Девочки уселись на пол. Сара обхватила руками колени, а Эрменгарда завернулась в платок и с обожанием взглянула на нее.

— Я больше уже не могла выносить это, — сказала она. — Ты, наверное, можешь жить без меня, Сара, но я без тебя не могу. Я была уже почти совсем мертвая. А потому сегодня вечером, поплакав под одеялом, я решила пробраться сюда и попросить тебя быть по-прежнему моим другом.

— Ты лучше меня, — сказала Сара. — Мне тоже хотелось быть с тобой по-прежнему, но я не могла первая заговорить об этом — из гордости. Видишь, какая я плохая!

Эрменгарда с боязливым любопытством оглядела комнату Сары.

— Господи! — воскликнула она. — Будешь ли ты в состоянии жить здесь?

— Буду, если представлю себе, что моя комната совсем другая, — ответила Сара.

Она говорила медленно. Воображение ее начало работать, а то она как бы замерла с тех пор, как умер ее отец.

— Многим приходилось жить в местах, которые были еще хуже, — сказала она. — Подумай, каково было графу Монте-Кристо в подземной тюрьме замка Иф? Или заключенным в Бастилии?

— В Бастилии! — прошептала Эрменгарда, с восхищением глядя на Сару. Она хорошо запомнила разные эпизоды из французской революции. Они врезались ей в память потому, что Сара необыкновенно живо рассказывала их.

— Да, — продолжала Сара, — Бастилия подойдет как раз. Я заключенная в Бастилии. Я провела здесь много, много лет, и все забыли обо мне. Мисс Минчин — мой тюремщик, а Бекки, — тут лицо Сары просветлело, — а Бекки такая же заключенная, как и я. Она сидит в соседней камере.

Она взглянула на Эрменгарду, и той показалось, что она видит перед собою прежнюю Сару.

— Да, я буду представлять себе это, — сказала Сара. — Тогда мне будет гораздо легче.

Слова эти привели Эрменгарду в восторг.

— И ты будешь рассказывать мне? — спросила она. — Позволишь ты мне приходить сюда по вечерам и будешь рассказывать мне все, что придумаешь днем?

— Хорошо, — ответила Сара.

Третье место после Бекки и Эрменгарды занимала Лотти. Она была такая крошка, что еще не могла понять многого, и ее очень удивляла перемена, происшедшая с ее приемной мамой. Она слышала, что с Сарой случились разные странные вещи, но не понимала, почему та так изменилась, почему она носит теперь старое черное платье и приходит в класс не учиться, а учить других.

Между маленькими долго шли оживленные толки после того, как они узнали, что Сара уже не живет в своих хорошеньких комнатах, где столько времени восседала на почетном месте Эмили. Лотти терялась в догадках. А Сара почему-то ничего не хотела объяснить и отмалчивалась, когда ее начинали расспрашивать. Как тут разгадать все эти тайны!

— Ты теперь очень бедная, Сара? — шепотом спросила Лотти, когда Сара пришла в первый раз давать урок французского языка. — Ты такая же бедная, как нищие? — Она вложила свою пухлую ручку в худенькую руку Сары и прибавила со слезами на глазах: — Я не хочу, чтобы ты была такая же бедная, как нищие.

Видя, что она собирается заплакать, Сара поспешила успокоить ее.

— У нищих нет дома — им негде жить, — сказала она. — А у меня есть.

— Где же ты живешь? — спросила Лотти. — В твоей комнате спит новая девочка, ее комната теперь уже не такая хорошенькая, как прежде.

— Я живу в другой комнате, — сказала Сара.

— А красивая она? — спросила Лотти. — Я хочу посмотреть.

— Молчи, — остановила ее Сара. — Мисс Минчин смотрит на нас. Она рассердится на меня, если ты будешь со мной шептаться.

Сара уже знала по опыту, что ей приходится отвечать за все. Если дети были невнимательны или рассеянны, если они болтали — выговаривали ей.

Но Лотти была настойчивая маленькая особа. Так как Сара не хочет сказать ей, где живет, то она сама разыщет ее комнату. Лотти стала внимательно прислушиваться к разговорам старших, когда речь заходила о Саре, и узнала кое-что. А узнав, она в один прекрасный день собралась в дальнее путешествие и начала карабкаться вверх по лестницам, о существовании которых до сих пор не подозревала. В конце концов она добралась до чердака.

