Дальнейшее кажется почти чудом – кровожадный Сирко, истинный «христианский фундаменталист», отпустил посланца своего заклятого врага Дорошенко, только что вместе с турками проделавшего опустошительную кампанию по Украине. Историки склонны думать, что решающую роль в этом сыграло ни с чем не сравнимое личное обаяние Мазепы, задурившего голову неграмотному степному атаману, за которого в документах «факсимиле» подмахивал писарь. Величко даже передает слова Сирко, будто бы сказанные запорожцам:
«Не убивайте этого человека. Может, когда-нибудь он еще много добра сделает для нашей отчизны».
Как бы то ни бьшо, но кошевой не убил Мазепу, а переслал его на Левобережье к Самойловичу – мазепиному знакомцу.
У Самойловича Мазепу приняли с распростертыми объятиями. Наверное, его оценили как профессионала – за образованность и знание придворного этикета. Другого такого тертого калача, успевшего побывать не только в Диком Поле, но, по его уверениям, даже на приеме у Людовика XIV, в тогдашней Украине точно не было.
Самойлович тоже заводил себе что-то наподобие двора. Он назначил Мазепу воспитателем своих сыновей – впустил в семью. Правда, московское правительство, узнав, что бывший ротмистр с педагогическими наклонностями объявился в подвластных пределах, тут же потребовало его выдачи. Самойлович, посылая Мазепу в Москву, просил не наказывать его за службу у Дорошенко и поскорее вернуть в Украину, так как он тут очень необходим.
Впрочем, Иван Степанович и сам был не промах. Он произвел наилучшее впечатление на московские правительственные круги. На допросе в Малороссийском приказе сумел убедить всех в личной склонности к России и постарался, как мог, оправдаться за службу у Дорошенко. Его допустили к царю Алексею Михайловичу, выдали государево жалование и отпустили. Еще и снабдили на дорогу письмами к Дорошенко с призывом переходить на «нашу» сторону.
И ведь что забавно! Мы даже не знаем, что случилось с захваченными вместе с Мазепой спутниками! Продали их? Подарили? Разослали по запорожским зимовьям? Продолжение же мазепиных приключений известно в мельчайших подробностях. Воистину История решила, что перед ней ценный человеческий материал!
В 1682 году Самойлович сделал нашего героя генеральным есаулом. В казачьей иерархии это был один из важнейших рангов. Есаул командовал сердюками – наемными полками, которыми к тому времени уже обзавелись гетманы. А это бьшо самое боеспособное войско в Украине. Сердюков, служивших за жалование, не отвлекали для сенокоса. Конечно, во главе их нужно было держать верного человека!
Днепр Мазепа пересек, как пишет Величко, только в той одежонке, в которой его поймал в степи Сирко. Поначалу ему достался лишь хутор, подаренный гетманом. Но вскоре Мазепа разбогател на спекуляции водкой.
Как раз в это время в Москве распробовали «черкасское вино» – «черкасами» там называли украинцев. Водка эта была невысока качеством, зато дешева и ароматизирована травами, забивавшими сивушный дух. Первый капитал Мазепа и сколотил на торговле этим пойлом. Простым людям ввозить его в Москву было запрещено. Но один закон для простых, другой – для чиновных. Первые, конечно, экономические вредители. Вторые – коммерсанты, приносящие пользу обществу. Поэтому занятие, которому всей душой предался Мазепа, Александр Оглоблин совершенно справедливо называет «крупными торговыми операциями». Московские связи помогли и тут.
Жизнь налаживалась. Но плох тот казак, даже самогонщик, который не мечтает о гетманской булаве. Мазепа был хорошим казаком. Он мечтал. Мечтать пришлось долгих 13 лет. Наконец случай представился.
Самойлович оказался лояльным к царскому правительству гетманом. Но погорел на Крымском походе. Причем в самом деле не обошлось без огня – вместе с Самойловичем сгорело и все Дикое Поле.
В 1686 г. перемирие между Россией и Польшей, длившееся девятнадцать лет, увенчалось Вечным Миром. Вчерашние враги заключили друг друга в объятия, подтвердили раздел Украины по Днепру, и обратились против общих врагов – Турции и хана. В начале следующего года большое московско-украинское войско во главе с Василием Голицыным побрело в Крым. В случае удачи замышлялось полное покорение разбойного гнезда.
