появились новые факты.

Голос вопросил сам себя:

— Когда проводилась последняя проверка?

И ответил себе:

— Приблизительно один период полураспада тория-230 назад.

Он добавил, явно только для нас:

— Около 80 тысяч ваших лет назад.

Юний дернул головой и огляделся, пытаясь определить, откуда исходит голос. Он явно слышал то же самое, только на своей испорченной латыни.

— Есть ли необходимость во внеочередной инспекции?

— Есть. Катастрофический разрыв непрерывности. Они развиваются с аномальной скоростью.

Бесцветный голос продолжал, обращаясь к нам:

— Я ваш судья. Многие из присутствующих здесь цивилизованных существ являются моими составляющими. Иные — зрители, также есть стажеры, а кое-кто явился специально, чтобы поймать меня на ошибке. Но это не удавалось никому за последний миллион ваших лет.

Я выпалил, не веря про себя:

— Вам больше миллиона лет?

Голос ответил:

— Я намного старше, хотя возраст составляющих меня частей различен. Отчасти я машина, которую можно ремонтировать, заменять, копировать; другие мои компоненты — живые существа, они умирают и возобновляются. Мои живые составляющие — многие тысячи (вообще-то он сказал «дюжины дюжин дюжин») цивилизованных существ со всех уголков Трех Галактик, и любая дюжина дюжин из них может слиться с моим машинным разумом для приведения меня в действие. Сейчас в меня входит двести девять специалистов, в их распоряжении находится знание, накопленное моей неживой сущностью, а также веемой способности анализировать и интегрировать.

Я резко произнес:

— Решения принимаются единогласно? — я решил, что нашел лазейку: мне никогда не удавалось перехитрить папу с мамой, но все же в далеком детстве иногда случалось запутать их так, чтобы один говорил одно, а другой — другое.

Голос мерно произнес:

— Решения всегда принимаются единогласно. Будет лучше, если вы сочтете меня единой личностью.

Он продолжал, обращаясь к аудитории:

— Была проведена стандартная процедура отбора образцов. Современный образец дублирован; промежуточный контрольный образец — носящий одежду индивидуум, взятый методом случайной выборки приблизительно один период полураспада радия-226 назад… — голос пояснил: —…около 16 сотен ваших лет назад. Исходный контрольный образец взят стандартным методом, в период, отдаленный от предыдущего двадцатикратно.

Голос вопросил себя:

— Почему образцы разделены столь короткими промежутками?

— Потому что у этих особей очень короткие жизненные циклы. Этот вид быстро эволюционирует.

Объяснение, видимо, было удовлетворительным, потому что он продолжал:

— Первым будет давать показания самый младший образец.

Я решил, что он имел в виду Чибис, она тоже так подумала и сжалась в страхе. Однако голос принялся что-то нечленораздельно лаять, и пещерный человек дернулся. Он ничего не ответил; только еще больше съежился.

Голос снова залаял.

Затем сказал:

— Есть замечание.

— Говори.

— Это существо не является предком остальных.

Голос машины выразил некое недоумение, словно мой непреклонный зеленщик обнаружил соль в своей сахарнице.

— Образец изъят корректно.