На площадке были две двери. Она отворила одну из них и увидала свою дорогую Сару, которая стояла на столе и смотрела в проделанное в крыше окно.

— Сара! — в ужасе воскликнула Лотти. — Мама Сара!

Она пришла в ужас от маленькой грязной комнаты, которая была так далеко, далеко от всего мира. До нее было, наверное, несколько сот ступенек!

Сара обернулась, услыхав голос Лотти. Теперь она в свою очередь пришла в ужас. Что теперь будет? Если Лотти начнет плакать и кто-нибудь услышит ее, они обе пропали. Сара соскочила со стула и подбежала к девочке.

— Не плачь и не шуми, — с мольбой сказала она. — Меня будут бранить, если узнают, что ты здесь, а меня и без того бранили целый день. Это… это совсем не плохая комната, Лотти.

— Не плохая? — прошептала Лотти и, оглядевшись кругом, закусила губы, чтобы не заплакать. Лотти была большая плакса; но она настолько любила свою приемную маму, что постаралась сдержаться ради нее. К тому же всякая комната, в которой поселилась Сара, могла, пожалуй, сделаться хорошенькой.

Сара обняла девочку и постаралась улыбнуться ей. У нее стало немножко полегче на душе, когда к ней прижалось пухленькое детское тельце. День выдался тяжелый, но глаза ее были сухи, когда она глядела в окно.

— И отсюда видно много такого, чего не видно снизу, — продолжала она.

— Что же отсюда видно? — с любопытством спросила Лотти.

— Трубы — они совсем близко от окна — и клубы дыма, улетающие высоко-высоко к небу, и воробьи, которые прыгают кругом и разговаривают друг с другом, как люди. А из окон других чердаков каждую минуту может показаться какая-нибудь голова, и приятно будет догадываться, чья она. И тут так высоко над землей, как будто это совсем другой мир!

— Дай мне посмотреть на все это, Сара! — воскликнула Лотти. — Подними меня!

Сара подняла ее, и они, стоя на столе и облокотившись на окно, стали смотреть в него.

Всякий, глядевший из такого окна, знает, какой странный вид открывается оттуда. Крыша покато спускалась на обе стороны от них к водосточным трубам; воробьи весело чирикали и прыгали кругом — здесь они были у себя дома. Два воробья, сидевшие на ближней трубе, поссорились из-за чего-то и некоторое время отчаянно дрались. В конце концов один одержал верх и прогнал своего противника с трубы. Ближнее от девочек слуховое окно было закрыто, потому что в соседнем доме никто не жил.

— Хорошо, если бы кто-нибудь поселился здесь, — сказала Сара. — Это так близко, что, если бы на чердаке жила девочка, мы могли бы разговаривать, стоя у окон, и ходить друг к другу в гости по крыше, если бы не боялись упасть.

Небо казалось отсюда так близко, что Лотти была в восторге. Здесь, на такой высоте, среди труб, как-то не верилось в существование другого мира, далеко внизу, где жили мисс Минчин и мисс Амелия и была классная комната.

— О, Сара! — воскликнула Лотти, прижимаясь к Саре. — Мне нравится здесь, очень нравится! Тут лучше, чем внизу!

— Смотри, как близко подлетел воробей! — шепотом сказала Сара. — Как жаль, что у меня нет крошек, мы бросили бы ему.

— У меня есть! — возбужденно шепнула Лотти. — У меня в кармане лежит кусочек лепешки. Я купила ее вчера за пенни и не доела.

Когда они бросили крошки на крышу, воробей вспорхнул и перелетел на другую трубу. Он, очевидно, не привык вести знакомство с обитателями чердаков, и неожиданно посыпавшиеся на крышу крошки испугали его. Но так как Лотти встала неподвижно, а Сара тихонько зачирикала, как будто сама была воробьем, то он понял, что против него не замышляют ничего дурного. Он нагнул головку набок и блестящими глазками взглянул на крошки. Лотти едва могла сдерживаться.

— Прилетит он? — шептала она. — Прилетит?

— Судя по глазам — да, — шепотом ответила Сара. — Только он не может решиться сразу и думает… Смотри, он собирается лететь!.. Он летит!