Страдая от недостатка воды, армия дошла до реки Конской, и увидела выжженную степь. Попытались прорваться через пожарища, но только погубили обозных быков. Пришлось возвращаться. Неудачу похода возложили на Ивана Самойловича. Часть старшины принесла Голицыну челобитную, в которой утверждалось, что степь жгли казаки по приказу гетмана. В ней же перечислялись обиды, нанесенные старшине гетманскими сынами, поставленных полковниками, поборы, утеснения и содержалась просьба переменить гетмана. Донос пришелся в масть. Гетмана на ночь окружили «доброй сторожей», а утром арестовали и, надавав по морде, выдали в московский лагерь.
Оттуда беднягу с толпой родни запроторили аж в Сибирь, а сыну его Григорию, воспитаннику Ивана Степановича, отрубили голову. Новым же гетманом избрали Мазепу.
Участие его в этой интриге обычно или стыдливо замалчивается, или считается недоказанным. Автор «Истории Русов», правда, утверждает, что «страшное судилище над Самойловичами и так слабые на них доказательства воздвигнуты тайным ковом асаула генерального Ивана Степановича Мазепы, искавшего давно гетманского достоинства». Но свою книгу аноним писал на рубеже XVII – XIX веков. Нет ли более ранних свидетельств?
Есть! Автор «Летописи Самовидца», современник событий, перечисляя составителей челобитной, называет «обозного, асаула и писаря войскового». Обозным был тогда Василий Борковский, писарем – Василий Кочубей, а «асаулом» – Иван Степанович Мазепа. Утверждение Самовидца тем более внушает доверие, что писал его человек осторожный, не позволявший никакой критики по адресу здравствующих сильных мира сего. Кроме того, летопись обрывается в 1702 г., задолго до перехода Мазепы к шведам, а потому «очернять» его у Самовидца не было никакой причины. В политической конъюнктуре времени, когда делалась запись, подобное считалось только заслугой.
В последнее время репутация Мазепы приобретает все больше черт национального героя, «последовательного борца за независимость», но факты свидетельствуют об обратном. При вступлении в должность он подписал Коломацкие статьи, еще более урезавшие украинские права. Теперь гетман не мог без разрешения царя смещать старшин. Ему запрещалось иметь какие-либо сношения с Польшей, Крымом, всеми другими государствами и затрагивать польские интересы.
Возможно, гетман и сожалел, подписывая этот документ, но иначе как бы он стал гетманом? Охотников выхватить из рук Мазепы перо было достаточно. Несытой толпой стояли они за спиной. И в тот момент, когда рука Ивана Степановича выводила изящную роспись, другие руки уже сжигал зуд изящной словесности. Едва успел Мазепа стать гетманом, как в Москву на него посыпались доносы.
Но имел ли он какой-нибудь тайный далеко идущий план, принимая гетманское достоинство? Был ли у него изначально замысел вырвать Малороссию из российской протекции и превратить в независимое государство?
С самого начала правления и до 1708 г. мы видим в Мазепе прежде всего исполнителя воли царского престола. Если же у него имелся тайный умысел, то в таком случае он вел себя весьма странно – уничтожая своих потенциальных союзников. В 1704 г. по приказу Петра гетман переходит на польский берег Днепра, а там, уже по собственной инициативе, захватывает полковника Семена Палия, создавшего вокруг Фастова независимую казацкую республику – Гуляйполе XVIII века. Мазепа тут же фабрикует на него дело с обвинениями в антимосковских замыслах и передает российским властям, после чего того отправляют в ссылку в Енисейск. А между тем вынашивай Мазепа «замыслы», популярнейший на Правобережье Палий пришелся бы ему очень кстати. Наконец в 1707 г. Мазепа помогает укротить восстание Кондратия Булавина. Что это: политическая недальновидность, стойкое презрение родовитого шляхтича к любой «инициативе снизу» или отсутствие желания ввязываться в рискованные предприятия? Но задумаемся: а зачем ему, собственно, рисковать?
