— Я больше не танцую, — громко сказала я, чтобы у него не осталось никаких сомнений.

— Но вечер только начинается, — пробормотал он, глядя слегка остекленевшими глазами на меня. — Дальше будет еще веселее…

— Еще веселее мне не под силу, — отрезала я и отвернулась.

Он снова схватил меня за руку. Неожиданно рядом с нами появился Ваня. Его глаза метали молнии, губы были плотно сжаты, а на лице отражалась такая степень сдерживаемого внутреннего напряжения, что я по-настоящему испугалась. Неужели это Ваня? Неужели он может быть таким? Дядечка смотрел на меня и не обращал внимания на Ваню. Я резко дернула руку, но он держал на удивление крепко, и у меня не получилось ее вырвать.

— Эй, — скорее прорычал, чем сказал Ваня.

Это было похоже на приглушенные раскаты грома, так что дядечка не смог его проигнорировать. Он обернулся к Ване, но вместо того, чтобы испугаться, выпятил грудь и еще крепче сжал мою руку.

— Эта девушка — со мной, — сказал он.

— Ты что, офигел? — вырвалось у меня.

Я дернула руку изо всех сил и, наконец, смогла ее вырвать из цепких лап этого сумасшедшего. А как еще назвать человека, который выпячивает грудь, когда на него рычит зверь неизвестной породы, на голову выше и в два раза шире в плечах? Ваня схватил его за ворот рубашки и, кажется, немного приподнял над полом. Мой смелый ухажер и не думал отступать, его затуманенный алкоголем мозг, кажется, не мог оценить масштабы грозящей опасности. Я взяла Ваню за локоть но он, видимо, этого не почувствовал. Мне хотелось зажмурить глаза, чтобы не видеть того, что произойдет дальше.

Неожиданно Ваня перестал излучать звериную ярость, опустил дядечку на место и даже поправил ему воротник.

— Извините, — сказал он спокойно, — кажется, вышло недоразумение.

— Да, похоже на то, — благоразумно согласился с ним дядечка. — Я подумал…

— Неважно, — перебил его Ваня.

Я потянула его за рукав, не глядя на дядечку.

Мы подошли к нашему столику, Антон и Белка сделали вид, что ничего не видели, и вечер продолжился довольно оживленно и весело. Про свои коварные планы в отношении Антона я совершенно забыла. Танцевать меня тоже больше не тянуло.

Ваня, как обычно, проводил меня до дома. Мне было немного неловко и даже, кажется, стыдно за свое сегодняшнее поведение. И чего это я вообще, спрашивается, так взбеленилась? Может, Ваня вообще не имел в виду ничего такого? В смысле, он не считает, что я должна буду потом, когда мы поженимся, у него отпрашиваться, если хочу сходить куда-нибудь с подружками. И он не собирается меня контролировать. Может, он вообще не собирается на мне жениться. Скорее всего, так и есть. Не очень-то и хотелось…

— Ну, рассказывай, в чем дело? — спросил Ваня, когда мы остановились у моего крыльца.

Мне уже надоело быть вредной грубиянкой, и я совершенно не знала, что ответить.

— Ты сказал, что должна у тебя отпрашиваться, — выпалила я.

— Я? — Ваня был изумлен до глубины души.

— Да, — кивнула я.

— Ничего подобного я не говорил, — твердо произнес Ваня. — И не думал, — добавил он.

Я молчала и смотрела в пол.

— Ну ладно, я пойду, — сказала я.

— Может…

— Нет, не может, — отрезала я и вошла в дом.

Я приняла душ и легла в постель. Сначала мне было как-то муторно, а потом просто грустно. Нет в мире совершенства, и никогда не будет. В голове творятся всякие глупости, и в жизни тоже. Под эти мысли я и уснула. О том, что мне нужно было или бояться или бороться со своими страхами я вспомнила только на следующий день к обеду.

Может, уже все? Все закончилось, ничего страшного больше не будет и мне можно расслабиться и вплотную заняться тем, зачем я сюда приехала? Но все-таки интересно, что же это было? Кажется, сегодня мы должны поехать к Степану Пантелеевичу по прозвищу Орлиный Глаз. Я улыбнулась и распахнула окно навстречу солнечному дню, который казался особенно ярким и радостным после вчерашнего дождя.

— Хорошо, что вы приехали, — сказал Степан Пантелеевич, когда мы разместились за столом и взяли в руки тонкие фарфоровые чашки с дымящимся ароматным чаем.

Мы с Ваней переглянулись и хором промычали что-то невнятное.

— Возможно, вчера вам показалось, — продолжал Степан Пантелеевич, — что я был не очень вежлив и хотел побыстрее от вас избавиться.

— Вовсе нет, — возразил Ваня.

— На самом деле — да, — улыбнулся Степан Пантелеевич. Мне снова показалось, что он мне подмигнул, но я снова не была в этом уверена. — Но сегодня — совсем другое дело.

Это заявление выглядело неожиданным.

— Итак, продолжим. Мы говорили о странных, если не сказать больше, происшествиях, которые происходят с тех пор, как вы, Катенька, приехали в Васильки…

— Происходили, — сказала я. — Уже два дня все спокойно.

— То есть до этого таких больших перерывов не было? — Степан Пантелеевич наклонился вперед.

Я задумалась. Потом занялась подсчетами, пытаясь вспомнить даты и загибая пальцы. Степан Пантелеевич взял в руки чашку и поднес ее ко рту.

— Не было, — уверенно сказал Ваня. — Это должно было случиться вчера. Я хочу сказать… что-то должно было случиться. Но не случилось.

— Почему вчера? — растеряно спросила я.

— Все эпизоды происходили через день. Я давно подсчитал.

— Очень практичный молодой человек, — сказал Степан Пантелеевич, глядя на меня.

— Значит… все закончилась? — произнесла я то ли с надеждой, то ли с сомнением.

— Вас это не радует?

— Радует, только…

— Мы все равно должны выяснить, что это было. Вернее, кто это был, — закончил мою мысль Ваня.

— О, это непременно! — воскликнул Степан Пантелеевич с энтузиазмом. И замолчал. — Я думаю, вам лучше поговорить об этом между собой, — произнес он через несколько минут общего напряженного молчания.

— Между собой? — я не могла скрыть разочарования.

— Да. А я буду вас слушать. Это довольно эффективный метод. Ведь вы оба во всем этом участвовали, прямо или косвенно, а я всего лишь зритель… Пока мне лучше оставаться в этой роли.

— А… как? — неуверенно спросил Ваня.

— Очень просто. Будьте увереннее. Отбросьте сомнения. Я еще во время нашего первого знакомства заметил, что вы довольно сообразительны. Забудьте обо мне. Говорите так, как будто меня здесь нет.

— Хорошо, давай попробуем разобраться, — произнес Ваня, поворачиваясь ко мне. Ты приезжаешь в деревню. Встречаешь старых друзей.

— Да.

Я кивнула. Мне казалось, что мы занимаемся ерундой. Что еще за театральные постановки? И при чем здесь мои друзья? Я бросила быстрый взгляд на Степана Пантелеевича. Он выглядел довольным.

— Кроме того, у тебя появляются новые знакомые, — продолжал Ваня. — По-моему, на них стоит обратить самое пристальное внимание.

— Ага. Новые знакомые — это ты и Белка. Еще Степан Пантелеевич. Все очень подозрительны.

— А этот, с которым ты позавчера возле магазина разговаривала? В клетчатой рубашке…

— А ты что, следил за мной?

— Я просто был у Антона. А его дом — напротив магазина.

Ладно, принимается.

— Это Вовка Крапивин. Я его сто лет знаю. Правда, когда в первый раз увидела, не узнала… Но только в первые две секунды.

— Вот видишь. Возможно, кто-то, кто кажется тебе знакомым, на самом деле вовсе не он.

— Ты сам понял, что сказал? — спросила я.

— Кто-то может выдавать себя за твоего давнего друга, но на самом деле им не являться. Ты же сама все время говоришь, что никого не узнаешь, — развивал свою мысль Ваня.

— Да это я сначала не узнаю. С первого взгляда. А потом-то узнаю. Ты ерунду говоришь. Не может человек притворяться другим человеком, тем более, здесь, в деревне. Это же тебе не город, где соседи друг друга только в лифте видят, да и то со спины. Здесь все друг друга знают снаружи и с изнанки.

— Очень здравая мысль, — поддержал меня Степан Пантелеевич. — Выдавать себя за другого человека в деревне — чистое безумие. Кстати, а почему вы решили, что недоброжелатель должен быть здесь новичком? Это нелогично.